Терзания Луки.

ТЕРЗАНИЯ ЛУКИ

драма

 

Действующие лица

 

Лука – писатель

Агнес – возлюбленная Луки

Елена – гражданская жена Луки

Роберт – доктор-травматолог, брат Агнес, друг Луки

Марк – психоаналитик, друг Луки

Саломея – подруга Елены с института

Леон – муж Саломеи

Сара – редактор журнала

Скрипач – молодая девушка, переодетая в мужчину

 

Действие происходит на юге одной европейской страны в конце мая во время климатической аномалии, когда температура воздуха достигает до 40 градусов по Цельсию.

 

АКТ I

СЦЕНА I

Лука бегает по квартире, Елена стоит возле зеркала, держа в руках губную помаду, и наблюдает за Лукой.

 

Лука. Где мой галстук?

Елена. Ты знаешь, что соседка с верхнего этажа купила себе новую люстру?

Лука. Ну, это же обычное дело. Что в этом странного? У нас тоже есть. (Показывает пальцем вверх).

Елена. Наша люстра – старая, и наводит тоску.

Лука. Я же спросил, где мой галстук? Ты понимаешь, что я опаздываю?!

Елена. Нет, ты меня вообще слушаешь? Надо заменить люстру.

Лука. Но наше финансовое положение сейчас немного в критическом состоянии.

Елена (вспыхивая). Скажи мне, когда было иначе, а то я что-то пропустила эти счастливые мгновения. Жалкий, бездарный поэт, вскруживший голову наивной девочке. А папа меня предупреждал, да упокой, Господи, его душу (перекрестилась), что с тобой меня ждут одни неприятности.

Лука. Ну, наверное, не такой уж бездарный, что соблазнил тебя.

Елена грозно посмотрела на Луку, и он смолк.

Елена. А тебе не кажется подозрительным, что она живет одна, но к ней постоянно приходят разные гости, и она все время себе что-то покупает?

Лука (нервозно). Надо полагать, у нее хорошо оплачиваемая работа. Ты мне скажешь, наконец, где мой галстук?

Елена. Да, в портфеле твоем, где же ему еще быть. Нет, чувствует мое сердце, что мужчины, которые к ней приходят, это ее любовники, вот только пока доказать не могу. Она так ловко прячется, что пока мои слежки не дали результата. Может, мне в полицию нравов позвонить?!

Лука (испуганно). А ты за ней следишь? И как давно?

Елена. Что-то ты побледнел, не заболел случайно?

Лука. Нет, со мной все в порядке.

Лука достав галстук из портфеля, хотел подойти к зеркалу, но, взглянув на Елену, которая не отходила от зеркала, сморщился и передумал. Он скомкал галстук и бросил его обратно в портфель.

Елена. Кстати, я так и не поняла, за что тебя выгнали из университета?

Лука. Я сам ушел, хлопнув дверью!

Елена (скривившись в улыбке). Ну, конечно, как же без этого?! (Ворчливо). А, может, тебя выгнали, что ты за год не написал ни одной литературной статьи?

Лука (слегка приподняв голову вверх и играя бровями). Просто роман, который я пишу, занимает все мое время.

Елена. Да, я сейчас по полу буду кататься от смеха! Роман? Да, ты не можешь сдвинуться дальше первой страницы, где время от времени лишь меняется название.

Лука. Зато с большим успехом была опубликована моя статья в университетской газете!

Елена. Да, только это было два года назад. И помнится, сам признавался, что после вмешательства заместителя редактора ты не нашел ни одной своей фразы.

Лука. Ну, все, хватит, ты ничего не смыслишь в творческом процессе!

Елена. У тебя не процесс, а позывы, которые находятся между рвотой и головной болью. Даже твоя студентка осилила повесть.

Лука. Но не без моей помощи! (Лука запнулся).

Елена. Ах, вот оно как! А я и не знала. Ну-ка поделись, в чем выражалась помощь?

Лука (неуверенно). Литературными наставлениями.

Елена. Которые, наверняка, происходили в постели, распутник!

Лука бормочет что-то невнятное. Елена надевает туфли и направляется в сторону дверей, но резко останавливается. Да, хочу сегодня люстру, так что не забудь купить на обратном пути.

Лука. Но там жарко, и больше сорока градусов, мой мозг может вскипеть.

Елена. Ну, как всегда, хочешь найти очередную отговорку, чтобы ничего не делать.

Лука. Хорошо, будь по-твоему.

Елена уходит, Лука, выждав несколько секунд, выбегает из квартиры и ворчит. Станешь тут писателем, когда жизнь утопает в быте.

Лука идет по улице, возмущенно разговаривая сам с собой.

Лука (тяжело вздыхая, обращается к залу). Ума не приложу, как я оказался на улице со своим потрепанным портфелем? Не думаете же, вы, что легкая интрижка с Шарлоттой, молодой женой ректора, как-то могла повлиять на мой добровольный уход!? И вижу саркастический смех. Паяцы! А вы никогда не ошибаетесь, и ваши поступки всегда подчиняются здравому смыслу?! Да, не было там никакого романа, просто не надо было идти на тот злосчастный ужин.

Появляется скрипач, одетый, как бродяга.

Опять ты!

Скрипач в испуге спотыкается и падает. Лука смеется над скрипачом.

Вот неуклюжий, напился, наверное, с утра и руки дрожат, как ты вообще можешь играть на скрипке?

Скрипач обиженно замахивается на Луку. Возмущаясь, начинает играть, но фальшивит в нотах.

Да, мог бы хоть одну мелодию выучить, неудачник! И, видимо, это заразительно, что, встречая тебя, на меня взваливаются одни беды.

Идет грозно на скрипача, тот убегает.

 

СЦЕНА II

Издательство. В кабинет входит Сара – редактор издательства, садится за стол и начинает перебирать стопку бумаг. Входит Лука. Чтобы Сара обратила на него внимание, начинает подкашливать.

Сара. Что ты там стоишь в дверях? У меня нет никакого желания надрывать свой голос.

Лука подходит к столу редактора и встает напротив нее.

Так и будешь стоять?

Лука садится.

Что ты мне принес?

Лука. Что не нравится? Ты же сама хотела комедию.

Сара. В чем эстетика этой комедии?

Лука. Возьми и напиши, а не разбрасывайся советами.

Сара. Не любишь критику? Не воспринимающий критику – не способен создать совершенное произведение.

Лука (неожиданно вспыхивая). Как же!?

Сара (перелистывая рукопись). Пошло, слишком слащаво, а это вовсе не соответствует духу современности, бесподобно, хотя, нет, а это вообще никуда не годиться, страждущие забрызгают слюной.

Лука. Это уже выше моих сил, выносить твою злую критику. Ты мне завидуешь!

Сара (бросив рукопись в сторону Луки). Иди отсюда!

Лука, взяв в руки рукопись, направляется к выходу.

Лука. Ты мне так мстишь, потому что я уже с тобой не сплю.

Сара. Спать с тобой – одна лишь мука.

Лука. Почему же? Хотел бы я знать.

Сара. Ни одной женщине не понравится, что мужчина, в три ночи проснувшись, тайком хочет сбежать.

Лука. И вовсе не тайком, просто я не хотел нарушать твой сон.

Сара. Ой, нашел оправдание. Да, ты своей жены боишься.

Лука. Она мне совсем не жена.

Сара. Только ты на такое способен. Ну, вроде и женат, и нет.

Лука. Ты прекрасно знаешь, у нас что-то вроде соглашения.

Сара. Вот только держит тебя за одно место крепче, чем законная жена.

Лука. И совсем я не боялся с тобой оставаться всю ночь. У меня на этот случай всегда свидетель есть.

Сара. Ой, не смеши, кто это?

Лука. Роберт.

Сара (громко рассмеявшись). Нашел, кого брать в свидетели. Он из тех, кто, не видя тебя всю неделю, из мужской солидарности будет утверждать, что ты у него, и вы все еще играете в шахматы.

Лука. Ты наслаждаешься, издеваясь надо мной.

Сара. С тех пор как тебя бросила Агнес, и ты связался с Еленой, над тобой нависло клеймо неудачника.

Лука (возбужденно). Агнес была любовью всей моей жизни.

Сара. Что же ты ее упустил? За любовь нужно бороться.

Лука. Я готов был с ней произнести: «И в горе, и в радости…» (Запнувшись). «Пока смерть не разлучит нас!».

Сара. Насколько помню, вас разлучила твоя дикая ревность.

Лука. Вот надо было тебе тревожить мне душу? Это было так давно, что уже успел позабыть.

Сара. Ты пытался ее найти?

Лука. Зачем? Не знаю, с кем она сейчас прыгает в постели, хотя и я не наслаждаюсь свежим глотком воздуха.

Сара. Иди, и не возвращайся, пока не исправишь.

Лука. Хорошо. Я принесу тебе другую свою рукопись. Вот только домой надо зайти.

Останавливается в дверях.

Послушай, Сара, не могла бы ты оказать мне незначительную услугу в виде выдачи небольшой суммы денег в долг, да, и всего-то на неделю.

Сара. Да, ты еще старый долг не вернул. Ты просто уже не знаешь меры в своих расходах.

Лука. Да, люстру надо купить!

Сара. Хорошо, что я уже поела, иначе бы подавилась. Но времени нет, слушать твой очередной бред.

Лука уходит, Сара, перевозбужденная, тоже выходит из кабинета.

 

СЦЕНА III

Квартира Роберта. Звонок в дверь. Роберт открывает дверь. На пороге его сестра Агнес с чемоданом. Увидев ее, Роберт воскликнул от неожиданности.

Агнес (ставя чемодан на пол). Так-то ты, дорогой брат, встречаешь свою сестру!?

Роберт. А можно узнать, что моя сестра здесь забыла?

Агнес (смотрит взглядом хищника). За долгами пришла!

Роберт (в замешательстве). И много тебе должны?

Агнес (запускает в Роберта сумкой, тот заслоняется рукой). Ничтожество! Ты еще спрашиваешь, много ли мне должны? Да, цена долга – пять лет жизни. Только вот я не знаю, как ты сможешь со мной расплатиться?

Агнес начинает крушить мебель, бьет посуду, царапает шкаф.

Роберт. Пожалуйста, прекрати! Агнес, я не совсем улавливаю, куда ты клонишь, и в чем я провинился перед тобой, хотя все время только и делал, что заботился и защищал.

Агнес. Что ты называешь заботой – вмешательство в мою личную жизнь? Лишение моего ребенка ее отца?

Роберт (изменился в лице). Какого ребенка, ты о чем? Почему я ничего не знаю?

Агнес. Ты ничего не знаешь, потому что ты лгун и лицемер! Учитывая, на что ты способен, я вообще боялась, что ты будешь отговаривать меня от рождения ребенка.

Роберт. Хватит говорить загадками, кто отец ребенка?

Агнес. Еще спрашиваешь, у меня что, было так много мужчин, что ты запутался, или не хочешь вспоминать, как убедил Луку бросить меня?!

Роберт. Я, можно сказать, спасал тебя от этого нищего писателя, от которого одни проблемы.

Агнес. И какие ты испытывал от него проблемы?

Роберт (смеется грудным смехом). После его посещения какой-либо страны, там происходят государственные перевороты, или природные катаклизмы.

Агнес. А эти проблемы не мешают тебе дружить с ним?

Роберт. Откуда ты это знаешь?

Агнес. А вот ты даже и предположить не можешь, что, рассказывая все нашей маме, как сразу она докладывает любимой дочери про недотепу брата.

Роберт. Да, ей ничего нельзя рассказывать. Похоже, наша мама в конкурсе сплетниц войдет в тройку призеров. А где ребенок?

Агнес. А сам не способен немного пошевелить мозгами? Вас же этому учат в медицинском.

Роберт (сквозь смех). Поверить не могу! Ты всучила ребенка нашей маме?

Агнес (тоже смеется). Конечно, пусть отдувается за все свои грехи. Правда, не обошлось без истерики.

Роберт. Что на этот раз?

Агнес (подражая своей матери). Вот мало мне было одного растяпу, Луку, так еще на голову свалилась точная копия.

Роберт. Мальчик?

Агнес. Девочка! Знакомство со своей бабушкой начала со слов: «Ты та самая фурия, которая меня лишила папы?»

Роберт. Ужас! Но в театре ведь самый разгар сезона. Как тебя отпустили?

Агнес. Меня уволили.

Роберт. За что?

Агнес. Да, все просто, оперного режиссера послала так далеко, что ему не вылезти из дерьма.

Роберт (искренне удивляясь). Думаю, лишь одним посланием не обошлось.

Агнес (самодовольно улыбаясь). Я ему в пах дала.

Роберт (согнувшись). Если ты осталась без средств к существованию, как же вы с Лукой будете жить? Ведь он можно сказать нищий.

Агнес громко смеется

Агнес. Кто, Лука? Какие же вы друзья, если ты о нем ничего не знаешь?

Роберт. Ты о чем?

Агнес. У Луки в банке очень приличная сумма.

Роберт (возмущенно вспыхивая). Вот же, плут! Я даже термин не могу для него подобрать. Он у нас с Марком вечно просит взаймы. Откуда у него деньги?

Агнес. Он же какое-то время был «литературным негром».

Роберт. То есть?

Агнес. Имел заказ от двух политиков на написание их биографии без авторских прав. Может, и продолжал бы, если бы я не надавила на мораль.

Роберт. Столько новостей, что не знаю, как мне это переварить.

Агнес. Но мне интересно, что сделает с тобой Лука, когда узнает правду?

Роберт. Ты же не сдашь своего родного брата. Но не кажется тебе, что уже поздно. У Луки новая женщина, они вместе почти год.

Агнес (резко перебивает). Знаю я про эту женщину, и еще знаю, что официально они не женаты.

Роберт. Не будешь же ты…

Агнес (переходя на крик). Буду, и еще как! Я приехала забрать, что принадлежало и принадлежит мне. И дочери нужен отец!

Роберт. Когда ты стала такой жесткой, упрямой, идущей напролом?

Агнес. Когда поняла, что в жизни иначе нельзя. Не засоряй мне голову грязным тряпьем, говори, где живет Лука.

Роберт. А что ты сделаешь, пойдешь к нему? Как ты себе это представляешь? У тебя от этой невыносимой жары, кажется, помутнение рассудка

Агнес. Слушай меня внимательно, не задавай мне вопросов, на которые ты не получишь ответов, потому что не заслужил.

Роберт. Но мне все-таки, интересно.

Агнес. У меня есть план, но делиться с тобой не буду.

Роберт. Хорошо, как мне искупить свою вину?

Агнес. Сегодня же пойдешь и снимешь мне квартиру в его, или соседнем доме на одну неделю.

Роберт. А если никто не сдает квартиру, как быть?

Агнес. Я все предусмотрела. (Достает деньги из сумки, отсчитывает Роберту). Ты бы от таких денег отказался?

Роберт (запинается). Да, я даже не знаю, что сказать, это очень, ну, очень большие деньги.

Агнес. Ну, вот и замечательно!

Роберт. Агнес, скажи, а если мне удастся снять квартиру за меньшую сумму, я могу оставить себе…

Агнес. Нет, не можешь! Ну, что ты стоишь, вперед, отрабатывай долги, а я тут приберусь, и потом немного отдохну с дороги, перелет в четыре часа меня утомляет.

Роберт. Обещай, что не разнесешь мебель.

Агнес. Сгинь! Нет, подожди! Лука когда-нибудь обо мне интересовался?

Роберт. Это запретная тема для всех.

Роберт уходит второпях. Агнес открывает шкаф и возмущается.

Агнес. Да, ты издеваешься! У тебя и кофе нет?!

Спешно выходит из квартиры.

 

СЦЕНА IV

Елена возвращается домой, сбрасывает с ног туфли и прыгает на диван. Звонок в дверь. Она идет, чтобы открыть, и видит в дверях Саломею с коробкой сладостей.

Елена. И что же случилось, что ты притащила свое тело в мой дом? Уже прошло больше года, как мы перестали общаться.

Саломея. Я же неделю назад позвонила тебе.

Елена. Конечно, чтобы поплакаться, – на этот раз тебя бросил какой-то повар.

Саломея. Ну, прости, жизнь так завертела: от быта до полного отчаяния.

Не торопясь, осматривает комнату.

Елена. Ну, как видишь, в роскоши не утопаю. С трудом концы с концами сводим на зарплату простого преподавателя, живущего мечтами когда-нибудь стать писателем.

Саломея. Да, перестань, разве это так важно?

Елена. Вот только не надо напускать на себя лоск праведницы.

Саломея. Поверь, в моей жизни тоже не все сладко. Нашей третьей подруге вроде больше повезло, но я тебе такое расскажу, что радость озарит твое лицо. (Находит фотографию Елены с Лукой). Это и есть твой друг-любовник?

Елена. Положи на место.

Саломея (возвращая фотографию на место). Кстати, можешь угостить меня кофе.

Елена. А ты догадалась принести что-нибудь с собой?

Саломея. Обижаешь, ну, как я могла забыть про свою любимую подругу и про ее любимые сладости!? (Достает из пакета сладости).

Елена. Все-таки ты – стерва редкостная!

Елена стала готовить кофе.

Саломея. Так вот, мой ненаглядный, отвел меня на один вечер, который, ну, знаешь, вызывает чувство неприязненного отношения.

Елена. Но ведь такая жизнь тебе нравится.

Саломея. Да, я многое могу себе позволить, но это дает лишь иллюзорное ощущение своего превосходства.

Елена. Мне кажется, ты нагло лицемеришь.

Саломея. Ладно, нет никакого желания переубеждать тебя. И вот среди всего этого сброда я встречаю Шарлотту, которая сделала вид, что не узнала меня.

Елена. А ты не преувеличиваешь? Может, она тебя не заметила?!

Саломея. Меня? Представляешь, вознеслась, и манеры обрела ужасные.

Елена. Ну, да, я слышала, она отхватила приличный куш.

Они начинают пить кофе.

Саломея. У нее было такое открытое платье, да еще и в обтяжку!? Ни капли стеснения, могла бы просто прийти в обнаженном виде.

Елена. Да, помню я. Скромностью – она не отличалась.

Саломея. Это ты правильно подметила! Но на этот раз все было вопиюще откровенно, ведь при каждом ее шаге открывалась вся внутренняя поверхность бедра. Голая грудь ослепляла ожерельем из бриллиантов, но походка настолько непристойная, что ягодицы трясутся.

Елена. Что прямо вот так – голая.

Саломея. Да!

Елена. Не позорилась бы, было бы что показывать, у нее же совсем маленькая грудь.

Саломея (прыснув со смеху). Уверена, что ее рожали под рок-н-ролл, и имя должны были дать Кассандра.

Елена (вытирая лицо). Ты можешь рот прикрывать, когда смеешься, ты мне лицо оплевала.

Саломея. Ой, прости, не сдержалась!

Елена. Извечная проблема, определить степень обнаженности между приличием и пошлостью. Привлечь внимание, но не спугнуть откровением.

Саломея, сглотнув слюну, застегивает верхнюю пуговицу на кофте, прикрывая грудь, и натягивает юбку на ноги.

Саломея (неуверенно). Все-таки, из нас троих ты была самая умная.

Елена. Но самая неудачливая!

Саломея. Опять ты?! В общем Шарлотта, перебирая мужчин, остановилась пока на ректоре университета, который намного старше нее.

Елена. Он – хорош?

Саломея (разводя руки в стороны, вспыхивая нервно). Ну, откуда я знаю, странные вопросы задаешь. Импозантная внешность – будто с обложки журнала.

Елена. Глупости. Это играет роль только в том случае, когда пусто в голове.

Саломея. Ну, скажешь, блистать умом тоже скучно. Твой – вроде умный, а посмотри на себя!? (Елена грозно смотрит на Саломею). Ой, прости, ты же знаешь, слаба я на язык!

Елена (смеется с сарказмом). И не только на язык, да, и вагина не отличается сдержанностью?

Саломея. Не сбивай меня, не то долго буду вспоминать, о чем хотела сказать. Так вот, нет бы, остепениться, но узнаю, что роман закрутила с каким-то писателем.

Елена. Да, уж, сейчас каждый мнит себя писателем. Мой тоже, напишет за месяц один сонет, ходит и радуется. Ладно, не тяни уже.

Саломея. Вся прелесть в том, что писатель ее бросил.

Елена. Боюсь, мой тоже хочет меня бросить. Ну, и?

Саломея. И у нее от сильнейшего нервного срыва гормоны взбесились, что ей таблетки прописали.

Елена. Будто ты не женщина и не знаешь, что со всеми нами такое случается.

Саломея. Не приведи Господи оказаться в ее состоянии. В организме произошел такой сбой, что возникла опухоль доброкачественная, пошли фурункулы и всякая дрянь типа прыщей, и еще хуже, на груди рубцы появились.

Елена. Я слышала, что рубцы полностью не исчезают. Надо у Роберта спросить.

Саломея. Кто такой Роберт? Может, познакомишь?

Елена. Угомонись, это доктор – друг Луки.

Саломея. У нее значительная часть жизни выпала. Иногда, если какой-то стресс, или даже легкая нервозность, они высыпают, только не такие сильные. Она даже пыталась покончить с собой.

Елена. Что за бред ты несешь? И после всего, что она пережила, надевает откровенное платье?! Как же она их заретушировала?

Саломея. Если честно, я следов от рубцов разглядеть не смогла.

Елена. Но знаешь, мне жаль ее, кажется, что судьба смеется над ней.

Саломея (смотрит в упор на Елену округлившимися глазами, и, выпалила, набрав в свои легкие добрую порцию воздуха). Жаль? Да, она – продажная девка! Сама, поставив на чашу весов любовь и деньги, сделала свой выбор. Это его надо жалеть, потому что его голова свисает от тяжести, рога до самого пола.

Елена. Да, ты сейчас взорвешься от злобы, чего доброго, забрызгаешь меня содержимым своего тела.

Саломея. Старик нашел себе молоденькую, но зрелую женщину, чтобы при всяком удобном случае хвастать в обществе…

Елена (перебивает Саломею). Ты утомила. В нашей жизни так много неожиданных примеров, которым приходится удивляться. А что с твоим недавним романом? Ты звонила мне, хотела выговориться, но я бросила трубку.

Саломея. Не береди мне душу! Я-то, дура, повелась на его хорошие манеры и галантность, и думала, что это будет продолжаться вечно, но его хватило на неделю и потом все исчезло. Ой, что я тебе такое рассказываю?

Елена. Ну, раз уж начала, то продолжай. Иначе пока ты не выговоришься, ты меня замучаешь звонками.

Саломея. Мне как-то не по себе, да, и стыдно такое рассказывать, хоть мы и подруги. И только не смотри на меня с такой жалостью, ты же знаешь, какая я ранимая!?

Елена продолжает смотреть на Саломею в упор требовательным взглядом.

Елена. А я тебе говорила, что твое распутство до добра не доведет.

Саломея. Ну, вот, вместо того, чтобы поддержать меня…

Елена. Перестань стонать.

Саломея. Провинциал, ничтожный бухгалтер с тошнотворной любовью к деньгам. Улыбался наигранно, про себя же считал свои паршивые деньги.

Елена. Ты же говорила мне, что он повар?!

Саломея (смахивая театрально слезу). Ну, прости, это я для того, чтобы ты мне не завидовала, что банкира соблазнила.

Елена. Так и хочется запустить в тебя чем-нибудь!

Саломея. Ты говоришь про себя, это я – неудачница! Но ты была самая мудрая, посоветуй, что делать.

Елена. Слушай меня внимательно, распутница редкостная, я тебе не психоаналитик, чтобы решать подобные проблемы, но то, что с твоей головой явно есть проблемы, с этим что-то надо делать.

Саломея. Ну, так помоги старой подруге.

Елена роется в своей сумочке и вынимает визитную карточку.

Елена. Вот нашла, это телефон психоаналитика, который тебе поможет, только не говори, что я тебе дала телефон. А сейчас, проваливай отсюда, мой неудачливый писатель должен явиться.

Саломея и Елена обнимаются, Саломея пытается поцеловать Елену в губы, та отталкивает Саломею, брезгливо вытирая губы.

Саломея. Тебе же понравилось!?

Елена. Иди уже отсюда, иначе я тебя, лживую сучку, отшлепаю по мягкому месту.

Саломея уходит. Елена отправляется в ванную комнату.

Только что прошел дождь, еще слегка капает, скрипач играет что-то нудное, Лука, вспотевший, в одной руке портфель, другой рукой тащит коробку с люстрой. Лука подходит к дому и машет скрипачу, тот разворачивается к Луке спиной.

Лука (ворчливо). Чувствую, эта люстра станет моим проклятием!

Из дома Луки выходит Саломея и идет в противоположном направлении от Луки. Лука разглядывает, наклоняя голову в разные стороны, потом бросает коробку с люстрой у дверей и ускоряет ход, но замедлился. Саломея, не разворачивая тело, лишь наклоном головы через правое плечо замечает мужчину, который следит за ней. Она продолжает путь, раскачивая бедрами. Исчезает. Лука подходит к скрипачу, тот встает в позу защищающегося, выставив вперед скрипку и смычок. Лука отсчитывает мелочь, бросает в шляпу и идет домой.

 

СЦЕНА V

Лука входит в квартиру, Елена лежит на диване, правой рукой сжимает лоб, левая свисает с дивана, на полу напечатанные листы. Лука кладет коробку с люстрой на стол. Елена наблюдает за картиной равнодушно. Лука замечает на столе две чашки и пирожные.

Лука. Да, я смотрю, ты время зря не теряла. Не собираешься же ты меня кормить этими пирожными!? Сдается мне, мы не так с тобой договаривались.

Елена резко вскакивает с дивана, берет со стола рукопись и запускает в Луку.

Елена А как мы договаривались? Неужели ты приносишь в дом достаточно денег, чтобы я охотно тебе прислуживала?

Лука (поднимая листы). Ты, в своем уме? Это же моя пьеса!

Елена (насмешливо). Ну, конечно, пьеса – очередной, никому ненужный вздор. Все мои подруги тупее меня, но счастливее, потому что ни в чем не нуждаются, у них даже время есть заводить себе любовников.

Лука (удивленно). Ну, так, за чем же дело стало, могла бы и завести. Вот только, как долго будут терпеть такую… такую, как ты?

Елена (кипящая злобой). Что ты хотел сказать? Ну-ка, скажи, ну-ка посмей! (Агрессивно направляется на Луку, тот прячется за противоположной стороной стола). Ой, спрятался! Женщину испугался, трусишка!

Лука. Да, что на тебя нашло?

Елена. В чем я прогневила Бога, что мне достался такой неудачник!?

Лука. Потому что в сердце твоем горькая зависть и сварливость!

Елена. Самовлюбленный писатель!

Лука. Еще никогда не видел, чтобы женский недуг вызывал такую ужасную реакцию. Давай, я позвоню Марку, и спросим его совета, может, тебя поместить в психиатрию на пару дней?!

Елена. В психиатрию, да? Сейчас ты сам увидишь психиатрию! (Берет тарелку со стола и запускает в Луку, тот успевает увернуться). Я тебя в преисподнюю отправлю. (Посмотрев с ненавистью на Луку, вдруг начинает собирать с пола листы пьесы). За все поплатишься, писатель!

Лука (со страхом в голосе). Ты, что задумала?

Елена. Сейчас увидишь!

Лука. Остановись, женщина! Какой зверь тебя укусил?

Елена. Нет, ты продолжаешь меня оскорблять. Ты назвал меня – укушенная!?

Лука. Ладно, уймись! Расскажи, что стряслось?

Елена. И ты еще смеешь спрашивать!? Я прочитала твою пьесу.

Лука. И всего-то!? Вот уж не ожидал такой реакции. И что, неинтересно, нечитабельно, не эстетично?

Елена. Безвкусно, пошло и отвратительно.

Лука. Ну, к такой критике я точно не был готов.

Елена. Только ты, что пишешь, считаешь это превосходным. Пошлый арт-нуар!

Лука. Чтобы говорить о пошлости, прочла бы «Рассуждения» итальянца Аретино. (Выставив праву руку вперед). И не строй из себя поэтессу, в чьей душе тайно спрятаны бесы! (Лука расплывается в самодовольной улыбке).

Елена. Бла, бла, бла! Ладно, я бы все стерпела, и твои ночные карточные игры, и несчетное количество любовниц, хотя всякий раз боялась, что ты меня заразишь какой-нибудь гадостью.

Лука. Вот видишь, Бог тебя миловал.

Елена. Мерзавец! Так значит, твоя жена в инвалидном кресле, а сам заблудился в своей одиссее?

Лука. Так вот ты к чему все подвела, да, это всего лишь пьеса.

Елена. Но портреты персонажей списываешь из жизни.

Лука. История не имеет к тебе никакого отношения. Это мне Роберт рассказал про свою пациентку, которая в инвалидном кресле, ну, а муж, сама понимаешь, решил всего один раз попробовать изменить жене.

Елена. Ты всегда прикрываешься Робертом, или его историями. Я вообще не понимаю, что вас связывает, учитывая, что его сестра разбила тебе сердце.

Лука. А вот это ты зря мне напомнила, женщина! Все, я понял, почему не могу писать? Это с тех пор, как я стал жить с тобой! Потому, что ты – вампир, и питаешься моей кровью

Елена. Да, уж насмешил! Скажи еще по ночам, когда ты крепко спишь. Фу, какая мерзость! Вытирает рот рукой и брезгливо отплевывает.

Лука. Именно так! Почему же у тебя моложавый вид, не соответствующий возрасту, и он не меняется с тех пор, как мы вместе.

Лука прикрывает рот правой рукой, делая вид, будто все существует в действительности.

Елена. Если ты сейчас не замолчишь, я взбешусь во второй раз, а это тебе точно не надо.

Лука (скривив лицо). Да, можешь беситься, сколько тебе вздумается, я ухожу от тебя!

Елена (громко смеется). Скажи, что ты пошутил, и я забуду твою детскую шалость, и даже не буду наказывать.

Лука. Что ты себе такое возомнила, мы даже официально не состоим в браке, и я свободный человек.

Елена. Тогда слушай, писатель, я найду столько свидетелей, что покроют твое имя позором, потому что буду утверждать, что была твоей невольницей, и ты принуждал делать меня такие вещи, о которых даже не слышал.

Лука. На мою сторону встанут мои друзья и расскажут, какой на самом деле была ты.

Елена. Кто, Марк? Он меня до сих пор любит. Я, вообще, удивляясь, что он продолжает с тобой общаться после того, как ты меня увел от него.

Лука. Есть еще Роберт.

Елена. Да, как только я припугну концом его карьеры, он, поджав хвост, и, обмочившись, даже не вспомнит, что был твоим другом.

Лука. Да, что это такое, мне только и делают, что угрожают. Быть с тобой – смерти подобно!

Елена (резко изменив тон и напустив смиренный вид). Ну, дорогой, ну, прости! Даже не знаю, что это со мной было?! Ну, подойди ко мне. (Двумя руками манит к себе).

Лука. Не верю.

Елена (начинает плакать). Я совсем одинока! Хоть и пользуюсь вниманием мужчин, но посвящаю жизнь одному тебе и пускаю ее на произвол судьбы. (Начинает рыдать).

Лука. Можно хоть раз обойтись без этого плача кукушки?

Елена (продолжая всхлипывать). Мой природный оптимизм подсказывал, что мои мечты и желания осуществятся только при одном, одном человеке, и этот человек – ты.

Лука (подходит к Елене). Ну, пожалуйста, не плачь.

Елена резко набрасывается на Луку и бьет его в живот, тот дико корчиться от боли.

Лука. Ой, как больно! Химера!

Елена (зловещим тоном). Сбежать вздумал от меня: я печень твою отправлю на фуагра, а из одного органа сделаю жаркое с острым соусом. Ты меня понял?

Лука (машет головой). Да!

Елена. Да, чтоб тебе… поймать букет на свадьбе! Я – это лучшее, что было в твоей жизни!

Лука (кричит, но Елена его уже не слышит). Да, как ты можешь быть самой лучшей!? Для тебя – Шодерло де Лакло – это французское вино, а Хэмингуэй – просто какое-то непристойное ругательство.

Лука выбегает из дома. Елена берет трубку телефона и набирает номер.

Елена. Марк, ты мне срочно нужен. Зачем, зачем? У меня паническая атака! Нет, я впадаю в депрессию. Если ты сейчас же не приедешь, я начну резать себе вены, и это будет на твоей совести.

Елена уходит в ванную комнату.

 

АКТ II

СЦЕНА I

Елена из окна выбрасывает пьесу, листы разлетаются. Скрипач играет. Луку трясет, он собирает листы пьесы.

 

Лука. Моя пьеса! (Кричит скрипачу). Скрипач, не стой, как пугало, помоги лучше, пользы больше будет. (Скрипач быстро собирает листы и передает Луке). Представляешь, моя пьеса! Лука перебирает листы постранично. Скрипач, успокоившись, опускает скрипку со смычком, и снисходительно слушает Луку.

(Возмущенно). А это что? Двух страниц не хватает, надо вернуться.

Скрипач делает вид, что ему уже неинтересно, и отходит. Лука поворачивается лицом к входным дверям своего дома. Дверь резко открывается, ударяя Луку в лоб, он, хватаясь за голову, роняет на пол листы пьесы, в дверях стоит Агнес.

Лука. Ай, как больно! Неужели нельзя аккуратнее? Моя пьеса! (Лука нагибается, чтобы собрать листы рукописи). Скрипач!!!

Агнес. Пожалуйста, простите! Вы сильно ушиблись? Сейчас я вам помогу.

Агнес, присев, помогает Луке. Заметив направление взгляда Луки, возмущается.

Эй, хватит пялиться на мою грудь! Нахал! Несоразмерная компенсация за ваш разбитый лоб. Вдруг, узнав Луку, резко встает и, бросая листы на пол, хочет уйти. Лука смотрит на нее снизу вверх.

Лука (удивленно). Агнес?

Агнес и Лука уставились друг на друга своими взглядами. Агнес покрылась пятнами, руки затряслись.

Агнес. Нет, вы ошиблись!

Поворачивается медленно и так же медленно хочет уйти.

Лука. Это я, Лука!

Агнес (резко развернувшись, издает дикий вопль). Кто? Что-то меня амнезия поразила, напомни, как тебя зовут?

Лука. Не делай вид, что не узнала меня. Аромат твоих духов не спутать ни с чем, что узнал бы тебя среди темноты. Это, наверное, судьба, что мы вновь встретились.

Агнес, помедлив, подходит к Луке и дает ему пощечину.

За что?

Агнес. Что, больно? Эта боль – ничто, в сравнении с той, которую испытала я!

Лука. Я не понимаю, о чем ты?

Агнес. Не понимаешь?

Лука. Ты была восходящей звездой сцены, а я лишь преподаватель литературы.

Агнес. И это все, что ты можешь сказать в свое оправдание?

Лука. Но я не хотел строить из себя очередного фанатика, помешанного на тебе.

Агнес. Наглая и бесцеремонная отговорка!

Лука. Узнаю Агнес, ты все такая же! А вопишь на всю округу, чтобы привлечь жалостливое внимание к себе, указывая пальцем в мою сторону, обвиняя в бесчестии?

Агнес. Это уже выше моих сил, перестань меня оскорблять, называя истеричкой!

К ним подходит скрипач и прислушивается, наклонив голову.

Лука. Хочешь собрать демонстрантов из сочувствующих? (Указывая рукой на скрипача). Смотри, они спешно сооружают транспаранты с надписями феминистского толка, устроив стихийное шествие?

Агнес. Слышишь, я уже кричу: «Исчезни с глаз моих!»

Агнес замахнулась, чтобы вновь дать пощечину, но Лука успевает схватить ее руку. Скрипач злобно машет смычком в сторону Луки.

Лука. Ну, вот зрители пришли в неописуемый восторг, встав на сторону оскорбленной женщины? Привлекла внимание страждущих зевак?

Агнес. Хам!

Лука. Ты не смеешь меня обвинять. Вспомни, как нагло на моих глазах целовалась с режиссером.

Агнес (со слезами на глазах). Отпусти, мне больно! (Лука отпускает руку Агнес). Ты все не так понял, законченный ревнивец! У меня с ним ничего не было, и не могло быть, я любила только тебя.

Лука. Я не слепой! И видел все своими глазами.

Агнес. Но, если бы ты не сбежал, то видел бы, как я дала ему под глаз.

Лука. Не верю. Ты серьезно?

Агнес. Серьезней быть не может. (Выдавив смех). Он ходил с этим синяком почти три недели.

Открывает сумку и достает платок.

Лука. А как же фотография, которую я обнаружил, где ты, полуголая, запечатлена с ним? И скажи после этого, что у тебя с ним ничего не было!?

Агнес. Не полуголая, а в купальнике. И если ты был внимателен, на той фотографии было множество народа, и мой брат. А я тебе не азиатка, чтобы в бассейне плавать в одежде.

Лука. Вот как!? Но что тебе мешало объясниться, зная, что я не всегда способен был управлять своим гневом?

Агнес. Для начала, я была на тебя сильно зла, а пока я приходила в себя, ты исчез.

Лука (с сожалением). Прости, мне казалось, что я поступаю правильно, но поверь, только ты нужна была мне.

Агнес (всхлипывая). Для чего я тебе нужна, не понимаю? Не поздно ли?

Лука. Боишься быть вновь обманутой, что я разобью тебе сердце? Я больше не повторю ошибки.

Агнес. Ты его не разобьешь.

Лука. Вот как, твое сердце принадлежит другому? Зачем же ты мне голову морочишь?

Агнес. Ничего я тебе не морочу. И охотников до моего сердца достаточное количество, тебе придется встать в очередь. Но, не приняв галлон вина, ведь тебе не осмелеть, чтобы взять в руки стрелы Купидона.

Лука. Вот оно, что! И ты, как львица, лежа под солнцем на песочке, будешь вкушать негу, издали наблюдая, как будут драться львы?

Агнес (лицемерно кокетничая). Вау, лев! Не льсти себе. (Агнес измерила Луку взглядом с ног до головы). Ах, сентиментальный писатель, разве ты не знал, что женщинам верить нельзя?

Лука. Тогда, к чему этот спектакль?

Агнес. Но никому не ведомо, как сложатся звезды, я и сама не пока не знаю, кому из вас отдать предпочтение!? Но я буду долго наслаждаться, как ты будешь прогибаться передо мной.

Лука. Ты сейчас намеренно меня дразнишь?

Агнес. А ты мне запрещаешь? Ты лишился этих прав, когда бросил меня на задворки истории. Лука. Признайся, ты все еще любишь меня.

Агнес. Ну, вот опять!? Твоя самоуверенность просто с ног сшибает, с чего ты взял, что я поведусь на твои уловки? Я тебе не подойду, наверное. Полагаю, у нас не получится вновь с тобой роман закрутить, но…

Лука (перебивает). Не надо за меня решать, что мне подойдет, или не подойдет.

Агнес. Разве ты что-то упустил?

Лука. Возможно. Попробуем еще раз!? Так ты пригласишь меня к себе?

Агнес. Безымянный палец семнадцатого размера, и все еще свободен, впрочем, я не тороплю события.

Агнес повертела рукой у носа Луки, покачиваясь в разные стороны.

Лука. И это плата за то, чтобы увидеть тебя и услышать твой божественный голос?

Агнес (глаза расширив и показав морщины на лбу). Ой!!! Видел бы ты сейчас свое лицо!? Неужели перед глазами всплыли имена из длинного списка в твоем блокноте?

Лука. Нет у меня никакого блокнота.

Агнес. Да, ты с трудом представляешь, как можно отказаться от такого разнообразия удовольствий, ведь перспектива будущего совсем в иных красках.

Лука (улыбаясь). Наполним наши чувства истинным содержанием.

Агнес. Ой! Ты меня просто рассмешил. Громовержец! Сказочник! Женщины любят реальных и успешных мужчин. А что ты? Тебя хватает лишь на обещание, достать с неба Звезду, а еще назвать ее моим именем.

Лука. Ты простишь?

Агнес. Может быть.

Лука. Я помню, что ты любила белые розы!?

Агнес (резко изменилась в лице). Нет, теперь я люблю орхидеи Dracula Diabola.

Лука. Сдается мне, чтобы найти этот цветок с таким ужасающим названием, я должен буду пуститься в далекие странствия по миру.

Агнес. Похоже, с фантазиями ты тоже не дружишь.

Лука. Мои фантазии старомодны, где вижу я тебя в вечернем платье, и ужин при свечах.

Агнес (иронизируя). Да, я встречу тебя в траурно-праздничном вечернем платье. И мы исполним наше последнее Танго смерти.

Лука. Конечно, теперь ты будешь отыгрываться за прошлое.

Агнес. Я не отыгрываюсь! Ну, это я вредничаю, показываю, что характер тоже имеется! Но что дальше? Ах, прости, но я слышала, что ты женат!? И мне придется вновь «ткать саван», как Пенелопа, в ожидании встречи. Но долго ждать в моем возрасте противопоказано.

Лука. Ты будешь слушать меня, окутавшись пеленою грез внеземного пространства, забыв о том, что там, за окном, существует реальность, ты окажешься в плену иллюзий.

Агнес. А когда я проснусь, то увижу маленькие земные радости?

Лука. Ты увидишь, что солнце взошло...

Агнес (повернувшись, уходит, кричит, не оборачиваясь). Вечером! В квартире у Роберта.

Лука (тоже кричит). А что ты здесь делала? Мне только надо забежать к редактору.

Не получив ответа, Лука уходит.

 

СЦЕНА II

Елена возвращается в комнату, наливает себе в стакан виски и выпивает залпом. Звонок в дверь. Елена открывает дверь. На пороге Марк.

 

Елена. Ты, что так долго? Я места себе не нахожу! За это время я уже бросалась с восьмого этажа, резала себе вены и представила, что глотаю антидепрессанты.

Марк. Прости, но ты не единственная, кому нужна помощь психоаналитика.

Елена. И что? Они на грани, чтобы повеситься?

Марк. Не делай такое лицо, все мои внутренности уже ощущают твое негодование.

Елена. Когда я тебе позвонила и сказала, что срочно, это именно то и означало. А ты решил устроить сеанс самолюбования перед зеркалом!?

Марк. Я уже попросил прощения, давай перейдем к цели моего визита.

Елена нервно схватила сигарету и закурила. Сделав две долгие затяжки, она бросила небрежно сигарету в пепельницу, и сигарета догорала в пепельнице, заполняя комнату дымом.

Ты же вроде бросила курить.

Елена. Как же, бросишь тут курить, когда Лука решил со мной расстаться.

Марк. Зачем же за это переживать?

Елена. Ты что говоришь? Я тебя позвала, чтобы ты снял петлю с моей шеи, а не затягивал ее.

Марк. Расставание – это неотъемлемая часть нашей жизни. Ты, когда со мной рассталась из-за Луки, не переживала же за мои чувства.

Елена. Да, я сожалею об этом! Но, в отличие от тебя, Лука недолго ухаживал. Он, не спросив моего мнения, обхватив меня чуть ниже талии, увел за собой.

Марк. Я же говорил, что люблю тебя.

Елена. Ты лишь произносил пустые слова про любовь, ничего не сделав для подтверждения.

(пожимая плечами). А ты вообще помнишь, что я сделал тебе предложение руки и сердца?

Елена. Мне некого было призвать на помощь, кто дал бы добродетельный совет.

Марк. Моей любви оказалось тебе недостаточно.

Елена. Все это моя неуверенность, когда долго оценивая, не могу принять решения, поэтому мы с тобой застряли на стадии сексуальных игр.

Марк. Перестань, изобрази на лице хотя бы сожаление.

Елена. И потом, ты всегда был сильный, в отличие от Луки. Мне показалось, что я ему нужна больше, чем тебе.

Марк. Я просто боялся казаться слабым и скрывал свои внутренние переживания.

Елена. Но, может, я тебя спасла от себя самой, ведь я холодная женщина, из-за которой ты только бы расстраивался.

Марк. Только давай обойдемся без твоих лицемерных оправданий.

Елена. Скажи мне, Марк, я все еще могу нравиться?

Марк. Ты еще молода и красива…

Елена (перебивая). Ты что делаешь Марк?

Марк. Что не так?

Елена. Такое впечатление, что ты вот-вот начнешь меня утешать.

Марк. Но разве тебе не этого надо?

Елена. Да, но не так!

Марк. Знаешь что, ты обратилась не по адресу, тебе нужен психиатр.

Елена. Только не уходи, не оставляй меня одну.

Елена подходит к Марку, обнимает его, и они вместе выходят.

 

СЦЕНА III

Сара заходит к себе в кабинет, за ней Лука. Лука достает из сумки сначала одну рукопись, вертит в руке, возвращает на место, потом достает другую рукопись дает Саре. Сара начинает просматривать страницы.

 

Сара. Ну, это совсем другое дело!

Вновь перелистывает.

Хотя, нет. Прости, хотела спросить, а что за жанр вообще?

Лука. Я полагал роман.

Сара. Это не роман, а какой-то арт-нуар.

Лука. Ты сама ничего не смыслишь в литературе.

Сара. Да, что за безрассудство, замахиваться на роман, когда нет никаких свидетельств, говорящих в пользу этого желания.

Лука. Похоже на мне – Божье проклятие!

Сара. Невозможно, непоправимо и, вообще, жалкие потуги дилетанта!

Лука. Да, что ты брызжешь слюной?

Сара. Зияют «дыры» в пошлых красках. А это что? Вот же блядь.

Лука (делая удивленные глаза). Ты сейчас выругалась? Как грубо!

Сара. И что, выражение бьет по твоей тонкой натуре?

Лука. Тебе не к лицу, использовать язык повседневной жизни.

Сара. Мне лучше знать, что мне к лицу!

Лука. Но от тебя никак не ожидал.

Сара. Каждый писатель грешил тем, что использовал ненормативную лексику, как наиболее яркое выражение своих чувств.

Лука. Это позволяют себе лишь те авторы, кто, таким образом, пытаются вызвать у публики интерес к своим бульварным произведениям.

Сара. Остынь!

Лука. Мне кажется, опускаться до сквернословия не подобает леди.

Сара. Да, после чтения твоих произведений ничего не остается, как выругаться. Ты как сошелся со своей Еленой, утратил слог, фантазии и чувства.

Лука. С чего ты так решила?

Сара. Да, потому, что я тут перед тобой уже и грудь оголила, а ты и виду не подаешь.

Лука (улыбаясь). Если бы ты утром не ворчала, я повалил бы тебя на пол.

Сара. Что изменилось? Нет, я вижу, что-то изменилось. Что бы я ни говорила, ты улыбаешься.

Лука. Думаю, в моей жизни скоро все изменится.

Сара. Что может измениться? Встретил женщину? После Агнес ты только и делаешь, что мечешься от одной уродины к другой.

Лука. Мой корабль когда-то разбился о рифы, вот я и пребывал в творческом ступоре.

Сара. Где тот Лука, который имел ошеломляющий успех у женщин?

Лука. Я как-нибудь обойдусь без твоей жалости.

Сара. Ты – неудачник по жизни! Тебе, наверное, с женщинами уже просто не везет.

Лука (со вздохом сожаления). Если бы только с женщинами!? Литература меня нисколько не любит.

Сара. Что ты такое тут несешь? Ты поглощен вечными поисками в достижении несбыточного успеха.

Лука (пожимая плечами). Как добиться успеха, когда невозможно одолеть стену, которую воздвигли мертвецы-драматурги?

Сара. Не на ту стену пытаешься взобраться. Тебе нужно осилить ту, что создана невежественными людьми.

Лука. Эту стену не преодолеть.

Сара. Будешь вновь жаловаться?

Лука. Нет, и мучительно признать, что это сущее наказание, не быть озаренным божьим даром!

Сара. Думаешь, дело только в этом?

Лука. Нет, но с презрением противясь очевидному доводу, я настойчиво продолжаю увлекать себя мистической надеждой.

Сара. Какое отчаяние в голосе!?

Лука (резко вскочив). Да, не гони мне на душу пургу, жонглируя словами без конца. Еще есть силы, еще сверну в дугу я пальмовую ветвь для своего венца.

Сара. Я и не знала, что ты балуешься стихами.

Лука. Знаешь, ты совершенно права, романы не для меня, моя стезя – драматургия!

Сара. Наглости тебе не занимать, про скромность вообще молчу.

Лука достает из сумки рукопись и трясет перед Сарой.

Лука. Вот моя пьеса! Она должна мне вернуть достойное имя, очерненное клеймом неудачника. Вымученная, выстраданная, выдавленная откуда-то, из-под диафрагмы пьеса, на которую потрачено несчетное количество сигарет, подрывая и без того слабое здоровье.

Лука, бросив листы на стол Саре, выбегает из кабинета.

Сара. Да, постой же!

Сара берет листы в руки, перелистывает, вчитываясь, делает удивленные глаза и бежит вслед за Лукой.

 

АКТ III

СЦЕНА I

Квартира Марка. Интерьер соответствует кабинету психоаналитика. В углу расписная керамическая ваза в половину человеческого роста. Марк выходит из ванной комнаты, подходит к шкафчику и достает бутылку виски. Встрепенувшись от звонка в дверь, Марк прячет виски. Роберт появляется у Марка и с порога начинает причитать.

 

Роберт. Мне конец!

Марк. Успокойся!

Роберт. Я в полной беде! Обещай, что не дашь Луке задушить меня

Роберт в нервозном состоянии ходит по комнате.

Марк. Рассказывай, что стряслось?

Роберт. Объявилась моя сестра. Родная мать сдала меня, хотя сама и подтолкнула…

Марк. Роберт, ты можешь говорить внятнее, у тебя язык заплетается. Может, дать тебе воды, чтобы ты успокоился?

Роберт. Нет, лучше водки!

Марк. Ты же знаешь, что я не пью водку.

Роберт. Тогда тащи сюда, что там у тебя есть.

Марк. Ты же доктор и знаешь, что в жару пить противопоказано.

Роберт. Алкоголь, наоборот, сейчас меня остудит.

Марк (запинаясь). Но, но у меня нет открытой бутылки.

Роберт (смотрит настойчиво в упор). Ты будешь жадничать для лучшего друга? Забыл, как я помогал тебе на анатомии, когда ты вечно при виде трупов падал в обморок?!

Марк вынимает из бара бутылку виски и читает, что написано на этикетке, Роберт выхватывает из рук Марка, открывает бутылку и наливает себе.

Вся история плохо пахнет и, как всегда, вращается вокруг Луки.

Марк (разводя руки в стороны). Кто бы сомневался!? Что на этот раз он натворил?

Роберт. Ну, натворил-то я, а вот он виноват в том, что пять лет назад влюбился в мою сестру, но этого ему было мало, он умудрился сестру влюбить в себя.

Марк. Наконец, я услышу историю любви Луки и твоей сестры.

Роберт. Конечно, я поступил опрометчиво, познакомив их, хотя сам был плохо с ним знаком.

Марк. Как-то у тебя бессвязно получается. Но что плохого, когда у людей взаимная любовь?

Роберт. Плохое? Когда Агнес привела знакомить Луку с семьей, нашу маму чуть инфаркт не хватил, увидев его с порога.

Марк. Никогда не думал, что Лука может производить такое впечатление.

Роберт. Ты просто не знаешь нашу маму! Возомнив себя женщиной аристократического происхождения и воспитывая меня и Агнес в строгости христианских традиций, она и мысли не допускала, что супругом ее дочери может стать Лука.

Марк. Но почему?

Роберт. Почему, почему? Откуда мне знать? Начнем с того, что разница в возрасте в десять лет.

Марк. В истории встречались примеры с гораздо большей разницей.

Роберт. Что в том костюме он будто вышел из картинки прошлого века, его манера еды не отличалась утонченностью, и что самое важное – неохотно поддерживал сплетни нашей мамы.

Марк (впадая в истерию смеха). Скажи, что ты это придумал, да, я поверить не могу в этот откровенный бред.

Роберт. Как тебе угодно, но перечить нашей маме у меня не было никакого желания.

Марк. Ты хочешь сказать, что вы с матерью вмешались в будущее Агнес?

Роберт. Ну, я так не считал, оказавшись под влиянием нашей мамы.

Марк. Если бы вы это не сделали, Лука не увел бы у меня Елену.

Роберт. А мне казалось, что у вас с Еленой ничего серьезного не было.

Марк. И напрасно! Ты, как слон в посудной лавке, разнес все, что возможно, ломая чужие жизни?

Роберт. Ну, я так не считал, оказавшись под влиянием нашей мамы. Я думал, что творю добро.

Марк. И как тебе удалось их разлучить?

Роберт. Вначале я надавил на слабое место Луки – его совесть, сказав, что он поступает эгоистично, мешая Агнес воплотить мечты в реальность.

Марк. А разве нельзя воплощать мечты и быть вместе?

Роберт. Но Агнес, как безумно влюбленная женщина, однажды упрекнет его в том, что посвятила ему свою жизнь, пожертвовав своей карьерой.

Марк. Ни за что не поверю, что Лука мог так легко согласиться, он не из тех, кто позорно бежит с корабля, ему легче было бы все преподнести таким образом, что он виновник всех бед, смягчая боль Агнес.

Роберт. Но тут подключилась мама, взяв с меня слово, что я ничего не расскажу Агнес. Я не понимаю, как я поддался ее уговорам.

Марк. Вот уж эти мамы!? Ты знаешь, у меня на приеме…

Роберт. Не надо на мне применять свой психоанализ.

Марк. Как скажешь, но без алкоголя не обойтись.

Марк наливает себе и Роберту, и они залпом осушают фужеры.

Роберт (поморщившись). Мама, сомневаясь, что я доведу дело до конца, сама приняла участие в этом спектакле и привлекла режиссера театра в качестве объекта ревности.

Марк (сделав глоток виски и поморщившись). Ну, конечно, режиссер, сам того не ведая, оказался безвольным артистом в вашем спектакле.

Роберт. Зная, что Лука ревновал Агнес к режиссеру, мама наплела этому режиссеру, что Агнес имеет к нему чувства, но никогда не признается, потому что гордая и строптивая, и у нее гипертрофированное представление о чести.

Марк. Боже, какое клише! Пахнет коровьим навозом.

Роберт. Тебе откуда знать, как пахнет навоз?

Марк. Детство в деревне у бабушки.

Роберт. Ума не приложу, как мама все подстроила, но Лука оказался свидетелем, как режиссер дарит цветы Агнес и целует ее. Он, конечно, в бешенстве вылетел на улицу, и не видел, как Агнес дает увесистую оплеуху режиссеру.

Марк. Развязка обещает быть захватывающей.

Роберт. Вот именно! Наша мать в страхе сразу сбежала, уже жалея о своих выходках. Но дело было сделано, запустив вращение колеса Фортуны в обратном направлении.

Марк (наливая себе порцию виски и выпивая залпом). Да, вы какие-то безжалостные люди!

Роберт. Лука вне себя возвращается в театр и без лишних слов дает Агнес такую пощечину, что, как потом призналась, она пересчитала все звезды небосвода.

Марк. Женщины редко такое прощают.

Роберт. Видел бы ты ее в гневе?!

Марк. Поверь, я это хорошо помню.

Роберт. Лука исчез, испарился, если помнишь.

Марк. Как я могу помнить, если ты познакомил нас лишь после его возвращения?!

Роберт. Конечно, мы подумали, это финал, потому что Агнес всегда говорила, что никогда не простит мужчине, если он хоть раз замахнется на нее. Дальше было все хуже.

Марк. Мы называем это стадией отрицания.

Роберт (покосившись на Марка). Она влетела ко мне в кабинет. Решительность ее вида указывала на то, что она готова была меня… (Роберт запнулся, налил себе еще порцию виски и выпил). Да, у меня же еще сегодня свидание с женщиной. (Роберт молчит).

Марк. Ты остановился на том месте, где она влетела к тебе в кабинет.

Роберт. Она обвиняла весь мир и ругала Луку всеми известными проклятиями. Жуткое зрелище – женщина с растрепанными волосами, без косметики на лице и с припухшими глазами.

Марк. Могу себе представить оскорбленное женское самолюбие.

Роберт. Нет, она не кричала, она хрипела, потому что уже успела посадить голос, и хорошо, что нас не слышали, иначе, как бы я выглядел. (Роберт вновь делает паузу).

Марк. Что ты остановился?

Роберт. Это были женские слезы с признаками помешательства. Потому что, когда я попытался ее успокоить: «Ну, и забудь. Он не для тебя. Представь, что это кошмарный сон». В ответ услышал (Роберт имитирует тональность Агнес): «Если это и был сон, я готова повторить». Марк. Так часто бывает, когда уязвленное самолюбие не позволяет просто все оставить.

Роберт. Вот я и понял, что все очень плохо.

Марк. И, конечно, ты не нашел ничего лучшего, чем обратиться ко мне, чтобы я помог выйти Агнес из той глубокой депрессии, в которую она впала по милости твоей и вашей мамы.

Роберт. А что мне оставалось делать?!

Марк. Но твоя сестра меня сильно удивила, потому что после двух сеансов, уличила меня в шарлатанстве, не особо утруждаясь в выборе слов, и сама исчезла.

Роберт. Да, я еще подумал, что она отправилась на поиски Луки, но оказалось, что приняла приглашение другого театра.

Марк. А что ты сейчас от меня хочешь?

Роберт. Что же мне делать?

Звонок в дверь.

Ну, все уже поздно.

Марк. Ну, прежде, не быть размазней. (Смеется). Ну, даст тебе в глаз Лука, но ты это заслужил. И самое главное, на этот раз не лезь в чужую жизнь.

Марк идет открывать дверь.

 

СЦЕНА II

Входит Лука.

Марк. Лука, что с тобой произошло, ты весь сияешь?

Лука. Неужели что-то должно произойти, чтобы вдыхать радость жизни!? В отличие от вас, наводящих тоску, сея предчувствие траурного будущего. Кстати, я не уверен, что сегодня вечером мы сможем собраться у меня.

Марк. Это почему? Твоя очередь покупать пиво и готовить ужин.

Лука (наливая себе виски). Дело в том, что мы с Еленой поругались, и в отместку, она, скорее всего, останется дома.

Марк. Роберт, ты слышишь, как этот авантюрист придумывает отговорки, пытаясь в очередной раз обмануть.

Роберт (машет рукой). Ну, если он так хочет, конечно, от этого совсем невесело, но придется смириться.

Лука. Да, в чем проблема? Роберт! Давай сегодня у тебя.

Роберт (побледнев). Извини, Лука, но у меня сегодня нельзя.

Лука. У тебя что-то стряслось, на тебе лица нет.

Роберт. Что ты пристал, у меня все в порядке!

Лука. Но почему нельзя?

Роберт. Нельзя, и все!

Лука. Ну, знаете что? Тогда все отменяется.

Марк. Как это отменяется? Я не собираюсь вечер проводить в одиночестве с бутылкой виски.

Лука. Вот и разбирайся с Робертом.

Роберт. Я не понимаю, почему тогда сегодня мы не можем встретиться у Марка.

Роберт и Лука смотрят на Марка, Марк пожимает плечами, отпивает глоток виски, поморщился.

Марк. Ну, если – это единственный вариант, то придется согласиться. Но надо же, как вы двое ловко все обернули, а мне после вас здесь неделю прибираться.

Лука. Благодари за это Роберта.

Роберт (возмущенно). Меня? Я еще и виноват! Сегодня твоя очередь!

Лука. Но у меня веская причина! Вы же не хотите, чтобы вам испортили вечер?! А что до тебя Роберт, я не понимаю твоего отказа, и, кажется мне, что за этим что-то скрывается, или, точнее сказать, кто-то скрывается.

Роберт. Да, ты всегда был мнительный.

Лука. Нет, я заметил ваш вид заговорщиков, когда вошел. Друзья так не поступают! И если вы не признаетесь, в чем ваша страшная тайна, можете вообще собираться вдвоем, отныне без моего участия.

Роберт и Марк переглядываются, Марк, закатывает вверх глаза, одобрительно кивает. Роберт отходит на два шага от Луки.

Роберт. Тут такое дело, Лука, только ты не переживай, и обещай, что не будешь крушить мебель?

Лука. Вот никак не ожидал, что от тайны, которую вы скрываете, мне придется крушить мебель, или вы меня принимаете за совершенно несдержанного человека?!

Марк. Эй, вы, два идиота, мебель-то моя!

Роберт (покраснел, наливает порцию виски трясущейся рукой). Тут такое дело.

Лука (резко). Роберт, у тебя руки трясутся!

Роберт (выронив фужер на стол). Нет, я так не могу! Марк, угомони его, у меня от его взгляда в одном месте все морщится.

Лука. Вот уж правильный термин подобрала для тебя Елена – скунс! Может, ты хотел рассказать мне, что к тебе приехала Агнес?

Марк подскочил и хочет успокоить Луку.

Роберт. Марк, откуда он все узнал, это ты ему меня сдал?

Марк. Никого, никому я не сдавал. Все хорошо, все просто очень хорошо! Лука, дышим, дышим. Марк делает дыхательные движения.

Лука. Да, уж поверь, я дышу, а вот Роберт потеряет сознание от того, что перенапрягся. Но я все еще жду объяснений.

Роберт. Лука, пожалуйста, я ни в чем не виноват, это все сотворила наша мать.

Лука (хотел выпить, но остановился). Вот как? И что она сотворила?

Роберт. Она была против вашего брака с Агнес, вот и подстраивала всякие козни против вас.

Лука (сквозь зубы). Ну-ка, чудовище, я жду подробностей.

Роберт. Марк, держи его! Если он взорвется, твоей квартире тоже достанется.

Лука. Марк, уверяю, со мной все в порядке! Ну, Робби, лапушка, просвети меня, от чего я был в неведении последние пять лет.

Роберт. Она убедила тебя, что у Агнес роман с режиссером, в надежде, что ты от ревности взбесишься.

Лука. Да, а ты убеждал меня, чтобы я не был эгоистом, и если люблю Агнес, то должен отпустить ее. Все верно, я ничего не напутал?

Роберт. Да, верно, прости, но я защищал свою сестру.

Лука (отталкивая в сторону Марка, кричит в гневе). Ты – исчадие Аида! Ничтожество, гореть тебе на рее! Лицемер! И ты все это время смотрел на меня своими лживыми глазами, и твои уста извергали смердящую вонь?!

Лука и Роберт стоят друг против друга, между ними письменный стол. Неожиданно Лука дает пощечину Роберту, тот хватается за щеку, Лука успевает левой рукой еще раз ударить Роберта.

Роберт. Да, прости, ты, наконец! То, что ты сейчас делаешь, убеждает меня в том, что я был прав, защитив свою сестру от такого невменяемого монстра.

Лука. Ты отнял у меня, нет, у нас с Агнес, пять лет! Креста на тебе нет! Безбожник!

Марк повис на Луке.

Марк. Роберт, уходи немедленно, дай Луке прийти в себя, я его уже не могу сдерживать.

Роберт открывает входную дверь, но не уходит.

Роберт. Скажи, как мне искупить свою вину?

Лука. Сдохни!

Роберт. Видишь, Марк, он никак не настроен на мир.

Марк. Да, уйдешь ты, наконец!? Оставляет Луку и подходит к дверям.

Роберт (тихо, чтобы Лука не слышал). Может, мне сказать про ребенка?

Марк. Да, ты с ума сошел! Убирайся!

Выталкивает Роберта, захлопнув за ним дверь, Роберт убегает.

 

СЦЕНА III

Лука ходит по комнате в нервном возбуждении и тяжело дышит.

Лука. Я впасть готов в слепое рабство гневного возмущения! Ничтожество, ничтожество!

Марк. Для начала, просто остановись. Вся боль, предательство, ревность – все в прошлом! Я ведь тоже простил тебя.

Лука. Интересно, за что ты меня простил?

Марк. Ты увел у меня Елену.

Лука. Ты смеешься? Я и подумать не мог, ведь вы уверяли, что просто хорошие друзья.

Марк. Ладно, все ужасное, что должно было случиться, уже случилось. Давай, лучше посмотрим, как я могу помочь?

Лука (немного успокоившись). Как ты можешь помочь? А как ты всегда это делаешь – своей болтовней. Хотя я в это не верю, но, кажется, иногда дает результат.

Марк. В прошлый раз ты тоже не верил, и в прошлый, прошлый раз, и я уже сбился со счета. При этом, умудряясь затуманить мою ясную голову, ты всякий раз находишь отговорки, чтобы не платить.

Лука. Поверить не могу, что ты можешь сейчас говорить про деньги!? Да, теперь все иначе, и я тебе железно обещаю заплатить, слово писателя!

Марк. Ну, уж нет! Я это уже слышал, и не дам себя одурачить.

Лука. Хочешь грех на душу взять?

Марк. Какой еще грех, и с чего это?

Лука. Я на грани отчаяния! И могу… (запинается), могу сделать что-то плохое. Кстати, я смотрю. вы все выпили без меня, где у тебя запасы алкоголя? Марк хочет что-то ответить, но Лука, не дожидаясь, идет к стойке бара и достает очередную бутылку виски.

Марк. Конечно, не стесняйся, будь, как дома. Удивляюсь на себя, видимо, такова моя участь, всех успокаивать.

Что ты сейчас сказал?

Да, так, я сам с собой. Но убеждаюсь, вам всем нужна помощь психиатра.

Лука, налив в фужер четверть виски, мгновенно отправил себе в горло.

Лука. Я, пожалуй, прилягу, знаешь, кажется, действует?! Гнев отпускает.

Марк. Нет, это невозможно, мне надоело терпеть твои выходки.

Лука. Что ты так кричишь, тебе не помешали бы самому сеансы по управлению гневом.

Марк. Ты не можешь здесь оставаться, ко мне сейчас придет пациентка.

Лука. Да, ну, так я спрячусь в соседней комнате и послушаю, о чем вы будете говорить, вдруг, что полезное придет в голову, а то я в такой депрессии, что уже месяц не написал ни одной строчки.

Марк. Вот как? А что ты вообще написал два, или три месяца назад?

Лука. Ты меня хочешь обидеть, давай, продолжай, у тебя хорошо получается. Забей последний гвоздь. Друзья, вышедшие из волн кипящего Стикса!

Телефонный звонок. Марк снимет трубку.

Марк (сухо и грубовато). Да, слушаю. (Резко меняется в тоне он как-то весь вытянулся, на лице появилось некое выражение подобострастия). Ну, конечно, конечно! Нет, это невозможно, у меня назначена сейчас пациентка, поэтому смогу не раньше, чем через два часа. (Лицо преобразилось в восторженное удовольствие). Ну, это совсем меняет дело, сейчас я что-нибудь придумаю. (Повесив трубку, косо смотрит в сторону Луки и восклицает, хлопнув ладонями). Ну, вот все чудесным образом и разрешилось!

Лука. Док, что ты на меня так смотришь, ты пугаешь меня?

Марк. Не самое подходящее время после такого нервного перевозбуждения, но я знаю, что ты человек волевой, и сейчас восстановишься.

Лука. Перестань говорить загадками.

Марк. Это не сложно для человека с твоим складом ума, и ты быстро свыкнешься с ситуацией. Мне срочно нужно уйти, и тебе не надо будет прятаться в соседней комнате, а непосредственно примешь участие в сеансе.

Лука. Да, ты издеваешься! Скажи, что пошутил.

Марк. Я очень даже серьезно! Сколько раз я тебя выручал? Молчи, можешь не отвечать, а как часто я обращался к тебе за помощью, так вот ни разу. Пришел долгожданный момент. Я даже прощу тебе долг.

Лука. Ну, это все меняет, что мне нужно делать?

Марк. Эй, ты меня удивляешь, просыпайся, не знаешь, как проводить сеанс?

Лука. Что-то холодок нервозности пробежал по телу.

Марк. Она – среднестатистическая истеричка, правда, я ее еще не видел, диагноз ясен по телефонному разговору, в общем, женщина на грани срыва.

Лука. Пусть хорошо отоспится, на утро жизнь покажется слаще.

Марк. Если так, психоаналитики останутся без работы. Ей же нужно кому-то высказаться, выплеснуть эмоции и снять груз травмированного самолюбия.

Лука. Пусть к подруге сходит, которая быстро вправит ей мозги.

Марк. У тебя на все есть свои рецепты. К тому же полезный опыт для твоей ненаписанной книги.

Лука. Для моей книги не нужен образ истеричной героини.

Марк. Если бы во времена Анны Карениной был психоаналитик, не закончилось бы все так трагично. (Марк смеется). Если справишься, гонорар можешь оставить себе, так хотя бы я какое-то время не буду видеть тебя.

Он запнулся, что-то перебирая в голове, направился к дверям и остановился.

Лука. Ты что-то забыл?

Марк. Да, обязательно спроси у нее про детство, она проникнется к тебе! (Пожимая плечами). Но, может, не такой уж ты – неудачник!? Хотя, тебе придется очень постараться, чтобы оказаться вместе с Агнес. Удачи!

Марк уходит.

 

СЦЕНА IV

Лука один, ходит по комнате в полном замешательстве.

 

Лука. Я вообще не знаю, с чего начинать?! Конечно, я спрошу: «У тебя давно не было, ну, этого самого, с мужчиной?» Что за бред! Да, она вцепиться в меня своими коготками и будет визжать: «Если ты, как и многие мужчины, мне про «это» будешь морочить голову, то закончим наш разговор!» Ах, да, она на грани нервного срыва!

Звонок в дверь. Лука с фужером, наполненным виски, слегка приоткрыл дверь и выглянул в образовавшуюся щель. Там Саломея.

Саломея. Что у вас такие испуганные глаза, вы собираетесь меня впустить?!

Лука открывает дверь. Оттолкнув Луку, она пронеслась мимо с опущенным лицом, прошлась по комнате, вынув деньги, бросает на письменный стол, и, увидев диван, немедленно расположилась в нем.

Сразу хочу предупредить, я совершенно нормальная!

Лука (произносит, заикаясь и следуя за ней). Конечно.

Садится в кресле напротив.

Саломея. Что за нотки сомнения?! И вообще, я не собиралась приходить, если кто-нибудь узнает, точно сочтут меня за умалишенную.

Лука. В чем же тогда причина прихода?

Саломея. Меня подруга уговорила, кстати, на редкость завистливая женщина. Любит поразмышлять о судьбах мира, о душе, о бесконечности Вселенной и многом-многом другом. Но умело скрывает свою распущенность.

Лука (рассуждая, будто сам с собой). Увы, двери добродетелей и любви лишь приоткрыты слегка, двери пороков распахнуты настежь.

Саломея (недоверчиво смотрит на Луку). У меня душа болит. Ты сможешь вылечить мне ее, доктор?

Лука (растягивая слова осторожно и неуверенно). Для того, чтобы вылечить душу, нужно довериться. Если ты расскажешь, что тебя тревожит, мы попробуем вместе в этом разобраться. Я не просто так говорю "вместе", потому что доктор (здесь проглотил слюну), – в одиночку со своими советами – бесполезное дело.

Саломея. Ой, давай, давай! Ты прямо подарок! (Громко смеется).

Лука (с дрожью в голосе). А почему подарок?

Саломея (смотрит прямо в глаза Луке). Ты не знаешь, это же из вашей психологии? Мужчин можно разделить на четыре типа: хозяин, воин, авантюрист и, так называемый, подарок. Так вот, из этих типов мне больше подходит хозяин.

Лука. Тогда, тем более, не понимаю про подарок.

Саломея (отвернувшись). Да, врачей я боюсь, боюсь крови, операций, просто до паники и ужаса, до обморочного состояния, а ты прямо воплощение всех моих страхов. Вот и говорю, что подарок.

Лука. Все-таки, надо признать, что мой прием отличается от той медицины, что наводит на тебя такой ужас. Хотя, иногда мы не можем преодолеть без помощи врачей ту боль, что приносит нам жизнь.

Саломея. Да, не верю я вам. Знаю я вас, психологов, сами в своей жизни разобраться не можете, а тем более в чужой. Но я – это еще не самое худшее. У меня столько знакомых с такими проблемами в голове, что ты даже не представляешь, а одна из подруг (Саломея выдавила глухой смех, слегка похрюкивая), – это вообще находка для психолога.

Лука. Но ты пришла сюда не для того, чтобы рассказывать про проблемы своих подруг.

Саломея (справляясь со своими чувствами и успокаиваясь). Нужно исправлять ошибки последнего года жизни...

Лука. И как успехи?

Саломея. Смотря в чем, в саморазрушении – невиданные темпы и результаты, в остальном, наблюдается нехватка положительных эмоций. Язык обожгла – это можно считать достижением? Ну, а если серьезно, по жизни каждый день достигаем чего-то, но все же...

Лука (перебивает). А чем ты занимаешься?

Саломея. В данный момент, или вообще по жизни?

Лука. Вообще.

Саломея (смотрит на Луку исподлобья, с нотками сомнения). Ну, если ты доктор, то должен понимать, чем люди по жизни в большинстве своем занимаются. Большинство работают ради хлеба и просто прожигают время, отпущенное им, бездарно прожигают, не думая ни о чем.

Лука. А ты?

Саломея. Я – не исключение, тоже отношусь к этому стаду баранов, не собираюсь делать великих открытий, менять мир и прочее.

Лука. Чего же ты ищешь в этой жизни?

Саломея (саркастически улыбаясь). Ищу, в кого бы влюбиться, не сразу, конечно, чтобы чувства созрели, время надо... Или хотя бы общение, которое приносит радость. Мне нужен такой человек – друг!

Лука. Не уверен, что доктор подойдет на подобную роль.

Саломея (прищурив глаза). Да, тогда просвети меня, на какую роль он больше подойдет?

Лука. Прости, не совсем понимаю, на что ты намекаешь?

Саломея (повышая тон в голосе). А о чем подумал ты?

Лука. Что-то от этой невыносимой жары я взмок. (Расстегивает пуговицу на сорочке).

Саломея (следуя примеру Луки и расстегивая пуговицы, слегка обнажает грудь). А если честно, я вообще не знаю, что я тут делаю, вся пронизанная страхами, что ты узнаешь обо всех моих тайных желаниях, и это останется в моих воспоминаниях. Лучше оказаться обнаженной перед доктором, это не так страшно. А ты?

Саломея смотрит кокетливо-сверлящим взглядом.

Лука (театрально выражая недоумение). А что я?

Саломея (со вздохом то ли сожаления, то ли облегчения). Ладно, расслабься. Я иногда шалю.

Лука. Я это понял сразу, но у шалостей тоже должен быть предел!

Саломея. Да, мне от этих пределов ни холодно, ни жарко. Жизнь многогранна, как хочу, так и думаю, так и желаю, а до чужих ограниченностей нет дела.

Саломея трясущейся рукой выхватила сигарету и, не спрашивая разрешения, закурила. Лука сделал то же самое.

Лука. Но что ты скажешь…

Саломея (перебивая Луку). А что для тебя важно в отношениях с женщиной?

Лука (с удивлением). Ну, мы здесь не для того, чтобы обсуждать меня.

Саломея. Да, я не спорю, но разве тебе интересно знать чужие тревоги?

Лука. Ты меня ставишь в тупик. Ну, во-первых, так сложилось по жизни, что приходится заниматься чужими проблемами, я же за это еще и деньги получаю. (Лука сделал паузу и произносит неуверенно, пряча свой взгляд, чтобы не сталкиваться с глазами Саломеи). Получу. А во-вторых, занимаясь чужими проблемами, забываешь о собственных.

Саломея. А о каких собственных проблемах ты хочешь забыть? Может, и я тебе на что-нибудь сгожусь?

Лука. Все может быть!?

Саломея. Тогда расскажи, а то я стесняюсь задавать напрямую вопросы. Лучше ты сам. Ты же знаешь, какие мы, женщины любопытные. Начну спрашивать, что не нужно и так далее.

Лука. Нет, вернемся все-таки к тебе. Что запомнилось в твоей жизни? Нет, не так. Что ты помнишь из детства?

Молчание, по щеке Саломеи медленно скатывает слеза.

Саломея. Вы, доктора, желание вернуться в детство называете признаком депрессии, но это неправда, как правило, для человека период детства – это самое настоящее и незыблемое, искреннее и светлое, даже, если так было не всегда.

Лука. О, об этом есть целая глава в моей книге, расскажи о своем детстве.

Саломея. Нет, не знаю, это долгая история, нечего рассказывать, и я не хочу об этом вспоминать и ворошить прошлое. Мы дети из прошлого, когда все разваливалось, кто-то успевал, приобретал, а, в общем и целом, трещины были везде, все было, как было.

Лука. И все-таки, сдается мне, что есть другие причины в твоих внутренних переживаниях!? Это как-то связано с мужчиной?

Саломея. Да, каждый случай моей жизни связан с мужчиной. Мне приятно, когда мужчина совершает необычные поступки. Да, зачем далеко ходить, мне кажется, со мной сегодня хотел познакомиться мужчина. Чего он испугался?

Лука вдруг встрепенулся, подошел к столу и, налив себе порцию виски, мгновенно отправил содержимое бокала в свой желудок.

Саломея (раздраженно). Слушай, ты можешь сесть и не маячить у меня тут перед глазами?

Лука (возвращаясь в кресло). Неудачный роман?

Саломея. Как ты догадался?

Лука. Это так очевидно! Я, так полагаю, у вас была близость?

Саломея. Я так и знала, что все будет вращаться вокруг этой темы. А я уж боялась, что не спросишь?! (Саломея развернулась всем своим корпусом на диване и посмотрела на Луку в упор недоумевающими глазами). Если честно, то любовник он не очень, скажем так, никак, прости за такие откровенности.

Лука. Да, что уж там, продолжай, не стесняйся, только подробности можешь опустить.

Саломея. На самом деле, сама не знаю, насколько мне нужны все эти встречи, но ведь жизнь может пройти мимо меня.

Лука. Это частое явление, когда реальный мир вызывает чувство растерянности.

Саломея. Не улавливаю связь.

Лука. Женщина, произнося: «Да, я же красивая и привлекательная», в действительности скрывает свою неуверенность от чужих взоров в вечных муках уязвленного самолюбия.

Саломея. Не взрывай мне мозг, доктор! (Резко меняет тему). Вам нравится ваша работа? А я встречалась с доктором-хирургом! Помнится, я ногу сломала. Месяц в гипсе, еще месяц на костылях, вообще перспектива была туманна.

Лука. Почему не получилось с доктором?

Саломея. Разные жизненные приоритеты. Он только начинал карьеру, целиком посвящая себя работе. А я уже девушка на выданье, хоть немного наивная и не искушенная жизнью, практически белый лист, вот и вышла замуж.

Лука, ошеломленный и обескураженный, прихрамывая, отправился за порцией спиртного.

Да, расслабься ты уже! И мог бы быть чуточку вежливым, предложив даме выпить.

Лука, молча, с ошарашенными глазами наливает Саломее. Подходит к ней и, передав бокал с виски Саломее, возвращается в кресло. Саломея залпом выпивает, немного поморщившись.

У меня все запутанно и сложно. Мой свекор, он же и дядя заодно, не родной.

Лука (поперхнулся и нервно закашлял). Теперь я готов упасть со стула. Насколько?

Саломея. В смысле насколько? Он получается не родной отец моего мужа, и муж покойной сестры моей матери. Вот. Не понятно, наверное.

Лука. Хотел выругаться, но сдержался, ты меня сразила. Семейка Борджиа, не иначе!

Саломея. Ну, хоть чем-то сразила. И не надо на меня так смотреть.

Лука. Ты меня удивляешь, твоя жизнь наполнена эмоциями. Так чего же тебе не хватает?

Саломея. Если бы знать!? Ой! Я грешна!

Саломея поднялась с дивана, выпрямилась так, что показала все изгибы своего тела, прошлась, самостоятельно налила себе виски и в одно мгновение отправила жидкость внутрь тела. Нахмурила брови, что-то судорожно шевеля в своей голове.

У меня такое ощущение, что я тебя знаю, где-то видела?!

Лука (встрепенувшись в страхе). Это называется déjà vu, кажется, так?!

Саломея (прищурила глаза, пристально рассматривая Луку). Нет, это что-то другое. Интуиция подсказывает, что в чем-то подвох.

Саломея приближается к Луке и, упираясь коленкой об кресло, наклоняется над ним.

Лука. А ты доверяешь своей интуиции?

Саломея. С чего такой интерес к моей личности? Так все подробно расспрашиваешь?! Не хочу быть, как на допросе. Ведь я как-то не очень люблю о себе распространяться, только, когда сама сочту нужным.

Лука. Боже упаси! О чем ты? Какой допрос? Над тобой устраивать экзерсисы не собирался. Я хотел искренне проявить участие.

Саломея. Спасибо, не надо. Экзерсисы – это типа опыты, означает? (На ухо Луке). Мне кажется, что у тебя должно быть море женщин. Разве нет?

Саломея, обведя взглядом комнату, идет за диван и наклоняется, что ее не видно. Слышна какая-то возня. Лука приподнимает голову кверху, чтобы увидеть, что делает Саломея.

Лука. У вас все в порядке?

Вдруг за диваном дикий вопль, что Лука отскакивает назад.

Саломея. Все, вспомнила! (Саломея выпрямляется из-за дивана). Ты – Лука! Я видела твою фотографию в квартире у Елены. Ах, ты соблазнитель!

Зловеще улыбаясь, Саломея движется в сторону Луки, тот прячется за другой стороной письменного стола. Вот где ты устраиваешь свои тайные встречи за спиной у Елены.

Лука. Послушай меня, все не то, чем тебе кажется.

Саломея. Ну, чего ты испугался? Иди ко мне, я не кусаюсь. Елена ничего не узнает.

Лука. Да, а твой муж? Может, ты – жена какого-нибудь сумасшедшего и от безделья развлекаешься. Что если он сюда ворвется? Конечно, можно доиграться до кровавого сюжета. Так и вижу, как разъяренный зверь влетает сюда, и дальше – трупы, море крови, слезы зрителей.

Саломея (громко смеется). Что я сама себе враг?! Но воображением, похоже, ты не страдаешь. Но, если ты не хочешь?!

Лука. Видишь ли, у меня был плохой опыт, но в том случае я просто не знал, что женщина замужем, а здесь уже не найти никаких оправданий.

Саломея. Ну, милый, у нас есть одно оправдание, пусть мимолетно, но вспыхнувшее чувство.

Лука наливает себе виски и пьет, Саломея успевает к нему приблизиться вплотную и тянется поцеловать Луку, тот отклонят голову в сторону.

Лука (поперхнувшись). Подожди, не так быстро. Ответь мне, почему ты не разведешься?

Саломея (с истерическим смехом). Ну, ты меня рассмешил и удивил, ты в своем уме? Зачем мне это надо? Ты продолжаешь сеанс?

Лука. Ну, я уже понял, что сеанс скатился в пропасть.

Саломея. Ты вообще способен различать сцены?! Хотя, это даже забавно. Чтобы изменить свою жизнь, нужно знать дорогу, на которую вступишь, и видеть свет, что забрезжит в конце туннеля. Не все могут уйти в никуда.

Саломея начинает расстегивать пуговицы на своей кофте.

Лука. Нет!

Лука переходит на другую сторону стола.

Саломея. Ты посмел мне отказать? Да, это впервые в моей жизни! Обманщик, мошенник! Заболтал наивной девушке голову и воспользовался ее слабостью.

Лука. Это вопиющая ложь!

Саломея и Лука смотрят с ненавистью друг на друга. Вены на шее Саломеи вздулись, глаза горят ненавистью, она не может угомониться, голос хрипит.

Саломея. Фу, как унизительно было оказаться в твоем списке! Это тебе стоит сходить к доктору, лечиться! О, Боже! Это был ты, там, на площади, разглядывая меня сзади с ног до головы. Нахал!

Лука. А нечего было кокетливо раскачивать своими бедрами, дефилирую, будто на панели.

Саломея. Как ты меня назвал? Вот за это ты поплатишься!

Лука. Да, ты точно на голову больная! Несдержанная натура, не способная контролировать свои эмоции.

Прокричав, резко остановились, впиваясь друг в друга сверлящими взглядами. Поправляя одежду, Саломея делает шаг в сторону дверей, но передумав, разворачивается и с легкой улыбкой сарказма на лице бросается на стол, чтобы отобрать гонорар. Лука успевает накрыть часть денег. Не сводя с Луки своего взгляда, Саломея вырывает другую часть денег и вылетает вон из квартиры. Лука тоже уходит.

 

СЦЕНА V

Квартира Саломеи. Входит Леон – муж Саломеи, достает бутылку бурбона, и, развалившись в кресле, начинает пить. Входит Саломея, слегка покачиваясь, в состоянии нервозности. Подойдя к Леону, выставляет вперед нос, обнюхивая Леона.

 

Саломея. Фу, Леон, от тебя разит алкоголем. А в честь чего праздник?

Леон. Душевный кризис. Но я смотрю, ты тоже время зря не тратила!?

Саломея тоже наливает себе виски.

Саломея. Сдается мне, что кризис у тебя затянулся. Но ты, прав, ты прав! Без алкоголя здесь не обойтись. Леон, мне надо тебе признаться.

Леон. Очень хорошо, не забудь, что ты мне хочешь сказать, но прежде мне надо выпить.

Саломея. Ну, конечно, кто бы сомневался, что алкоголь важнее меня и моей чести.

Леон. Я не ослышался, ты сказала чести? (Смеется). С каких это пор она у тебя появилась?

Саломея (с перекошенной улыбкой). Очень смешно. (Изменилась в лице. Строго в голосе). Не смей, слышишь, не смей напоминать.

Леон. Чувствую, разговор будет долгий. Подожди.

Наливает бурбон в половину стакана и залпом выпивает.

Саломея. Похоже, ты превратился в профессионального алкоголика.

Леон. Ну, что там у тебя? Если, конечно, не передумала, и твое признание не доставит мне хлопот.

Саломея. Я тебе изменила.

Леон (громко смеется). И в этом заключалось твое признание. А я уж подумал, что ты неизлечимо больна, и вот-вот сдохнешь, и я утешусь слезами. Уф! Даже отпустило.

Саломея. Грубиян, твоя мать не дала тебе элементарного в воспитании.

Леон. А ну, не трогай мою мать, она была святой женщиной.

Саломея. Еще бы, только ты до сих пор не знаешь, кто твой папа.

Леон (бросает со злостью стакан на пол). Ну, ты меня достала, бразилианская путана!

Ринулся к Саломее, она увиливает и прячется на противоположной стороне стола. Они стоят друг против друга.

Саломея. Да, никак ты ревнуешь?

Леон. Что ты себе возомнила, думаешь, это сойдет тебе с рук? Смотри, я в бешенстве!

Тычет себе в лоб собранными в кучку пальцами.

Саломея (моргает недоуменно заплаканными глазами). Поверь, на это раз я не виновата!

Леон. Как же! Значит, ты пользуешься мной, вытирая об меня ноги, и еще смеешься своими дьявольскими глазами, играя моими чувствами.

Саломея. Ты чувства утопил в алкоголе.

Леон. Думаешь, это останется вне досягаемости Божьего ока, и Он не услышит моих слов и не воспользуется безмерной властью своей, чтобы вершить справедливость?!

Саломея. Когда в последний раз ты ходил в церковь?

Леон. Ты во власти сатаны, и вращаешься в содомическом танце, в шабаше призраков, лишившись разума. (С пафосом машет пальцем). Но несчастье настигнет тебя, и познаешь горе, обрушившееся на твою голову.

Саломея. Вау! Обычно ты не можешь и двух слов связать, а тут целый монолог.

Леон. Коль я не вправе вершить суд, пусть Бог творит свой суд и свершит над тобой кару, как проклял Он смаковницу, быть может, лишь так Он очистит тебя от скверны. Ведь отвернувшись, он предал Геенне огненной твою плоть.

Саломея. Не строй из себя жертву Юпитера, пораженную стрелами Купидона. Бога вспомнил, но к Богу обращаются с чистыми помыслами, прося лишь любви его, чтобы сквозь призму этой любви приблизиться к познанию чуда своего существования, ты же взываешь к могуществу Бога, прося об отмщении.

Леон. Да, ты просто исчадие ада! Лучший способ защиты – это атака! Ты будешь низвергнута с пьедестала обмана и измены, подлости и предательства.

Саломея. Не кипи злобой, сотрясая Вселенную своим гневом, и зажигая свечу, в молитвах покрывая позором мое имя. (Кричит). Но у нас соглашение о свободных отношениях.

Леон (тоже кричит). Вот теперь ты сознательно проявляешь агрессию, и у тебя нет никакого чувства вины.

Саломея. Ах, не надо!? Агрессия? Да бывает! И что? Чувство вины по отношению к кому? Не чувствую никакой вины! Во всем виноват психоаналитик, он влез в мою голову, и я не ведала, что творю.

Леон (громко смеется). Ты ходила к мозгоправу? Давно пора!

Саломея. Тебе смешно, а вот мне не до смеха. Да, пошла, хотела разобраться в себе прежде, чем принимать ответственное решение в жизни.

Леон. Ты это о чем?

Саломея. Вот уже некоторое время я вынашиваю мысль, расстаться с тобой.

Леон. Вот как? Я даже протрезвел. Только вот не пойму, я дал тебе все, что ты хотела, и закрывал глаза на твои похождения. И после этого ты заявляешь, что хочешь расстаться?

Саломея. Потому что я так больше не могу. Ты любишь выпить и, к сожалению, твой порок не имеет границ. Да, когда ты не пьешь, ты замечательный.

Леон. Дорогая, ты же знаешь, что я так расслабляюсь.

Саломея. Вот ты всегда находишь отговорки, но мне это уже наскучило. А я очень хочу детей в будущем, но пока не готова пойти на этот шаг, не чувствуя уверенности в тебе.

Леон. Дети? А мне казалось, что ты их никогда не хотела.

Саломея. Да, разве только это!? Ты такой невнимательный! Я проболела всю прошлую неделю, а ты этого даже не заметил.

Леон. Дорогая, ты сама распорядилась так, что у нас разные спальни. И тебя я могу посещать только по великому разрешению. Как же я мог заметить, когда всю прошлую неделю приходил домой поздно.

Саломея. С каких пор ты следуешь правилам? Ладно, если верить в перераспределение энергии – значит вся неприятная гадость, что творилась со мной последнее время, возможно с лихвой собирается окупиться.

Леон. Надо же, как через болезнь ты построила логику сверхъестественного. Но смени выражение лица, от него веет зловонным запахом измены.

Саломея. Да, расслабься, не успела!

Леон (с иронией). И ты, конечно, об этом жалеешь.

Саломея. Тебе не кажется, что жизнь посылает нам определенный сигнал, который поможет что-то понять, переосмыслить, повзрослеть наконец-таки, стать чуточку мудрее, и начать заново строить свое будущее?

Леон (выдержав паузу). А помнишь наше первое свидание?

Саломея. Леон, я говорю тебе такие серьезные вещи, а ты под действием алкоголя решил вернуться в прошлое?

Леон. Ведь ты все тщательно распланировала и расставила сети, в которые я попался.

Саломея. Ну-ка, просвети, и как же?

Леон. Сначала ты продемонстрировала, что умна, но отдашь пальму первенства мне, потом показала, что можешь быть жесткой и непреклонной, и лучше тебя не гневить.

Саломея (начинает смеяться, но неуверенно). Леон, скажи, что ты это придумал?

Леон. Что же я буду делать без тебя? Может, у нас еще ничего не потеряно, давай сходим к твоему мозгоправу.

Саломея. Да, ты же его побьешь!

Леон. Ну, если пообещаю, что совсем не трону, то совру, но для защиты своей чести разок придется приложиться.

Собираются вместе и уходят.

 

СЦЕНА VI

Марк возвращается в квартиру, видит беспорядок и в возмущении бегает по комнате.

 

Марк. Да, что здесь было? Будто орды Тамерлана пронеслись. Выпить всю бутылку виски!? Поднимает бутылку и пытается извлечь оттуда последние капли, тряся себе в рот.

Вся квартира в запахах спиртного перегара и сигаретного дыма, и весь месяц придется ее проветривать. А это что?

С ужасом в глазах он достает с пола нижнее женское белье двумя пальцами, осторожно принюхивается и небрежно бросает на диван. Но передумал и, скомкав, засовывает себе в карман пиджака. Звонок в дверь. Марк открывает дверь и неожиданно получает кулаком в глаз, Марк падает на пол. В квартиру влетает разъяренный муж Саломеи и разбивает напольную вазу. За ним следует Саломея.

Марк. За что?

Леон. За то, чтобы…

Размахивается, но Саломея останавливает его.

Саломея. Леон, это был другой!

Леон. Как другой? А ты кто такой, и что здесь делаешь?

Марк встает с пола, запрокинув голову назад, и, держась за нос, идет к аптечке.

Марк. Это моя квартира, и я психоаналитик, а то был… (Марк запнулся, и, немного подумав), мой ассистент. А ему говорил, что психоанализ – сложная наука! Не всем она дается.

Леон. Говори быстрее, где твой ассистент живет?

Марк (тихо). Размечтался?

Леон. Что ты сказал?

Марк. Да, так, я сам с собой. Но давайте уладим недоразумение мирно и цивилизованно, ведь я вижу, что вы, мужчина – очень даже интеллигентный, но не способный совладать со своим гневом.

Леон. Послушай, мозгоправ, что ты такое несешь?

Марк справился со своим носом, вставив в ноздрю тампон из ваты. Посмотрев сверлящим взглядом, то на Леона, то на Саломею, сделал повелительный жест, указывая на диван.

Марк. Оба присели! Руку на доктора поднял?! Ни стыда, ни совести.

Леон хотел что-то ответить, но Саломея усадила его на диван.

Саломея. Ну, прости, доктор, моего несдержанного мужа!

Марк. Как я уже говорил, психоанализ – сложная наука, здесь главное – не как рассказать историю, а как ее интерпретировать. Начнем сеанс, точнее продолжим, на чем вы остановились, ах, да, это мы пропустим…

Леон вскакивает.

Леон (возмущенно). Ты издеваешься?

Марк. Ничуть. И как давно у вас эти проблемы? Но давайте попробуем определить философию ваших интересов.

Саломея (захрюкала в смехе). Да, ты еще хуже доктор, чем мой соблазнитель. (Леон покосился на Саломею, сдвинув брови). Ты, что не знаешь, что расхождения начинаются уже с половой принадлежности, и мечтаем мы о разном.

Леон. Так просвети меня, о чем ты мечтаешь.

Саломея (обращаясь к мужу). Не надо, Леон, на меня так смотреть. Мне давно надоело нести на себе пустое бремя имиджа благополучной женщины.

Леон. Что значит «пустое бремя», что тебе еще надо? У меня своя кампания с приличным доходом, шофер и секретарша.

Саломея. Вот именно, молодая, смазливая, знающая себе цену секретарша! Все считают, что она – твоя любовница.

Леон. Это всего лишь намеки и бездоказательные слухи моих завистников. А ты в своих подозрениях пытаешься силой выдавливать из себя ревность.

Саломея. Ну, конечно, когда в ответ я получала твой улыбающийся взгляд, который обезоруживал меня. Но ревнуют только неуверенные в себе дамы.

Леон. Если ты заметила, моя секретарша в твоем присутствии все время чувствует не просто неловкость, а побаивается тебя.

Саломея (смеется). Еще бы, ведь я на ушко, конечно же, шепнула, чтобы не строила планы, не то подпорчу ее миленькую мордашку так, что ни один мужчина на нее больше не взглянет.

Леон. Ах, вот оно что! А я никак не мог понять, с чего она сменила свой откровенно-соблазнительный гардероб на более строгий.

Саломея. Так ты признаешься, что у вас была интимная связь. Говори, когда и где это произошло? В каком-нибудь дешевом отеле, или на заднем сиденье твоего нового кабриолета!?

Леон (возмущенно). Кто бы меня обвинял, распутница!

Саломея. Она же не из тех женщин, которые притворяются целомудренными, придерживаясь принципа трех свиданий.

Марк. Остановитесь вы уже. Устраивать семейные ссоры можете у себя дома, а здесь вы все-таки на моем сеансе.

Саломея. Я – распутница? А ты – деревенщина с признаками алкоголизма, который не скупится на время возле зеркала, разглядывая свои правильные черты и тело Аполлона, не в меру источая запахи парфюмерии.

Леон. Ты мне завидуешь, что я – вообще удачник по жизни.

Саломея (с сарказмом). Прямо такой душка, весь правильный до тошноты! Но жизнь с тобой – без взлетов и падений. Где тот Леон, настоящий, которого я встретила когда-то, покорившего мою доверчивую натуру?

Леон. Но и ты изменилась. В непомерной требовательности подтверждения любви, ты довела свои желания до фанатизма, а это, поверь, может утомить, когда каприз превращается в постоянное нытье.

Саломея. Утомляют не желания, а невозможность их реализации. Но, и, то верно, что хочу, конечно, все и сразу, я знаю это, я знаю все свои недостатки! (Обращается к Марку). Скажи, доктор, почему так происходит?

Марк. Спасибо, что вспомнили обо мне. Полагаю, скатившись в русло экзистенциальных откровений, вы исчерпали запас своих вопросов, превращая психоаналитический сеанс в заурядную беседу между мужчиной и женщиной без видимых приоритетов главенства положения.

Леон. Послушай, доктор, ты можешь не умничать?

Марк (пытаясь придать тембру своего голоса чувство доверия). Мне думается, что в этих нападках на мужчин, что они не способны любить, а лишь «гореть страстью», сквозит женской амбициозностью. Но в жизни часто доминируют "глаголы", которые определяет конкретность, некое действие, от чего мы так устаем. Любовь, мне думается, понятие иррациональное, но и в ней присутствует масса глаголов. Может, потому она проходит!

Саломея и Леон переглядываются друг с другом. Леон, указывая глазами в сторону Марка, вертит рукой у виска.

Саломея. Послушай, док, мы пришли сюда не на лекцию по философии.

Марк. Нет, вы не понимаете, сигналы, что посылает нам жизнь, скрыты от нашего взора, и не способные отличить добродетель от пороков, мы проваливаемся в бездну эгоистичных рассуждений, отдавая предпочтение нашей физиологической природе.

Саломея. Знаешь, это не уравнение со множеством неизвестных. Мы все равно умрем.

Марк. Но что произойдет на отрезке между рождением и смертью зависит от нас.

Саломея. Доктор, ты откровенно встал на сторону мужчин, а я хочу услышать доводы в свою пользу. (Леон ехидно улыбается).

Марк. Кстати, мы столько времени сидим тут, вместе, а я не знаю ваших имен.

Саломея (показывает на себя). Саломея! (Леон пытается назваться, но Саломея его опережает, указывая на него). Леон!

Марк. Так вот, Саломея, тебе нужен постоянный внешний фактор повышения степени твоей самооценки.

Саломея. Банально!

Марк. Но факт! И происходит психологический срыв, приводящий к нарушению адекватности восприятия реального мира. Ты задаешь себе вопрос: "Что во мне не так?" Сама ответить не можешь, потому что субъективна по отношению к себе. А супруг увлечен собой.

Леон. Полегче, доктор, я не из этих, не нарцисс какой-нибудь.

Марк. Когда ты в последний раз покупал своей жене цветы?

Саломея. Вот именно, ответь.

Леон. А теперь, док, ты встал на сторону моей жены, так нечестно! Ты лучше спроси, когда мы с ней говорили по душам?

Саломея (со слезами на глазах). Да, ты прав. Да, согласна, я где-то упертая, и не считаю себя мудрой женщиной, я такая, какая есть, и меня можно либо принимать, либо нет. Но ты, Леон, первый мне стал изменять, и, прячась за лицемерной улыбкой, я перестала чувствовать твою искреннюю доброту и нежность.

Леон. Как низко ты пала, что решила мне отомстить таким образом.

Саломея. Прости, Леон, что в своей мести зашла слишком далеко, но тебе было все равно.

Леон поворачивается к Саломее, берет ее руки в свои.

Леон. И ты меня прости. Хочешь, вместе прыгнем с парашютом? Чтобы понять, насколько прочна наша связь.

Саломея (вытирая слезы). Ну, какой же ты, поганец! Ты решил от меня избавиться?

Леон. Вот видишь, док, я совершенно искренне, а она меня все время в чем-то подозревает.

Марк. Так, угомонитесь, я все понял, случай, конечно, интересный, но не безнадежный. Будете ходить ко мне вдвоем по два раза в неделю, а еще дополнительно, каждый – по одному разу в неделю. А сейчас вы и так превысили лимит времени. Да, и, Леон, за сегодняшний день – оплата по двойному тарифу.

Леон. С чего это?

Марк. Не будь скрягой! Я ваше единственное спасение, и не сомневайся.

Леон (отсчитывает деньги, но Марк выхватывает всю стопку). Но, док, твой ассистент все равно должен понести наказание.

Марк. Вот уж не советую тебе связываться с моим ассистентом.

Леон. Это еще почему?

Марк. Если его взбесить, как сразу на теле появляется щетина тигра.

Леон (немного испуганно). Саломея, это верно, что говорит доктор? (Сквозь смех). Ты же вроде как…

Саломея (с искаженной улыбкой на лице). Да, он – размазня, раз мне отказал!

Марк. Это только с виду кажется. Смотри, Леон, как бы тебе не пришлось догонять по асфальту свои яички.

Леон замахивается на Марка, тот уклоняется. Саломея отдергивает Леона.

Саломея. Ну, хватит уже изображать из себя Отелло. Смирись.

Саломея тянет за рукав Леона, и они уходят. Марк провожает Леона и Саломею, потом, вдруг что-то вспомнив, выбегает из квартиры.

 

АКТ IV

СЦЕНА I

Входит Лука с букетом цветов, Агнес в черном вечернем платье. Они смотрят друг на друга, Агнес виснет на шее Луки, потом, отстранившись, устремляет свой взгляд на цветы.

 

Агнес. Я так полагаю, это мне.

Лука (протягивая букет). Да, конечно!

Агнес (принимая цветы). Ну, писатель, где душу трепещущие слова, от которых я должна обомлеть? И та улыбка влюбленного Луки, которой я вновь готова поверить?

Лука (улыбаясь). А вдруг я буду выглядеть безумцем, живущим в нереальном мире. Но ты сногсшибательно очаровательна. И хоть сменила прическу, я больше люблю твои растрепанные кудри, что небрежно спадают на обнаженные плечи.

Агнес. Ну, а ты (сделала театральную паузу), вполне сносен. Хоть и без ума от меня, но элегантностью в своих ухаживаниях тебя не упрекнуть.

Лука. Ты, как всегда, щедра и не скупишься на эпитеты.

Агнес (с придыханием). Сейчас важно только то, что мы вместе.

Лука. Вот оно, то сочетание лица и голоса, что привлекает своей заманчивостью, то сильнодействующее средство, что пускаешь в ход с присущим тебе женским изяществом, от которого мурашки по телу.

Агнес (удивленно). Но помнится мне, что ты обещал букет белых роз. Или у тебя, действительно, с возрастом проблемы с памятью?

Лука. Нет, я все прекрасно помню. Но еще вспомнил про правило, что нельзя дарить розы, если женщина в гневе.

Агнес (смеется). Ну, конечно, чтобы лицо мужчины не испытало на себе всю прелесть острых шипов. После стольких лет разлуки, это единственное, что тебя волнует?

Лука. Нет, просто я пытаюсь привыкнуть к мысли, что это не сон, ведь трепет в сердце от нахлынувших воспоминаний.

Агнес. Хотя нет у меня способностей к философствованию, ведь я лишь певичка. Но скажи, когда тебе наскучат воспоминания, ты снова сбежишь?

Лука. Нет, я вернулся, чтобы начать новый отсчет и найти иной смысл в наших отношениях, если ты готова к этому.

Агнес. Неужели ты хочешь переехать ко мне?

Лука. Что, вот так сразу?

Агнес. Ты опять испугался.

Лука. Как это тебе не покажется странным, но, да, только не за себя, за тебя. Елена – мстительная женщина!

Агнес. После стольких лет я научилась никого не бояться. Прости, но что ты вкладываешь в понятие «смысл»?

Лука. Не будет той дикой ревности, что доводит до слез, превращая отношения в дешевую мелодраму, что реальность не будет приобретать форму больного воображения, что-то вроде состязания двух одинаковых людей, не уступающих друг другу в изощренности и выборе средств?

Агнес. Ты разве не знаешь, что с женщинами нужно общаться односложно, замысловатые формулы вызывают у нее истерию, и тогда она впадает в бешенство.

Лука. Это нужно расценивать, как намек или откровенное признание, чтобы я не питал иллюзий на счет твоего ума?

Агнес. А вот это совсем лишнее. Господи! Как все запущено.

Лука. Ну, прости.

Агнес. Тебе нет прощения.

Лука. Что же мне делать? Не ругай так строго меня. Я все еще нервничаю и начинаю говорить глупости.

Агнес. Иронизируешь?

Лука. Да, что же это такое. Вам женщинам не угодить. Стараешься казаться умным – плохо, задевает ваше самолюбие, утешаешь – унизительно, жалеешь – оскорбительно. Неужели, вам так нравится, когда мужчины валяются у ваших ног с букетом роз, моля о прощении, терпя вашу надменность и насмешки?

Агнес прищурила глаза и плотно сжала губы, широко раздувая ноздри от злости.

Агнес. Я хочу знать кто ты, ты – настоящий, без всего огромного количества масок.

Лука. То, что ты видишь, не всегда – правда, ты видишь то, что хочешь видеть.

Агнес. Ты о себе, или обо мне? Не важно. Но ты так и не ответил, зачем я тебе, и что будет дальше?

Лука. Попробуем написать историю вместе, преодолевая трудности жизни, спотыкаясь и разбивая себе лоб, доживая до старости, надеясь, что судьба не сыграет с нами злую шутку.

Агнес. Рассмешил! С твоей убежденностью, что ты и есть центр мироздания, и все вращается вокруг тебя, такая перспектива не может тебя удовлетворить.

Лука. Со стареющим телом нам не справиться, но можем сохранить пламя любви в сердце.

Лука не договорил под натиском взгляда Агнес.

Агнес (громко смеется). Я в восторге! И ты сорокалетний мужчина, с грудой проблем и забот, с налетом пафоса, жирного блеска на лбу и лысине, надеешься, что я – та наивная и глупенькая девочка, способная поддаться твоим соблазнительным уговорам?

Лука. Мне нравится, когда ты бурно проявляешь эмоции! Нет у меня жирного блеска на лбу и у меня кудрявая шевелюра, твоя фантазия безгранична. И сама ты толстая. Ой, прости, это было совсем лишнее.

Агнес (с криком). Я толстая?

Агнес вынула цветы из вазы и запустила в Луку, тот увернулся, но тогда она выплеснула в него водой.

Лука (прикрывая голову и лицо от когтей Агнес, в истерическом смехе). Что, как тигрица набросилась на меня, сметая все на своем пути, ведь ты – должна быть пугливой ланью!

Агнес. Я не могу, звезды не так легли.

Лука. Тебе неправильно рассказали про звезды.

Агнес (все еще кричит). Предупреждал меня брат, что ты принесешь мне одни страдания. Он удивлялся, как я могла влюбиться в такого безмозглого, как ты. Где были мои глаза?!

Лука. Там же, где они и сейчас. Если, конечно…

Агнес. Ты пожалеешь!

Лука. Уже! Поэтому я у твоих ног. Хочешь, встану на колени?

У Агнес сразу смягчился взгляд, и она фыркнула.

Агнес. Не хочу.

Лука. Да, у меня и не получилось бы, боюсь, мне потом не разогнуться. А вообще мне нравится, как ты хочешь меня завести. Но у нас же одним поцелуем все не ограничится?! И вообще ты меня разозлила.

Агнес. И что? Прощения должна попросить?

И тут Агнес, резко схватив руку Луки, как вампир впилась в нее своими зубами. Лука завопил и, пытаясь разжать ее челюсти, в борьбе повалил на диван. Сейчас же отпусти меня.

Лука. Сама виновата, довела меня до такого состояния, что пульс уже на пределе. (Они оба тяжело дышали). Разве ты не знаешь, как подобные сцены заканчиваются?!

Агнес. Да, но потом, удовлетворенный собой, ты покинешь меня.

Лука. Может быть, а в ушах моих будут продолжать звучать твои слова, например, что мы никогда не расстанемся.

Агнес. Не дождешься, я буду молчать.

Она сделала еще одну попытку вывернуться. Ничего не вышло.

Ты долго еще собираешься изображать всадника?

Лука сполз на пол, положив руку Агнес себе на лицо. Они смотрели в потолок. Агнес первой нарушила тишину

Чего ты боишься в жизни?

Лука. Не знаю, может быть, что не успею дописать книгу. А ты?

Агнес. Я боюсь пережить тех, кого люблю.

Агнес начинает ворошить волосы на голове Луки.

Кстати, я раскрою тебе один секрет, когда женщина раздается в своих формах, на что ты так откровенно обратил внимание. Так вот, как тебе сказать? (Лука весь напрягся). Это происходит после родов.

Лука (резко вскакивает). У тебя есть ребенок?

Агнес. Только не падай в обморок, как благородная девица. Но хотелось бы уточнить – у нас.

Лука забегал по комнате, пытаясь справиться с чувствами.

Сразу сбежишь, или вежливо откланяешься? Дверь открыта!

Лука. Мальчик?

Агнес (ехидно). Девочка! (Лука опять прошелся по комнате). Разочарован?

Лука. Она похожа на меня?

Агнес (громко смеется). О, нет! К счастью, на меня.

Лука (жалостливым взглядом). Ну, хоть немного?

Агнес (вставая и усаживаясь на диване, с улыбкой на лице). У нее твои большие глаза и несносный характер!

Лука. Почему, почему ты мне ничего не сказала? Как ты могла со мной так поступить?

Агнес. Ты еще спрашиваешь? Когда? Ведь ты бросил меня.

Лука. Я предлагал тебе обвенчаться, но ты отказалась.

Агнес (налив слезами глаза). Прости, я об этом все время сожалела. Я была тот цветок, что еще не распустил свои лепестки.

Лука (обхватил голову руками). Все, сегодня же в ночь, собирай вещи!

Агнес. Лука, ты меня пугаешь, мужчины сдержаннее реагируют, узнав, что на их голову свалился ребенок. И ты уверен, что сегодня благоприятный день для такого решения? Все-таки пятница, тринадцатое?

Лука. Я не верю ни в какие приметы. (Подходит к Агнес). Нас больше ничто не способно разлучить.

Агнес. Кстати, хочу тебя обрадовать, повода для ревности у тебя теперь не будет.

Лука. То есть?

Агнес. Я ушла из театра.

Лука. Не рано ли, оставлять сцену?

Агнес. Знаешь, иногда даже несколько минут в жизни могут иметь последствия. Поэтому лучше раньше уйти, чем потом сожалеть.

Лука. А ты готова жить со мной на мою зарплату преподавателя?

Агнес. Ты потратил все свои сбережения?

Лука (делая наивные глаза). Какие?

Агнес. Вот, негодник! Забыл, что когда-то ты от меня не скрывал никаких тайн?

Лука (улыбаясь). Да, все я помню! Хотел насладиться моментом. Лучше поторопись, пойдем, купим билеты на поезд. (Задумавшись). Нам бы успеть прыгнуть в последний вагон, последнего уходящего поезда.

Лука и Агнес собираются и спешно уходят.

 

СЦЕНА II

Лука бежит по улице и чуть не сбивает с ног скрипача, тот замахивается и делает обиженный вид.

 

Лука. Прости, я не хотел, я просто тебя не замелил. Знаешь, может, ты не так уж и плох?! И играть стал лучше! (Скрипач поворачивается спиной к Луке). Я и не предполагал, что ты можешь быть таким обидчивым. Может, сыграешь мне что-нибудь? Скрипач начинает играть Adagio Альбинони. Ну, знаешь, я надеялся, что это не будет похоронная мелодия. Но, скрипач, ты мне не испортишь настроение.

Лука бежит к себе в дом, вытаскивает чемодан и начинает складывать туда вещи. Звонок в дверь, и Лука тут же задвигает чемодан под диван. На пороге Марк в черных очках, Роберт остается возле дверей, не решаясь войти.

Лука. Вот нечистая сила тебя привела!

Марк. Что ты натворил? Это не высшая математика – выслушать женщину! Я же не говорил, совращать ее. Вы разнесли мой кабинет и изгадили диван, да, еще и опустошили бутылку двадцатилетнего виски. Это тебе не сюжет для книги.

Лука. Прости, но она какая-то нимфоманка. Хотя у меня мурашки по коже и волосы встают дыбом, представляя себя на твоем месте.

Марк. Да, вот именно. Только я открыл дверь, как получил увесистый удар в лицо. Смотри!

Марк опустил черные очки, демонстрируя синяк под его левым глазом. Лука в испуге сделал шаг назад.

И твоя нимфоманка поздно спохватилась, дико завизжав, останавливая своего неуравновешенного мужа. Но самое ужасное, он мне разбил китайскую вазу династии Цин, подаренную одной из пациенток. И одним из этих осколков он собирался меня оскопить.

Лука. Да, это же твоя пациентка, и ты обещал, что будет легко. Как я мог представить, что простая беседа может иметь необычный поворот.

Марк (с чувством отвращения, скривив губы). Что ты бормочешь в поиске оправданий, тебе смешно? А это как понимать?

Марк вынимает из кармана шелковый предмет с кружевами и вертит перед лицом Луки, тот, поморщившись, вновь отскакивает назад. Роберт все это время, наблюдая за диалогом, напомнил о себе.

Роберт (слегка посмеиваясь). Подозреваю, нетрудно догадаться, но вот уж никак не предполагал, что ты страдаешь фетишизмом?! А ваза представляла большую ценность, или это такое клише, при всяком удобном случае делать акцент на какой-нибудь китайской династии, то ли Цинь, то ли Минь, или еще как-то.

Лука посмотрел на Роберта исподлобья, тот сразу притих.

Марк (смягчившись и умерив свои эмоции). Ладно, забудь. Она всегда напоминала мне погребальную вазу. Я и так искал способ от нее избавиться.

Роберт. Лука, ты ведь простил меня?

Лука. Откуда ты это знаешь?

Роберт. Сестренка нашептала, у вас ведь все налаживается, я правильно понял?! Лука, я буду на этот раз верным твоим другом и сделаю все, что ты скажешь.

Лука. Скажи спасибо Агнес за то, что у тебя есть такая сестра. Я дал ей слово. Хотя еле сдерживаю, чтобы не дать тебе в нос, потому что ты не сказал мне, что у меня есть дочь.

Роберт. И как ты себе это представляешь? Ты уверен, что не лишил бы меня очень важных органов?

Лука. Ладно, забыли. Одного не пойму, зачем вы сюда пришли, если мы договорились встретиться у тебя, Марк?

Марк. Вообще-то, я торопился тебя предупредить, что муж Саломеи – не совсем адекватный человек и жаждет твоей плоти.

Лука (смеется). Какой именно части?

Марк опускает взгляд вниз, Роберт и Лука следят за направлением его глаз.

Лука. Ты же знаешь, такое всегда говорится для связки слов, чтобы выплеснуть гнев.

Марк. Вот если бы!? Мне кажется, этот неуравновешенный алкоголик жаждет крови.

Роберт. Марк, ты по дороге мне ничего не сказал. Да, расскажите вы, наконец, я сгораю от любопытства!

Марк. Вот пусть писатель и рассказывает.

Лука. Да, нечего рассказывать. Но, Марк, ты сам виноват, что скинул на меня свою пациентку, видите ли, у него случайным образом возникли неотложные дела. Набросилась на меня, а я отказал ей.

Роберт. Нельзя пренебрежительно относиться к ситуации, к тому же, если ты хочешь быть с Агнес, не забывай, что я ее брат. Я, конечно, ничего не расскажу Агнес, и не забудь, что оказываю тебе услугу. Но как ты решишь проблему Елены?

Лука. Знаешь, Роберт, я однажды уже имел неосторожность раскрыться тебе, но сейчас, тебе придется принять мой отрицательный ответ. (Слышится звук открываемой двери). Помяни черта, он и появится.

 

СЦЕНА III

Квартира Луки. Приходит Елена и начинает с удивлением рассматривать всех присутствующих.

 

Роберт. Что такое удивление в глазах, Елена, ты забыла, что у нас сегодня пятница?

Елена. Да, помню я, что сегодня пятница, и что с того?

Роберт. Ну, как, у нас сегодня покер, пиво и без женщин! Ты, в свое время, давала согласие, что один раз в месяц мы собираемся у вас.

Елена. Без женщин – это ты правильно подметил. Вы только твердите впустую, без женщин, но ни что не способны без них.

Лука. Ты, что не в настроении?

Елена. Будет тут настроение, когда ты про меня гадкие вещи пишешь.

Лука. Я тебе уже все объяснял, что к тебе это не имеет никакого отношения. Роберт, помнишь, ты мне рассказывал про одну пациентку в инвалидном кресле?

Роберт (делает удивленное лицо и мотает отрицательно головой). Ну, конечно! Такая энергичная, экспрессивная женщина, которая умудрялась водить за нос одновременно троих мужчин.

Елена хмыкнула.

Лука (скорчив лицо). Да, не эта, а другая, к которой муж возвращается.

Роберт. Слушай, Лука, ты же знаешь, я особенно не заостряю внимание на историях, рассказал и забыл, это ты в них пытаешься найти мораль.

Елена. Ладно, убедили, но сегодня вам придется отказаться от холостяцкого веселья. Все, я устала, вы, двое (указывает на Роберта и Марка), отвлекаете семейного человека от насущных проблем, найдите себе развлечение в другом месте.

Лука (шепотом). Мегера!

Елена. Ты что-то сказал, дорогой?

Лука. Нет, я друзей провожаю. (Роберту). В полночь на пирсе.

Роберт. Ты о чем? Лука, у тебя все в порядке с головой? У нас в городе нет никакого пирса.

Лука. Не важно!

Лука вытолкнул Роберта и Марка и закрыл дверь.

 

СЦЕНА IV

Елена, вспомнив про люстру, расплывается в улыбке.

 

Елена (смотрит на люстру, потом на Луку). Вот из-за чего солнце взойдет в моем сердце!

Лука (сквозь зубы). И что не сделаешь, чтобы ублажить желание женщины. И пусть душа твоя возрадуется такому приобретению.

Елена. Моя душа возрадуется, когда она будет висеть на потолке.

Лука. Зачем же дело стало, вызови специалиста, он быстро с этим справится?

Елена. Ты же сам говорил, что туго с финансами, так что постарайся как-нибудь сам.

Лука. Но это может быть опасно.

Елена. Ну, это же быстро, и мне терпится. Не Бог весть что, повесить люстру.

Лука. Когда ты делаешь такое ангельское лицо, мне трудно тебе отказать. Хорошо, если я повешу тебе люстру, я могу отправиться к друзьям?

Елена (не меняясь в лице). Конечно!

Лука безропотно приносит старую лестницу и забирается на нее. Неустойчивая лестница под тяжестью раскачивается.

Лука. Только держи эту ветхую лестницу.

Елена (хватаясь за лестницу). Я тут подумала, Лука, мне кажется, пора нам подумать, перейти на новый уровень наших отношений.

Лука (нервозно). Тебе обязательно в ответственный момент отвлекать меня подобной темой?

Елена (вспыхивая). Я и подумать не могла, что тема для тебя болезненная.

Лука. Ты можешь умолкнуть, чтобы я слышал полет комара?

Елена. Ответь, и я отстану.

Лука снял старую люстру.

Лука. Держи и подай новую люстру. Боюсь, что я не смогу удовлетворить твои запросы.

Елена выполняет распоряжение Луки без лишних слов.

Елена. Это – пустые отговорки. Ты же знаешь, что я тебя не отпущу!? (Елена, вывернув набок голову, и, прищурив один глаз, смотрит снизу вверх). Даже не понимаю, на что ты рассчитываешь? Если ты все еще надеешься, что Агнес к тебе вернется, и вы будете вместе, то не питай себя несбыточной мечтой, слышишь, этому никогда не бывать! А что это там торчит из-под дивана?

Елена, оставив Луку, подходит к дивану и достает чемодан.

Ах, вот оно что? Так ты не шутил, говоря о том, что собираешься сбежать!? Ну, нет, этому не бывать!

Елена направляется в сторону Луки с угрожающим видом. Лука занервничал, лестница под ним начинает раскачиваться, он случайно хватает за провод, его бьет током. Происходит замыкание, гаснет свет, слышится грохот, Лука, не удержав равновесие, падает с лестницы и теряет сознание.

Лука (дико визжит). А-а-а!!!

Елена. Тебе ничего доверить нельзя! Откуда у тебя растут руки? Ты слышишь, Лука? Что ты там разлегся? Да, что с тобой? (Подходит к Луке, и начинает его тормошить). Нет, нет, нет! Ты, что головой ударился?! Шутки шутить вздумал?! Нет, ты не шутишь. О, горе мне! Помогите, помогите! Выбегает из квартиры.

 

СЦЕНА V

Вой сирены машины скорой помощи. Мелькают огни фонарей и рекламных щитов. В парке появляется Агнес с чемоданом. На лице радость. Она садится на скамью. Появляется скрипач. Радость Агнес сменяется тревогой.

Агнес (скрипачу). Мой Лука что-то опаздывает!? Какая-то дрожь в ногах. Скрипач, в твоих глазах сомнения? Он не придет?

Скрипач снимает с себя грязную одежду, преображается в женщину и начинает играть.

Ты – женщина? Твой рыжий цвет волос, как девушки Суламиты, и рыжая луна несчастье мне сулят.

Агнес роется в сумочке, достает сигареты и зажигалку. Пытается прикурить дрожащей рукой, у нее ничего не получается. Выронив сигарету, она склоняется и начинает плакать. Пошел дождь. Музыка: скрипачка исполняет танго. Агнес встает, спотыкается, сбрасывает туфли и босиком танцует под дождем. Сцена погружается в темноту.

Занавес.