Переоцинкличность

Виселицы охраняли меня

и тискали.

Но вот

сквозь боль,

сквозь рёв

Кандальных вересков

под фонарём резным

из гроба выползла.

Знаю я —

в грядущей жизни

обольют меня презрением,

Растопчут,

растлеют,

созрею,

и снова.

В мрамор облачат насильно,

не давая вставить слова,

И новый закажут

мученья обет.

О, если б только видеть вы могли,

как мир шатнулся

на весах

за эту

сотню

лет!

Скрипка!

Что ты?

Видно, больно?

Неужели все забыли

зов

скрипучащего

всхлипа?

Безответно горло рвёшь

склонясь

пред ржавым

ликом –

Глас молитв давно затих,

и сердца остыли.

Твой Бог умер.

Его нет.

Мы его убили.