Трасса 29 (окончание)
(Окончание)
Свет фар выхватил из ночной тьмы глухую кирпичную стену широкого двухэтажного здания с большим фойе в один этаж с правой его стороны. По всей её длине, включая газон перед входом, росли декоративные кусты и небольшие деревца. На стене были нарисованы две салатного цвета пирамиды, символизирующие место вечного упокоения фараонов, и на их фоне большими чёрными буквами было написано «SUMMIT», а ниже, не выходя из габаритов этого слова, стояла надпись помельче, буквами белого цвета «Home For The Elderly».
Генри свернул вправо, описал дугу и припарковался под глубоким навесом над входом в фойе. Собственно, в клинике при этом доме престарелых он и работал вместе с сестрой Стайн до недавнего времени. Выходить из машины они не спешили.
– Что ж, я чувствую себя, словно свернул горы. – Сказал Генри, уперся руками в баранку и потянулся, двигая плечами и разминая затёкшую спину. Сияя в свете ночных фонарей очками и влажным от пота лицом, он повернулся к своей соседке, закинул руку на спинку её сиденья и голосом, всё ещё хранившим остатки праздничного возбуждения, спросил:
– Ты знаешь парня, который говорил со мной после выступления? Трумен. У него фабрика моделей. Они делают всё: от локомотивов до маленьких животных.
– И даже свиней? – повернув к нему голову и растягивая в трапецию губы своего большого рта, спросила сестра Стайн не без ехидных ноток в голосе. Крупные кудри её причёски изрядно свалялись и слиплись, лицо и голые плечи сально блестели.
– Смысл в том, что он предложил мне работу, если я смогу ему помочь. – Не желая ввязываться в пикировку, Генри пропустил мимо ушей реплику собеседницы. – Ему не хватает капитала.
– Он мерзкий нытик! – заявила она, подняв брови и наморщив лоб.
– Да. – Генри самодовольно ухмыльнулся и откинулся на спинку сиденья. – И, конечно же, мне придётся переехать…
Сестра Стайн недовольно скривила левую половину рта и отвернулась от Генри, но он, выдержав точно рассчитанную паузу, закончил:
– …и тебе тоже.
Встрепенувшись, девица быстро повернулась к Генри, положила руку ему на плечо и, приблизив к нему лицо, напористо спросила:
– О чём ты?
Генри изобразил наигранный испуг, будто проговорился помимо воли, а когда сестра Стайн в предвкушении осклабилась, завёл медовым голосом какие-то туманные речи. При этом с его лица не сходила такая блаженная улыбка, будто он только что узнал, что выиграл jackpot в национальную лотерею.
– Там, на этой сцене …все эти любящие меня люди …они правда, правда меня любят… Это заставило меня почувствовать …кое-что очень личное…
– Что именно? – не вытерпела сестра Стайн.
– Я понял, кто я такой …чего я хочу …кого я хочу. Особенно кого.
Сестра Стайн нетерпеливо сглотнула и, сияя как начищенный самовар, уставилась на Генри блестящими маслинами семитских глаз.
Генри, скроив хитрую гримаску, прищурился и продолжал не спеша тянуть леску:
– Или с кем?
– С кем же? – сестра Стайн таяла, как масло на сковородке.
– Я говорю не о ком-то. – Вдруг резко ушёл в сторону от темы Генри, и сестра Стайн отпрянула от него, будто он отвесил ей оплеуху, а он, как ни в чём не бывало, продолжал плести свои витиеватые рулады. – Я никогда не думал об этом серьёзно… Грамматика всегда была для меня проблемой, хотя у меня хорошее образование…
– Генри! – вскричала сестра Стайн, окончательно потеряв терпение.
– Ну, что опять? – Генри изобразил искреннее удивление.
– Кто, Генри? Кто? – мимика и жестикуляция его подруги были предельно выразительны.
– Если ты так хочешь!.. – он угрожающе повысил тон, а она в изнеможении откинулась на своё сиденье. – О! О-о! – рассмеялся Генри, решив, что пора заканчивать комедию. – Конечно, ты! Ты, моя дорогая! Кто же ещё?
Он отстегнул значок ЖД-клуба со своего пиджака и приколол ей на блузку.
– Ты – моё вдохновение! Мой маленький паровозик. Мой милый вагончик. – Он притянул её к себе и нежно поцеловал в губы. Она ответила ему лёгким поцелуем, и её голова стала опускаться к его коленям.
– Да… Да… – Генри откинулся назад и прикрыл глаза.
В окне первого этажа, прямо напротив автомобиля, где Генри, изнемогая от наслаждения, отдавался умелым губам сестры Стайн, мистер Энис, растянув жалюзи, припал к стеклу мутным глазом и, сально осклабившись, издал придушенный возглас:
– О-о! О-о!
***
Линда проснулась в темноте, встала с кровати и, даже не пытаясь сообразить, который час, двинулась, потирая глаза и пошатываясь, на кухню. Там она без промедления схватила с подноса, стоявшего в готовности на столе с коллекцией спиртного, бутылку виски, не скупясь, плеснула себе в стакан и сделала большой жадный глоток. В это мгновение в зале загорелся свет, и она услышала звуки фортепиано, сопровождавшие голос Гэри. Многогранно одарённый юноша исполнял какую-то нежную песню.
– «М» – это её милосердие. «О» – значит, я отдам ей всё, что есть. «Н» – это её нежность и ласки. «Р» – это руки, создающие уют.
Линда подошла к небольшому плоскому пианино и, поставив стакан возле пюпитра с нотами, оперлась локтями о его крышку. Пальцы Гэри легко и уверенно бегали по клавишам старого, похожего на клавикорд инструмента.
– «В» – это всё, что она сделала для меня. «П» – значит, что она всегда права.
Линда смахнула пальцами слезу и подпёрла мокрую щёку ладонью.
– И всё это только моя мама. Это слово – целый мир …для …меня. – Его голос замер, пальцы пробежали в финальном пассаже к верхним октавам, а глаза уже давно были устремлены на Линду.
– Марти, это так красиво и так искренне! – в голосе Линды звучали слёзы и алкоголь.
– Ещё? Ты хочешь ещё, мама? – послушный, ласковый мальчик очень хотел сделать своей мама приятно. – Должен ли маленький Мартин петь ещё?
– Да! Да! Мой дорогой! Спой своей мамочке. – Она шагнула ему за спину и положила правую руку на его плечо, а в её левой руке уже по прежнему был стакан, в котором плескался виски.
Тряхнув чёлкой, Гэри откинул назад голову, прикрыл глаза и запел речитативом:
– Когда я был совсем маленьким, до того как научился ходить, лёжа в колыбели, я пытался говорить – я ещё не умел говорить, но все соседи услышали, и все родственники гордились мной, потому что я сказал: мама. Хотя я никогда бы не стал и думать о славе, но я доволен, что могу написать это имя…
Пока он играл и пел, Линда присела рядом с ним на скамеечку. На этих словах она шмыгнула носом и, стянув с шеи лиловый шарфик, вытерла им сначала ноздри, потом влажную щёку.
Гэри продолжал свой бенефис:
– М – миллион вещей, что ты дала мне. О – это очень большая любовь. С – это слёзы, которые ты проливала, это сердце из чистого золота. И твои глаза полны любовью. Ты очень мудрая, ты всегда права, и всё это я пою для моей мамы.
И, томно склонив голову, Гэри нежно поцеловал Линду в голое плечо.
– Это так много значит …для …меня.
Линда осторожно положила руку на его пальцы, ещё касавшиеся клавиш, и он, взяв её обеими руками, прижал ладонью к своей груди.
– Тебе понравилось? – он поцеловал её кисть и запястье. – Понравилось?
Чувствуя слабость во всём теле, Линда приподнялась, перевалилась в стоявшее рядом кресло и тут же закрыла глаза. Стакан с недопитым виски остался стоять на крышке рояля.
– Не засыпай, я поиграю с поездами. Пока, мамочка.
– Я …люблю тебя. – Сонно прошептала Линда. – Люблю…
***
Несмотря на глубокую ночь во всех окнах большого дома Генри и Линды ярко горел свет. Его лучи падали желтоватыми квадратами на лужайку, где стояла параболическая антенна спутникового телевидения, и даже достигали водонапорной башни, разливаясь по её опорам и круглому боку голубоватым инопланетным мерцанием. Внезапно экран телевизора напротив кресла, в котором спала Линда, осветился, и женщина тут же открыла глаза, в которых вам не удалось бы обнаружить и намёка на недавний сон. Камера кинооператора медленно прошла по мосту через какую-то речушку и остановилась на табличке, прикрепленной к торчавшей над перилами стойке. На табличке одно под другим было написано три слова: «CAPE FEAR RIVER», Река Страха. В зелёных глазах Линды появилась тревога, брови сдвинулись к переносице. Она оглядела комнату, но ничего подозрительного не заметила. Встав и без конца озираясь, она нерешительно обошла весь зал и остановилась возле телефона под горевшей настольной лампой. Сев на кушетку, она сняла трубку и набрала номер.
Река в телевизоре плескалась мелкими волнами о заросший тальником берег, приглушённый голос что-то произнёс резко и невнятно.
Телефон зазвонил. Обрывком сна промелькнула фигура Гэри, стоявшего над бассейном.
Телефон продолжал звонить, и Линда, наконец, проснулась. Она лежала на кровати. Ноги её покоились на подушке рядом с головой силиконового младенца. На ней было синий тренировочный комбинезон, рука с синим напульсником сжимала гантель в белом пластиковом корпусе. Линда, постанывая от тяжёлого пробуждения, перевернулась на живот, дотянулась до телефона и сняла трубку.
– Орланда! – Она огляделась. – Орланда, слава Богу! Орланда, помоги мне!.. Орланда, пожалуйста, приезжай! Пожалуйста!.. Ты должна!.. Приезжай сейчас! Да!.. Хорошо!
Линда положила трубку.
***
С верхнего этажа, сквозь голоса из телевизора послышался какой-то шум. Преодолевая страх и озираясь, Линда подошла к лестнице и поглядела наверх. Там, в проёме открытой двери за лестничной площадкой виднелась часть макета железной дороги. Вдруг раздался гудок, и по краю обрыва пронёсся пассажирский поезд. Линда от неожиданности вскрикнула и прижала к щеке руку с лиловым шарфом. На ней было то же лиловое платье, что и ночью, когда Гэри пел ей свои нежные песни.
В спальне заплакал младенец. Его плач был подозрительно похож на звуки, издаваемые силиконовым пупсом. Наверху что-то упало. В руинах разгромленного макета потрескивали электрические разряды. Водонапорная башня, завалившаяся на крышу их дома, дрогнула, поползла и рухнула на землю, подняв клубы пыли.
***
Орланда подъехала к дому Линды. Окна в нижних этажах были темны, лишь на веранде стёкла мерцали сполохами света от работающего телевизора. Зато иллюминация в мансарде была полной. Водонапорная башня, подсвеченная снизу прожекторами, отливала белым и голубым. На венчавшем её куполообразный верх стальном шпиле горел красным глазом циклопа Полифема сигнальный фонарь. Орланда затормозила возле лестницы. К сетке рабица, отделявшей участок Линды от соседнего, немедленно бросился мощный доберман и, роняя из пасти пену, злобно залаял.
Линда, сидевшая возле дивана на корточках, услышав лай, вздрогнула и зажала рот шарфиком.
На экране телевизора в свете луны какой-то мужчина вытаскивал другого, убитого или раненого, на берег реки. Сцену сопровождала тревожно звучащая музыка, предупреждая, что трагическая кульминация ещё не наступила, но неотвратимо приближается.
Орланда в бело-розовом боди поверх такого же, как у Линды, синего тренировочного комбинезона из эластика взбежала по лестнице на открытую часть веранды, постучала в дверь и позвала подругу.
– Линда! Линда, ты там?
На телеэкране женщина, прятавшаяся в полутёмной кухне, с ужасом смотрела, как медленно и беззвучно поворачивается дверная ручка.
Линда на четвереньках пробралась к входу и приоткрыла дверь.
В кухню, где пряталась парализованная страхом молодая женщина, вошёл мускулистый мужчина в джинсах и белой майке. Его лицо скрывала тень.
Орланда шагнула на порог. Снизу из темноты её схватила рука Линды и резко втянула внутрь. Орланда вскрикнула.
– Что случилось, Линда?
– Пожалуйста, говори тише, – прошипела подруга из полумрака и, озираясь, потащила её за собой на кухню. Там она склонилась над столом, упираясь в него локтями, обхватила голову руками и быстро, захлёбываясь словами, проговорила, – О, Боже, мой! Я не знаю что делать. Мне кажется, я схожу с ума.
– Да, что случилось, Линда? Где Генри? – паническое состояние подруги встревожило Орланду, но она ему не поддалась.
– Я… я не знаю! Он уже давно должен быть дома. – Она терла пальцами лоб и виски с выражением боли и отчаяния на испуганном, осунувшемся лице.
– Не переживай так, – попыталась успокоить её Орланда. – Должно быть, его задержали в больнице. Ты звонила ему?
Линда помотала головой.
– Ну же, идём. – Орланда, обняв подругу за плечи, повела её к дивану. – Пойдём, присядь. Давай, присядь. Присядь! Просто расскажи мне всё.
– Я не хочу, чтобы он нас услышал! – Босая Линда шла, спотыкаясь и оглядываясь. Казалось, она еле переставляет ноги.
– Кто?
– О-о-у-у! – Простонала Линда, опускаясь на диван, и положила на колени диванную подушку. – Мне страшно! Мне так страшно!
– О чём ты говоришь? – Орланда присела рядом с ней.
Линда покосилась на неё исподлобья, вскочила и, бросив подушку на место, в два шага отошла к телевизору.
– Я думаю, он мог… Я думаю, он сломал поезда Генри! – Она с гримасой отчаяния на лице сжимала руки перед грудью, а из-за её спины, из телевизора на Орланду, сидя в кустах, таращился в бинокль какой-то тип в фетровой шляпе, опоясанной тремя тёмными шёлковыми лентами. – Мне кажется, ему не нравится Генри.
– Кому?.. Кто сломал? Кому не нравится? – Орланда ничего не понимала.
– А Генри?.. Это разобьёт ему сердце! – Линда шагала туда-сюда перед экраном телевизора, заламывая руки и закрывая обзор мужчине с биноклем. – И затем… Он обвинит меня… Скажет, что это я сделала!
Мужчина в шляпе отнял от глаз бинокль и пристально посмотрел на Орланду. Внимательный взгляд его больших печальных глаз выражал понимание и сочувствие. (Хм. Я тут случайно выяснил, что Орланда пишется как Арланда. И так действительно называется аэропорт в Стокгольме.)
– Линда?!
Линда опять села на диван, но повернулась к подруге спиной.
– Он подошёл к двери …точнее, к бассейну …внезапно …он просто появился там…
– Кто появился?
Арланда приподнялась и пересела вплотную к Линде, но та по-прежнему вжималась в угол дивана, нервно теребя пальцы и не поворачиваясь к ней лицом.
– Мне пришлось его впустить. Пришлось, пришлось, пришлось!
– Линда!
Линда, наконец, развернулась к подруге и, приблизив к ней своё лицо, продолжала возбуждённо говорить:
– Тот человек!.. Вчера в закусочной …этот англичанин…
Кадр сменился. Мужчина в телевизоре, другой, тот, что вошёл в полутёмную кухню, приближался – уже без майки и почему-то весь мокрый – к напуганной женщине. Она попятилась и упёрлась задом в накрытый к ужину стол. Рука её, скользнув по скатерти, нашла рукоятку ножа, но мужчина был настороже. Он резко схватил женщину за плечо, рванул и привлёк к себе. Нож и тарелка с едой со звоном полетели на пол. «Do not even think!» – прогнусавил мужчина, нависая над своей жертвой.
– Что? Подожди минутку. К чему ты клонишь, Линда?
Линда опять отвернулась от Арланды, положила руки на журнальный столик с лампой, стоявший вплотную к диванной спинке, и по-детски упрямо стала повторять своё «Мне пришлось, пришлось пришлось!»
– Линда!
– Когда ты хранишь что-то в себе очень долго …очень-очень долго, – руки Линды, пошарив по столику, нашли телефонный провод и стали теребить его, наматывая на пальцы, – …это нелегко, вдруг выложить наружу …я даже не знаю, как это объяснить тебе …даже тебе, мое лучшей подруге.
Линда вновь повернулась в Арланде, на её лице было написано страдание. Глаза дуэньи засветились жадным предвкушением тайны.
– Расскажи мне, Линда!
Линда глубоко вздохнула, и решилась. Ей просто необходимо было облегчить душу, разделить с кем-то лежавший на ней груз тягостных воспоминаний.
– Когда мне исполнилось пятнадцать…
– Продолжай! – У Арланды разве что слюни не текли от нетерпения. – Давай!
– Мы все поехали в путешествие …мои друзья …школьные друзья. Мы были на окраине города. Там был этот парень …на каруселях …наверное, он управлял ими…
На Линду нахлынул поток воспоминаний, ярких и отчётливых, будто всё случилось только вчера. Образы, звуки, краски затопили её душу, как прорвавшее плотину половодье.
Арланда, поёрзав, развязала рукава кофты, лежавшей у неё на плечах, откинула её и устроилась поудобнее, привалившись к спинке дивана и поджав под себя ноги.
– …красные машины, голубые машины… Разве тебе не нравится, как искры падают сверху, когда ты едешь …с такими шипящими и странными звуками?
– О чём ты, Линда?
– Да …звуками. Электрический… – Линда попыталась улечься на спину, и Арланде пришлось немного от неё отодвинуться. – Таким он был …электрический! Парень на машине!
В её воображении возник образ Гэри в гавайской рубашке, с высоко зачёсанным набриолиненным коком. Молодой самоуверенный красавец-парень прыгнул на запятки её элетромобильчика и с хищной лаской смотрел на неё сверху вниз. Он был неотразим.
– Остальным стало скучно, и они ушли. Мне было наплевать на них. Я была самой красивой. – Линда кокетливо поводила глазами, будто и впрямь была сейчас там, на аттракционах с этим парнем. – Я всегда была красавицей!
Арланда хмыкнула, широко улыбнулась и повела плечами, то ли соглашаясь, то ли иронизируя.
– Да, так и было! – как бы отметая её сомнения, подтвердила Линда.
– Линди, зачем ты мне всё это рассказываешь? – Всё ещё улыбаясь, спросила Арланда, но Линда будто её не услышала.
– А он пытался мне понравиться. Я позволила ему приблизиться ко мне...
На телеэкране женщина в ужасе открыла рот, чтобы закричать, но мокрый мужчина, приложив палец к её губам, что-то сказал ей с угрожающей наглой ухмылкой, и женщина, передумав, только издала глухой стон.
– …и в то же время держала на расстоянии… Музыка была восхитительной…
Мужчина, взяв женщину за плечи, сильно толкнул её, не отпуская рук, и она, ударившись о стену, слабо вскрикнула или застонала…
– …она лилась, и я словно чувствовала её в животе. Боже!..
Линда откинула назад голову, закрыла глаза и слегка развела согнутые в коленях ноги. Арланда, реагируя на движение, опустила глаза, но тут же перевела взгляд на телевизор, где мужчина, грубо встряхивая женщину, ударял её о стену ещё и ещё. Арланда, не выдержав то ли раздвинутых ног подруги, то ли насилия на телеэкране, вскочила с дивана, одним прыжком оказалась у телевизора и, плашмя хлопнув ладонью по кнопке питания, с досадой его отключила.
– Это звучит как искреннее признание! – В её словах проскользнуло раздражение, она сама это заметила и развела руки в стороны ладонями вверх. Сев на своё место в ногах у Линды, она добавила с тенью напускного сожаления в голосе, – Извини, извини. Ну? Что дальше?
– Музыка …вдалеке эта музыка …музыка… Она была так восхитительна… Па-а-ба-а-па-ба-лу-ла-а…
Линда опять, как в том сне, увидела себя лежащей в красном платье на траве под кустом цветущей сирени, и Гэри, преодолевая её сопротивление, вновь пытается ей овладеть.
– «Нет!» Я продолжала говорить «Нет! Не надо! Нет! Нет!»
А он, не слушая, задирал платье и срывал с неё бельё.
– Давай! Давай уже! Давай! Ещё! – Линда хрипло застонала. – А-ха! А-а!
Потом выгнулась, обмякла и открыла глаза.
– И музыка …вдалеке …It's a rainy day …па-ба-па… Я скажу, что он сделал! Я скажу! Эта дурацкая песня! – Линда была как не в себе.
– Это очень сложно, дорогая. – Арланда растерянно улыбаясь, гладила подругу по коленке.
Линда хрипло рассмеялась.
– Больше не будет слёз, когда он придёт. – Сквозь смех, нараспев проговорила Линда. – Не будет никаких слёз!
Гэри выгнулся и, с рычанием кончив, упал на Линду. «О, да!» – вырвалось из её горла вместе с рыданиями, и её руки крепко обхватили его обнажённую спину…
– Линди! Линди! – Арланда шлёпала Линду ладонью по голой коленке, а та, блестя брекетами, заходилась истерическим хохотом и не обращала на подругу внимания. – Для чего было всё, что ты рассказала, Линди?
Вдруг где-то рядом, быть может, в соседней комнате, наверху или под окном тонкий детский голосок пропищал:
– Лин-да! – И опять, – Лин-да!
Линда напряглась, перестала смеяться и спросила:
– Слышишь?
– Что? Что, Линди? – Арланда явно её не понимала.
– Ш-ш! – Линда приподнялась и прямо на диване села на корточки.
– Что я должна слышать?
– Там шаги!
– Ты уверена?
– На лестнице!
Линда вытаращила глаза и подскочила, будто присела на кактус.
– Ты слышала? Слышала?
– Нет. Кажется, нет.
Линда в испуге завертела головой.
– Задняя дверь!
Арланда, встав на ноги, ошарашено озиралась по сторонам.
– Ради Бога, Линда! Перестань! Ты пугаешь меня! – вскричала она, хватаясь рукой за голову. – Господи!
Линда со вздохом опустилась на коленки.
– Он ушёл. Он исчез. – Она скривилась, будто собиралась заплакать. – Я знала, что он не останется.
– Кто ушёл? – Арланда стояла в напряжённой позе и тяжело дышала.
– Они всегда забирали его у меня.
– Кого? – Арланда уже готова была разозлиться.
Линда взглянула на подругу глазами, полными слёз и безумия. Порывисто встав с дивана, она схватила Арланду за руки и напористо повлекла её вон из кухни.
– Иди посмотри, Арланда! Посмотри! – Линда толкала подругу к лестнице на второй этаж. – Пожалуйста, сделай это для меня.
Арланда ничего не понимала, неадекватное поведение Линды начинало сильно её тревожить.
– Послушай, Линда, я понятия не имею, что с тобой и о чём ты вообще говоришь!
Но Линда, ничего не объясняя, только повторяла:
– Пожалуйста, пожалуйста, Ардланда, посмотри, как там поезда Генри! Мне кажется, я что-то …а-а …сделала с ними! – Линда морщилась и терла пальцами висок.
– Ты-ы? – удивилась Арланда.
– Да-а, я. Мне кажется, я сошла с ума из-за этих поездов! – она то ли плакал, то ли смеялась, давясь своим смехом. Попятившись, Линда вышла на веранду, подошла к стеклянному столику, где Генри утром подписывал чеки, тяжело опустилась на плетёный стул с мягким сиденьем и склонила голову, подперев ладонью щёку.
– Послушай, меня это очень пугает. – Арланда тоже пятилась, отходя в сторону входной двери и лестницы наверх. – Я не понимаю, во что ты игранешь, но если тебе станет легче…
Она положила руку на перила лестницы и, оглянувшись, резко вскрикнула. Перед ней стоял Генри.
– Привет, Арланда. Я напугал тебя?
Он шагнул ей навстречу. Она расслабилась, опустив плечи, и прильнула к нему. Генри дружески обнял её и мягко, успокаивающе похлопал по спине.
– Генри! Слава Богу, ты здесь!
Он чуть отстранился и заглянул ей в лицо.
– Что случилось?
Арланда оглянулась, взяла его за локоть и подвела к широкой арке, соединявшей веранду с кухней.
– Линда. – Сказала она в полголоса и кивнула в сторону подруги, которая опустив руки на стол, положила на них голову и, кажется, спала или глубоко погрузилась в свои мысли. Над ней медленно вращался потолочный вентилятор.
Генри приблизился к жене. Арланда шла следом.
– Линда. – Позвал он спокойным голосом. Она не шевельнулась. Он повторил громче. – Линда!
– О, Боже! – Сказала Арланда с изрядной долей патетики.
– Линда, посмотри на меня. – Генри, склонившись, поставил на пол свой кейс и повторил со спокойной настойчивостью психотерапевта. – Посмотри на меня.
Линда, открыв глаза, томно и расслабленно подняла голову.
– Бедный Генри. – Произнесла она нараспев, устало улыбаясь и с нотками издёвки.
– Перестань! – В голосе Генри появилось раздражение. – Пожалуйста, Линда, прекрати это.
– Генри! – Арланда тронула его за локоть. – Что происходит? Что с не такое?
Линда смотрела на них с пьяной снисходительной ухмылкой.
– Она сумасшедшая, вот и всё. Абсолютно чёкнутая. – констатировал Генри состояние жены.
– Генри! – Возмутилась Арланда.
– Я понятия не имею. Я не знаю.
– Генри?!
– Сделай ей горячий шоколад или что-нибудь.
– Конечно. Сейчас. Что угодно. – Арланда заспешила к плите на кухню. – Бедняжка.
– Да. – Подтвердил Генри печально и снисходительно, как терпеливый доктор в психушке, давно переставший удивляться чудачествам и безрассудным выходкам своих пациентов.
– Бедненький Генри Генри. – Всё также нараспев, качая головой, сказала Линда. Глаза её затягивала дремотная пелена.
Выражение лица Генри мгновенно переменилось, став жёстким и озлобленным.
– Стерва! Прекрати это! Слышишь меня, прекрати! Замолчи! – И вдруг он залепил ей звонкую оплеуху. – Замолчи.
Он почти кричал, но придушенно. Лицо у него покраснело от гнева, глаза за толстыми линзами сверкали, причёска растрепалась. Когда он ударил Линду, голова её сильно мотнулась назад, и волосы разлетелись, изобразив небольшой взрыв. Выпрямившись, она потёрла ладонью пострадавшую щёку.
– Чух-чух! – Сказала она дурашливо.
– Что!? – От этого «чух-чух» он даже чуть присел. В его вопросе была тревога, злость и подозрение.
– Чух! – выкрикнула Линда ему в лицо.
– Что ты сделала с моими поездами? – в ужасе вскричал он, и голос его сорвался.
– Чу-чу-чух-чух! – блеснули брекеты и в лицо Генри мелко брызнули слюни.
Он широко размахнулся, но в этот момент из кухни выскочила Арланда и повисла у него на руке.
– Генри! – взвизгнула она и толкнула его кулаками в грудь.
Генри отпрянул.
– Я знаю, что делаю! Я знаю, что я делаю! – рычал он сквозь злобно стиснутые зубы.
Он заходил по веранде на негнущихся ногах с неестественно выпрямленной, напряжённой спиной, сжимая и разжимая кулаки.
– Они даже не позволили остаться мне в школе! – ни к кому не обращаясь, сказала Линда, бессильно подперев голову рукой и запустив пальцы в спутанные волосы.
– Кроме того, я доктор! – сообщил Генри тем, кто был бы заинтересован в этой информации.
– Они забрали его у меня. Они отобрали его. Они вырвали его из моих рук. – Меланхолично продолжала Линда свою историю.
Арланда стояла у неё за спиной и, пытаясь её утешить, массировала ей плечи.
– Он даже не успел заплакать.
Генри, как тигр в клетке, маячил за филенчатыми дверями веранды.
– Он только появился на свет. Хотя нет, он плакал. Я слышала его. Лишь однажды. Они сказали, что Бог меня накажет. Папа сказал: «Накажет! Накажет!»
Генри обошёл веранду снаружи и вошёл на неё со стороны прихожей. Подойдя к стеклянному столику, он встал напротив Линды и, наклонившись, уперся в него руками. Вид у него был пугающий. Он закипал от ярости.
– Что ты сделала с моими поездами?!
– Ради Бога! – Воскликнула Арланда.
– А может, и ты ей помогала! – Заорал он на неё. – Я знаю вас, женщин! Самое главное, что я понял в жизни, это то, что женщины и поезда несовместимы! – Он так раскипятился, что казалось, глаза его сейчас выскочат из орбит, голова тряслась, лицо побагровело, жилы на шее вздулись. Зубы он почти не разжимал, будто ему свело челюсти, а губы двигались с карикатурной артикуляцией актера, произносящего свои реплики в театре с плохой акустикой, но желающего, чтобы его услышали в последнем ряду галёрки.
– Послушай, ты сходишь с ума из-за своих игрушек! – не выдержала Арланда его истерики.
– Игрушек! Это игрушки?! – Генри взвился, как ужаленный в ягодицу коварной гремучей змеёй.
– Я не могла купить ему игрушки. Почему ему нельзя играть с твоими, Генри? – Вступила Линда в этот контрапункт с резонным вопросом.
– Ты!.. Я пойду и проверю! – Генри, наконец, решился сделать то, с чего следовало начать, но тяжёлое предчувствие заставляло его откладывать это радикальное средство разрешения трагической неизвестности и в битве с женой выпускать пар малыми дозами, чтобы котёл его души не взорвался от зрелища катастрофической реальности.
Линда торжествующе подняла бровь. По лицу Генри пробежала крупная рябь, как по глади озера от резкого порыва ветра, и он решительно устремился наверх, в мансарду, в своё святилище.
– Линда. Линда, я просто не знаю, что делать, как тебе помочь. – Сказала Арланда.
Линда встала с дивана и, прихватив кофту Арланды, шагнула в сторону входной двери.
– Помочь мне? – сказала она раздумчиво и нахмурила брови.
– Если я могу.
– Ты хочешь помочь мне? – Линда обняла подругу, положив ей на плечи правую руку, и повела её к выходу.
– Конечно, хочу!
– Единственный способ помочь мне сейчас, это запомнить, запомнить всё, что ты видела и слышала здесь сегодня. Сохрани это в голове. Запиши.
Выдавая подруге столь подробную инструкцию, Линда накинула ей на плечи розовую кофту и завязала её рукава двумя узлами на груди у девушки. Потом взяла с тумбочки оставленные там Арландой ключи от машины и вложила ей в руку.
– Что? Зачем? – Арланда стояла у входной двери в полном недоумении.
***
Генри поднялся в мансарду, открыл дверь и, подслеповато озираясь, осторожно вошёл в помещение. Там было почти темно. Он, неуверенно шагая с открытым ртом, подошёл к большому чёрному пульту управления, похожему на панель управления авиалайнером, и стал быстро щёлкать разными тумблерами и нажимать на кнопки. Замигали красные, белые и зелёные контрольные лампы, высветилась схема макета железной дороги, и включилось освещение. Генри выпрямился и огляделся. Всё было в полном порядке. Локомотивы тянули тяжелогружёные составы, маневровые паровозы суетились на разъездах возле сортировочных станций, шлагбаумы поднимались и опускались под предупреждающие звонки на автомобильных переездах, семафоры мигали сигнальными огнями – железная дорога жила своей обычной напряжённой жизнью, пребывая в том самом виде, в каком Генри её оставил нынешним утром.
***
– Линда, я…
Но Линда уже открыла входную дверь и мягко подтолкнула заботливую подругу в сторону летней ночи, спящего города и федеральной трассы номер 29.
– Арланда, пожалуйста, пока Генри не спустился…
– Да, но…
– Правда… Я знаю, что теперь делать. Пока.
Линда захлопнула дверь. Арланда секунду стояла в нерешительности, потом шагнула к большому окну веранды, но занавески не позволяли заглянуть внутрь. Девушка пожала плечами и побежала по лестнице вниз, к своему автомобилю.
***
Линда стояла, привалившись спиной к входной двери. На её спокойном лице в луче света от уличного фонаря тихо расцветала улыбка Джоконды.
– Линда! Линда, иди сюда, я хочу поговорить. – Раздался сверху приглушённый перекрытиями голос Генри.
В лице Линды что-то неуловимо изменилось. Улыбка стала жёсткой и презрительной, в глазах мелькнули две электрические искры. Брови едва заметно дрогнули. Она оттолкнулась плечом от двери и пошла на зов мужа.
***
Генри снял пиджак, бросил его на светящуюся зелёным схему железной дороги и, поддёрнув брюки, присел на вертящийся табурет Верховного Диспетчера.
– Больше никаких больниц, никаких алкоголичек!
Щёлкнув тумблером и выкрутив верньер, он ещё раз крикнул приказным тоном:
– Линда! Иди сюда!
Он крутнулся вправо, приподнялся, взял с деки кассету, вставил её в подкассетник магнитофона и нажал кнопку «Пуск». Раздалось шипение магнитной ленты, и на его фоне зазвучал «космической» голос в сопровождении какофонического переплетения клавишных и электрогитарных струн. Голос вещал о чём-то таинственном и запредельном.
Линда поднималась по лестнице, скользя ладонью по гладким перилам.
В стенном шкафу за пультом управления, скрючившись на корточках, сидел совершенно голый Гэри и, слегка приоткрыв одну дверцу и придерживая её рукой, следил за Генри. Тот, словно почувствовав его взгляд, обернулся и с удивлением увидел, как что-то похожее на пальцы соскользнуло с дверцы внутрь шкафа, а сама дверца медленно закрылась.
Линда сомнамбулически поднималась по лестнице, сжимая в левой руке большой кухонный нож.
Генри, машинально обрабатывая челюстями жевательную резинку, обошёл пульт управления, согнулся, пролезая под металлическими конструкциями макета и, шагнув к стенному шкафу, распахнул его дверцы без тени нерешительности. Опустив глаза и увидев притаившегося там голого человека, он вздрогнул скорее от удивления, чем от страха.
Гэри, тряхнув рыжей шевелюрой, вскинул голову и, выпрыгнув, как чорт из табакерки, взлетел в воздух, обхватил Генри руками за плечи, а ногами за поясницу, и повис на нём, как детёныш коалы на свое мамаше, взбирающейся по стволу эвкалипта к его сочным, но ядовитым листьям. Генри от неожиданности остолбенел, а рыжий дьявол, взмахнув правой рукой, всадил ему в спину огромный кухонный нож, точь-в-точь такой же, какой сжимала в левой руке Линда.
Резко и тревожно зазвенел сигнал на железнодорожном переезде, но было уже поздно. Гэри выдернул нож из раны и ударил ещё раз. Потом, откинувшись назад и держась левой рукой за шею Генри, он вонзил футовое лезвие своей жертве в грудь, на ладонь ниже ключицы и, сразу выдернув, замахнулся для нового удара. Из раны фонтаном ударила кровь, очевидно, была поражена сердечная артерия. По макету домика, стоявшего под водонапорной башней, потекли широкие красные струи.
Линда, стоя на лестничной площадке, услышала наверху шум и подняла голову.
Генри на подгибающихся ногах провальсировал со своим цепким партнёром назад, к железнодорожному полотну и, получив ещё один удар, теперь уже сбоку, под рёбра, повалился на макет навзничь, раскинув руки, ломая мост, пути и постройки возле них. Гэри, сидя верхом и привставая над поверженным врагом на коленях, продолжал с яростью берсерка наносить удары неподвижному телу Генри.
***
Дверь в спальню открылась и вошла Линда. Осмотрев комнату, она сказала:
– Я этого не делала. Это не я.
На ней было всё то же бледно лиловое платье на пуговицах без рукавов, подхваченное широким замшевым поясом. Линда наклонилась и подобрала с пола большую куклу в белом пеньюаре с длинными распущенными волосами. Кукла протестующе пискнула. Неся игрушку перед собой на вытянутых руках и глядя в её стеклянные немигающие глаза, она подошла к неубранной кровати и села, поставив куклу себе на колени.
– Я говорила, что он вернётся ко мне. Я всегда говорила: мой ребёнок ко мне вернётся.
Кукла ничего не ответила, и Линда, потянувшись вперёд, бросила её в стоявшую на полу за прикроватной тумбочкой корзину с другими, но поменьше. Кукла жалобно мяукнула.
– Линда. Где ты? – Позвал мужской голос.
Линда, подняла брови, издала, закатив глаза, чмокающий звук и ответила:
– Здесь, папочка.
– Линда! – С нетерпением позвал тот же голос.
Линда взяла с кровати скомканное платье с синими цветами и, вопросительно на него посмотрев, задумчиво прижала к груди.
Послышался стук колёс и нарастающий шум приближающегося поезда. Пригородная электричка пронеслась мимо коттеджного комплекса и по дуге ушла за узкую лесопосадку.
***
– Линда!
Линда вылезла из платьевого шкафа, держа в руках плечики с жемчужно-белым пиджаком без рукавов, и, прислушиваясь, повертела головой. Комнату заливали лучи утреннего солнца.
– Все по местам! – Крикнул мужской голос, перекрывая гудки поездов и гулкий стук колёс на рельсовых стыках. Товарный состав вырвался из тоннеля в скале, не сбавляя скорости, вписался в крутой вираж на обрыве и скрылся в другом тоннеле за поворотом дороги.
Линда вся в белом спускалась по лестнице. В руках у неё была белая полупрозрачная шляпа неописуемой конструкции с большими чёрными горошинами на полях и черные высокие перчатки. Под мышкой она несла чёрную лаковую сумочку. Её обыкновенно распущенные волосы были уложены в замысловатую причёску, туго свиваясь на затылке в спираль улитки. Выше запястья на левой руке красовался серебряный модерновый браслет.
– Линда! – продолжал настойчиво звать нетерпеливый мужчина.
Она подошла к стеклянному столику на веранде, небрежно бросила на него шляпку и перчатки, быстро взглянув на раскрытую чековую книжку в кожаном переплёте, закрыла её и положила в свою чёрную сумочку. Обводя рассеянным взглядом комнату, остановилась на клавиатуре маленького пианино и нотах в пюпитре. Опустив сумочку на стол, подошла к инструменту и одной рукой наиграла лёгкую, чуть печальную мелодию.
Вернувшись к столику, взяла шляпку и перед зеркалом аккуратно пристроила её на своей элегантной головке. В ушах у неё блестели крупные треугольные клипсы, составлявшие гарнитур с браслетом.
Критически себя осмотрев, Линда удовлетворённо и радостно улыбнулась своему отражению.
В это время опять раздался призывный мужской голос.
Сверкнув белыми зубками, на которых уже не было брекетов, Линда сунула сумочку под мышку, взяла перчатки и, не переставая улыбаться, вышла из дома.
Низкий женский голос в репродукторе распевал модный шлягер. Вентилятор под потолком крутился, разгоняя воздух с едва заметным запахом железа. Справа от вентилятора, ближе к песочного цвета стене с авангардистскими картинами, по потолку, набухая тяжёлой влагой, расплывалось большое бурое пятно.
– Линда! – позвал мужской голос.
***
Линда бросила на заднее сиденье темно-зелёного кабриолета небольшой чемодан из крокодиловой кожи, открыла дверку и села за руль. Автомобиль завёлся и выкатил задом на пустое шоссе.
– Линда! – Позвал голос. – Линда!
Автомобиль развернулся и, набирая скорость, понёсся по не имеющей конца дороге навстречу ветру и солнцу, оставляя позади затерянный на просторах Южно-Атлантических штатов городок, инопланетного вида водонапорную башню и рядом с ней большой дом с мансардой, спутниковой антенной, зелёной лужайкой, бассейном и навсегда похороненной в нём тайной.
КОНЕЦ
