К Фасоль - long
Источник веры не у всех один.
Одних манит оригинал картин,
Других реклама, пафос и вранье,
А третьи ищут что-нибудь свое.
Юроды эти третьи. Что с них взять!?
Их можно век и доле проверять,
Им можно хлеб годами не давать
И гнать за веру, то есть верность, гнать.
И в этих третьих сразу не поймешь:
Безумство ими правит или ложь,
Иль хитрость небывалая, корысть.
На что юроды эти повелись?
Их гонят и чужие, и свои.
Их обвиняют слуги сатаны.
Их, даже, убивают по местам,
Но эти третьи вечны тут и там.
Одни легли на кладбищах своих,
Другие заступили место их.
Их травят, а они себе живут.
Но чем, скажи, помазано им тут!?
Они с системой мира не в ладах.
У них всегда бескормица в трудах,
У них болезни, все не перечесть;
Но в полудохлых совесть с честью есть.
Ну нет бы жили с массой наравне,
Кищащей беззаконием, оне,
Так нет, назло, а может, вопреки
Хотят быть в белом эти чудаки.
Их мажут грязью все, кому не лень,
Их разоряют каждый божий день,
В надежде, что сойдут от бед с ума,
Но юродам, что плаха, что тюрьма.
У ног их босых вся Россия-мать.
Не раз уже пытались в них стрелять,
Но пули возращаются тот час
В сердца и лбы стрелявшим, реже в глаз.
Весна придет, но дело не в весне,
А в том, кому и как служат оне.
Так преданно, что мукой не прижмешь
И смерть они не ставят ни во грош.
Я думаю, в юродах сила есть,
Как козырь в рукаве, святая месть;
Как некое оружье против масс,
Что так храбры бывают в смертный час.
А прочие, обрядовость храня,
Хотели бы погреться у огня
Безумцев этих, с огненной душой,
Но страх обжечься их хранит покой.
