Коврик

Я выбит, будто половик –

от пыльных грёз, желаний сорных,

хотений прежних иллюзорных,

и сник, утратив прежний шик:

тускла расцветка, а фасон

не впечатлит уже до боли.

Видны следы житейской моли.

Побои ноют в унисон.

 

Забыли, как по мне ходить

очаровательные ножки,

не сохранив стези-дорожки,

чтоб подлатать и починить,

да просто грязь свою отбить

о душу, в дУше сняв серёжки.

 

Мой необжитый интерьер,

быт, одиноко-холостяцкий –

напоминает схрон солдатский,

тюрьму, заброшенный вольер,

где я заботливо коплю

не пригодившуюся рухлядь,

продолжив, как над златом тухнуть

и чахнуть, но, пока терплю

 

такой сиротский неуют.

Все приходящие, обычно,

меня не правят симметрично –

не подоткнут, не подошьют,

лишь вытрясают, если вспомнят,

остатки давешних надежд.

Не ждать манер же от невежд,

средь анфилад сердечных комнат?

 

И без «порядков» обхожусь

в своей обители я зябкой.

Привык лежать напольной тряпкой

у входа в свой мирок. Сгожусь

для «мышки», к разуму в довес,

тоскуя, жалкий пылесборник.

Пускай, идейный беспризорник,

зато, не трачу интерес

 

на тех, кто мне не люб, не мил,

кому, куда ценней вид внешний:

покуртуазней, поуспешней,

хоть, их ютил, поил, кормил.

Я ж не чехол и не намордник,

не с лебедями гобелен,

и не подстилка для колен,

всего-то – сальный, мягкий коврик…