Я люблю джаз!

Эта история возвращает меня в начало 60-х, - замечательное

время детства и юности. Моя мама, музыкант, решила обучать

меня игре на фортепиано. Родители влезли в кассу взаимопомощи

и купили ф-но «Красный октябрь». С пяти лет она мучала меня гаммами

и упражнениями. К двенадцати годам я прошёл курс семилетки

и уже неплохо играл классические произведения. И тут моё терпение

лопнуло. Я уперся и забросил инструмент. Однажды отец моего дружка

привёз из командировки пластинку. На одной стороне был "Alexander's Ragtime

Band", - на другой Луи Армстронг, - “When The Saints Go Marching In”.

Вот тут-то я “заболел” джазом. Мамины мучения не прошли даром.

На пианино я пытался импровизировать, - подражал Александру Цфасману.

Но главной мечтой стало желание играть на трубе - как Луи Армстронг.

Дирижёр военного духового оркестра был приятелем отца и мы, с моим

дружком Вовкой, пошли учиться: я на трубе, а он на кларнете.

Через три года мы уже неплохо играли. Ну и естественно, - «Когда святые

маршируют!».

 

В Доме офицеров был солдатский джаз-оркестр и нас с дружком пригласили

играть. Почти все солдаты были музыкантами после училищ.

Многие уже успели поиграть джаз в ресторанах и владели сленгом.

От них мы набрались разных словечек: лабать, кочумать, лажать, башли,

жмур и т.д.

В школе мы создали свой джаз-бенд. Все делали сами: электрогитару

и усилитель, маракасы из мыльниц, ударный инструмент из трех пионерских

барабанов, щётки, бразильский контрабас – фанерную бочку с палкой и

струной. Потом заменили на вторую бас электро-гитару.

Учителя жаловались на меня маме, что я не слушаю, сижу на уроках

и расписываю партии для оркестра. (Фотография - здесь)

 

Насмотревшись фильмов о физиках (9 дней одного года) я рванул после школы

в Москву, поступать в МИФИ. В 1966 году был двойной выпуск (10-е и 11-е классы).

Конкурс был сумасшедший и я не прошёл. Кроме того знающие люди объяснили

мне, что с моей пятой графой в Москве шансов мало. И я поехал к дядьке в

г. Северодонецк. Он был директором завода на химкомбинате и убедил

меня поступить на вечерний, поработать и выбрать специальность.

Что я и сделал, о чем не жалею. Особенно после Чернобыля. Если бы поступил

в МИФИ мог бы и туда загреметь.

 

Как-то будучи в Дворце культуры я сел за пианино и сыграл для своей

девушки «Любимый мой» Джорджа Гершвина. Мимо проходил мужчина,

подсел, и попросил меня сыграть ещё что нибудь. Я сыграл импровизацию

на любимую песню отца - “Любимый город”. После расспросов выяснилось,

что он бывший военный дирижёр и хорошо знает приятеля моего отца.

Так я попал в Big-Band клуба химиков. Часть музыкантов были

профессионалами, которые числились на комбинате, - другие инженерами

из различных институтов и КБ. Это было лучшее время моей жизни.

Мы играли Дюка Эллингтона, Каунт Бесси, Олега Лундстрема, Гершвина.

Вечерами я играл в кафе “Ровесник” в классическом джазовом трио.

Я даже решил бросить институт и поступать в музыкальное училище.

Специально приехал в отпуск отец и они с дядькой меня отговорили.

Иногда я жалею. Пришлось стать инженером. Но наверное они были правы.

Если быть джазовым пианистом, то как Билл Эванс, Оскар Питерсон,

Кит Джарретт , Александр Цфасман, Игорь Бриль и Анатолий Кролл.

Но настоящий классический джаз люблю до сих пор.