Мираж
«Ты солдат, Гуго Брёнберг, ты - прежде всего солдат, а потом уже всё остальное. Держись, Гуго. Осталось совсем немного до воды. Вон там, на горизонте, за дымкой, видны пальмы. Даже если это мираж, это всё равно хорошо. Мираж – это цель. Если у человека нет цели, то он сбился с пути. Неважно, разочарует его конечный пункт или нет, он – смысл его пути.»
Его конь остался лежать в пустыне, раненый стрелой, его брошенные доспехи со следами занесло песком. Он шёл, с трудом переставляя ноги по вершинам дюн и сухие губы шептали: «Тысяча… две тысячи… три… десять… двадцать пять тысяч». Походная сума болталась на спине, а через прорезь полуприкрытого тканью шлема-топфхельма сверкали злые уставшие глаза. Пальмы на горизонте плыли перед глазами, он увидел, как они начали перемещаться и приближаться к нему. Брёнберг уже отчётливо видел коней и белые плащи айюбидов. Их было пятеро. Не так много для Гуго, но только не уставшего и обессиленного долгой дорогой по пескам.
«Ну что, ублюдки, вам повезло. Я сейчас не в форме, но мой меч у меня ещё не отняли. Думаете, застали врасплох?.. Да… Сегодня, похоже, ваша взяла.»
Он сделал последний глоток из походной фляги, бренчавшей на поясе, выхватил меч из ножен и приготовился к атаке. Но атаковавшие не спешили. Они остановились на расстоянии броска копья, и один из нападавших снял с плеча лук. Секунда, и стрела впилась в плечо, следующая вошла в ребро над печенью. Гуго упал на колени и застонал. Опершись на меч, попытался встать, но третья стрела вонзилась в ногу, чуть выше колена. Тело пронзила адская боль, и, выронив меч и ухватившись за раненую ногу, он упал на песок.
Всадники подъехали к нему вплотную, а один из них спрыгнул с коня.
- Брось его здесь, Гафур, - сказал конный воин спешившемуся, - Оставь его шакалам. Скоро буря, нам незачем терять время.
- Я хочу забрать его шлем. Скачите, я вас догоню.
- У тебя завтра будет много таких доспехов… Ну, как знаешь.
Гафур подошёл к упавшему. Из прорезей шлема раздавался частый хрип, руки его свободно лежали на песке, он готовился умереть. Айюбид вытащил саблю из ножен и, криво усмехнувшись, сказал:
- Я не хочу пачкать саблю, сними сам свой шлем.
Кончиком сабли он коснулся руки и шлема Гуго, показав то, что он желает. Тот потянулся трясущимися руками к своему топфхельму и, морщась от боли, попытался снять его. Гафар сделал нетерпеливое движение и взмахнул саблей, но крестоносец жестом руки остановил его. Слегка приподняв голову, тот двумя руками сорвал непокорный шлем с головы и тот, отлетев в сторону, покатился с дюны вниз.
- А, шайтан! – подняв песчаную пыль, айюбид рванул за скатившимся шлемом.
Пока он рассматривал его внизу, восторгаясь красотой форм и прикидывая, что он может выменять на него, Гуго, встав так быстро, как только мог, прихрамывая подошёл к коню и, сунув здоровую ногу в ножны, последним усилием воли залез на белого скакуна…
…Старик Густав зажёг свечу и, наклонившись над рукописью, продолжал писать. Этот пожилой служака был когда-то отличным воином, но к старости начал немного чудить, и, часто, вместо положенных богослужений, долго и неотрывно чиркал пером что-то тайное в своей келье. Краем уха он услышал, как тихонько отворилась тяжёлая дверь и в келью вошёл молодой рыцарь Абрахам Кёниг.
- Пастор, прошу прощения, - смиренно начал он, - Я пришёл попросить у вас благословения, ведь завтра мой первый поход.
Густав посмотрел на него исподлобья и молвил:
- Я ждал тебя, сын мой. Ваш отряд выходит завтра. Поэтому я сегодня хочу подарить тебе кое-что полезное.
Он прошаркал к старому кованному сундуку, с трудом отворил крышку и достал из него блеснувший на миг в свете свечи топфхельм. Он был так хорош, этот шлем, выкованный мастерами Мальборка.
- Вот, это тебе… Я знаю, как он попал сюда, этот шлем. Он принесёт тебе удачу, если ты пообещаешь мне одну вещь.
- Пастор, я вам клянусь всё исполнить.
- Не надо клясться, Абрахам. Просто запомни. В самый трудный день, когда ты будешь выбирать между жизнью и смертью, не снимай этот шлем.
- Спасибо, пастор. Я никогда не забуду вашей доброты ко мне… а можно вас спросить? Я давно хотел, а сейчас подходящий случай, - его глаза добродушно сузились, а губы изогнулись в лукавой улыбке, - Что вы пишите? Богословский труд?
- Я никому это не говорю. И ты не должен знать. Каждый узнает со временем то, что ему положено… Иди, Абрахам, сын мой. Я благословляю тебя на твой первый поход…
Поклонившись, молодой монах вышел, а старик продолжил писать:
«В лето от Рождества Христова пятьсот двадцать тысяч триста первое отправились рыцари ордена в Землю обетованную. Среди них, молодой рыцарь ордена Абрахам Кёниг, обладатель найденного в пустыне древнего топфхельма, а также …» …
…Лежащий в песке, скрюченный человек в порванной и окровавленной холстяной рубахе, безвольно глядел на происходящее. Араб поднял снятый несчастным шлем, положил его в мешок, привязанный к седлу, взлетел на вороного, и пять всадников под завывание ветра приближающейся бури с криками пришпорили лошадей.
