Поклонение рождественскому дереву

Есть несколько способов восприятия Рождества,
Кое-какие из них мы здесь опустим:
Общественное восприятие, пренебрежительное, сугубо коммерческое,

Буйное (с кабаками, открытыми до полуночи)
И ребячливое – но вовсе не восприятие ребёнком,
Для которого свеча это звезда, а позолоченный ангел,
Распустивший крылья на самой верхушке,
Это не ёлочное украшение, а настоящий ангел.
Ребёнок относится к ёлке с восторгом,
Пусть же распространится его восторг
На весь праздник, воспринимаемый им отнюдь не как повод,
Чтобы восхищение блеском, очарование
Первой ёлки, которая западёт ему в память,
Чтобы радость рождественским подаркам
(Каждый из которых пахнет по-своему, но всякий раз – волнующе)
И ожидание рождественского гуся или индюшки,
И тихий трепет, когда их подают к столу,
Чтобы благоговение и веселье
Не оказались утрачены и в дальнейшем –
В жизни с её опостылевшими привычками, усталостью и скукой,
С мыслями о смерти и с осознанием собственной жизненной неудачи,
Или же в ханжестве приторной и притворной
Веры, настоенной на самообмане,
Господу неугодной и равнодушной к ребёнку
(И здесь я с благодарностью вспоминаю
Святую Люцию, её рождественский гимн, её огненный венец);
Чтобы ближе к концу, в твое восьмидесятое Рождество
(«Восьмидесятое» взято здесь произвольно и означает «последнее»)
Накопившиеся за всю жизнь воспоминания
о ежегодном душевном прорыве
Претворились бы в концепцию великого счастья,
Оборачивающегося одновременно и великим страхом,
Потому что страх неизбежно охватит каждого,
Ибо начало напомнит нам о конце,
А первое пришествие – о Втором Пришествии.