Сонеты тёмной любви или Внешняя сторона ночи (часть 2) 
экспериментальная поэзия (сонетный верлибр, «сонетная матрёшка»)
 
Содержание

- соблазн
- стихи на стёклах 
- безумство бессмертия
- прогулка в си-бемоль мажоре
- прежде, чем мы научились любить
- обратное
- ты спрашиваешь, как
- на литейном
- повозка не спешит
- путаница 



*** соблазн

кораблики, солдатики, послушай
иглу кваренги опуская в тучи
гранит стал розов, он тебя научит
в последнее столетье штопать души.
напившись крови в невских повалушах
дворцовый ангел, выглядит чуть лучше.
крест поднимает выше белых ручек,
вороньих плясок, поцелуев душных.
качаются качели, с ними невский,
колонн ростральных два клыка-лопаты. 
ссыпает берег в небо чёрный морок, 
песок и гальку, зимние туманы...
мы поднимаем чьих-то крыльев ворох,
распихиваем в спешке по карманам. 


*** стихи на стёклах 

в окне нет солнца. шмель басит профундо.
под серым небом двор. цветы не ярки.
на яблоне засохшей дремлет птица.
и паутину треплет лёгкий ветер.
.
изломанные ветви так похожи
на тишину в моём холодном доме.
.
две наши жизни - пыль со следом пальцев
на полировке шкафа. голос ночи
на трещинки стекла набросил соло
шмеля, что улетел в мгновенье прошлом
в иную явь. прости моё молчанье.
.
ты мне поможешь только тем, что будешь
писать стихи на стёклах вязью трещин
искать со мной придуманное утро


*** безумство бессмертия

таксисты и бармены рассуждая 
о нас, смеясь,  втыкают зубочистки 
в остатки хлеба. странные распятья.

нам не поверить в марте и в апреле.
слетайтесь птицы мы не носим платья.
расклюйте души до кривой постели,
крича над малой невкой в низком небе.

безмолвных сфинксов не пугает вечер
дочь фараона носит им недели.  
платок из саржи прячет её смуглость.
и мягко её имя в нашей грусти.
и сладки губы в истонченном свете. 

что-ж мы боимся привыкать к безумству, 
к шагам кошачьим, к северному ветру. 


*** прогулка в си-бемоль мажоре

начав с прогулки в си-бемоль мажоре
теряем город, летний сад, проспекты.
обман закатов связываем с тенью.
прикосновенье пальцев к пальцам - с бездной.

к губам засохшим ты приходишь с влагой
прозрачной кисти, снега, поцелуя. 
обвалы комнат дарят взгляду небо,
мазки по стёклам - розовую пену.

зачем искать разлуку, верить слепо. 
за чёрной дверью тот же серый невский

привыкнуть легче к клетке, к воскресеньям 
к зиме, друг другу, к белым занавескам,
к тому, что в ритуале возвращенья
пальто и платье брошены на кресло 


*** прежде, чем мы научились любить

примерно между осенью и домом
раскачивает детские качели 
холодный ветер. падают с каштана
и веера, и звёзды в час вечерний. 

сегодня лишни наши отраженья. 
спасать не стоит город тёмных улиц, 
потерянное имя несвободы,
мечты и листья, тени и сутулость. 

о кофте белоснежной, бе-ло-снеж-ной 
тебе в подарок говорило небо,
дрожа шептали ветви, плакал призрак 
и я устало пел примерно между
засохшими цветами и стеною,
забыв о том, что это было прежде... 


*** обратное

царапин свежесть на лице. случайность?
февральских веток иероглиф. немость? 
обратным счётом очищаю небо 
от птиц летящих к югу. дальше лето.

бреду за снами вымоленных чаек,
придумав сроки отраженьям в стёклах,
хождения по мукам, по иголкам,
по пыли сцены, по закатам долгим.
 
за ледяным дыханьем веет ветер.
прошедешей ночи лампы гаснут. вспыхнув. 
касторовое масло, - маска вёсен
смегчает кожу, возвращая в зиму
ресницы на которых белый иней
глаза в которых бесконечна осень 


*** ты спрашиваешь, как

"ты спрашиваешь, как я стал безумцем." 
вчерашний сомелье теперь священник.
открыты двери в нечто, это нечто 
холодный воздух ночи греет сердцем.

от снов излечит утреннее солнце.
возможность видеть снег - читать прощенье,
любить повадки кошки, воскресенье,
чай в белой чашке и вчерашний вечер, 
глаза, в которых небо - откровенье.

за первой маской прятаться не легче.
флейтисты в переходах не влюбляясь, 
играют это чувство, привыкая
к шуршащей мешковине постоянства.
сходя с ума, вскрывают рыбьи вены. 


*** на литейном

печные трубы в доме на литейном
вновь воют на луну, на тучи в небе. 

одни ошибки - ночь, другие - утро.

и пусть шальная скрипка за стеною
звучала страстно. я как будто умер.

мне быть бы смелым, но не быть собою.
сквозь блузку запах тела и желанья 
пьянил сначала. то мерцанье в прошлом.

не поддавался грифель, откровенной 
строке сонета, ласкам незнакомки.

теперь усталость слева, - сгусток венный
и мало света. тонет мир. в потёмках 
на циферблате замирают стрелки...
зима во мне останется надолго. 


*** повозка не спешит

"повозка не спешит... там где дорога
встречается..." с твоею книжной лавкой
ползут улитки с телом-оригами, 
стоят цыганки в юбках. блеск пайеток 
на белых листьях ветра не случаен.

молчанье скрасив лаем чёрных кошек
должны шуметь браслеты, ожерелья
на птичьих лапках и на тонких шеях 

темницы татуана ждут прилива

укрась цветами волны новой ночи
их розовая песня будет долгой

должна остаться тыквенная маска
на молнией сожжённом обелиске -
на дереве священном поцелуя. 


*** путаница

ты слышышь скрипы губ из цедры в окнах
открытых на алжир, на кофе в зёрнах,
на вёдра с пылью, с угольною крошкой.

набросишь плащ факира на окошко
проснётся кошка и задушит птицу.

в март возвратишься, чтобы удивиться 
на белый лунный пепел сигареты

остатки снега с грустью ждут рассвета
тень режиссёра рыщет по неделям 
находит кадры, староневский, доски. 

сюжет случаен. чувства, встречный ветер 
картинки свяжут, чтоб потом в полоски
порезать лабиринты и подмостки.

ты слышишь: скрипы губ из льдинок - вечер.