Сонеты тёмной любви 2
Сонеты тёмной любви или Внешняя сторона ночи (часть 2)
экспериментальная поэзия (сонетный верлибр, «сонетная матрёшка»)
Содержание
- соблазн
- стихи на стёклах
- безумство бессмертия
- прогулка в си-бемоль мажоре
- прежде, чем мы научились любить
- обратное
- ты спрашиваешь, как
- на литейном
- повозка не спешит
- путаница
*** соблазн
кораблики, солдатики, послушай
иглу кваренги опуская в тучи
гранит стал розов, он тебя научит
в последнее столетье штопать души.
напившись крови в невских повалушах
дворцовый ангел, выглядит чуть лучше.
крест поднимает выше белых ручек,
вороньих плясок, поцелуев душных.
качаются качели, с ними невский,
колонн ростральных два клыка-лопаты.
ссыпает берег в небо чёрный морок,
песок и гальку, зимние туманы...
мы поднимаем чьих-то крыльев ворох,
распихиваем в спешке по карманам.
*** стихи на стёклах
в окне нет солнца. шмель басит профундо.
под серым небом двор. цветы не ярки.
на яблоне засохшей дремлет птица.
и паутину треплет лёгкий ветер.
.
изломанные ветви так похожи
на тишину в моём холодном доме.
.
две наши жизни - пыль со следом пальцев
на полировке шкафа. голос ночи
на трещинки стекла набросил соло
шмеля, что улетел в мгновенье прошлом
в иную явь. прости моё молчанье.
.
ты мне поможешь только тем, что будешь
писать стихи на стёклах вязью трещин
искать со мной придуманное утро
*** безумство бессмертия
таксисты и бармены рассуждая
о нас, смеясь, втыкают зубочистки
в остатки хлеба. странные распятья.
нам не поверить в марте и в апреле.
слетайтесь птицы мы не носим платья.
расклюйте души до кривой постели,
крича над малой невкой в низком небе.
безмолвных сфинксов не пугает вечер
дочь фараона носит им недели.
платок из саржи прячет её смуглость.
и мягко её имя в нашей грусти.
и сладки губы в истонченном свете.
что-ж мы боимся привыкать к безумству,
к шагам кошачьим, к северному ветру.
*** прогулка в си-бемоль мажоре
начав с прогулки в си-бемоль мажоре
теряем город, летний сад, проспекты.
обман закатов связываем с тенью.
прикосновенье пальцев к пальцам - с бездной.
к губам засохшим ты приходишь с влагой
прозрачной кисти, снега, поцелуя.
обвалы комнат дарят взгляду небо,
мазки по стёклам - розовую пену.
зачем искать разлуку, верить слепо.
за чёрной дверью тот же серый невский
привыкнуть легче к клетке, к воскресеньям
к зиме, друг другу, к белым занавескам,
к тому, что в ритуале возвращенья
пальто и платье брошены на кресло
*** прежде, чем мы научились любить
примерно между осенью и домом
раскачивает детские качели
холодный ветер. падают с каштана
и веера, и звёзды в час вечерний.
сегодня лишни наши отраженья.
спасать не стоит город тёмных улиц,
потерянное имя несвободы,
мечты и листья, тени и сутулость.
о кофте белоснежной, бе-ло-снеж-ной
тебе в подарок говорило небо,
дрожа шептали ветви, плакал призрак
и я устало пел примерно между
засохшими цветами и стеною,
забыв о том, что это было прежде...
*** обратное
царапин свежесть на лице. случайность?
февральских веток иероглиф. немость?
обратным счётом очищаю небо
от птиц летящих к югу. дальше лето.
бреду за снами вымоленных чаек,
придумав сроки отраженьям в стёклах,
хождения по мукам, по иголкам,
по пыли сцены, по закатам долгим.
за ледяным дыханьем веет ветер.
прошедешей ночи лампы гаснут. вспыхнув.
касторовое масло, - маска вёсен
смегчает кожу, возвращая в зиму
ресницы на которых белый иней
глаза в которых бесконечна осень
*** ты спрашиваешь, как
"ты спрашиваешь, как я стал безумцем."
вчерашний сомелье теперь священник.
открыты двери в нечто, это нечто
холодный воздух ночи греет сердцем.
от снов излечит утреннее солнце.
возможность видеть снег - читать прощенье,
любить повадки кошки, воскресенье,
чай в белой чашке и вчерашний вечер,
глаза, в которых небо - откровенье.
за первой маской прятаться не легче.
флейтисты в переходах не влюбляясь,
играют это чувство, привыкая
к шуршащей мешковине постоянства.
сходя с ума, вскрывают рыбьи вены.
*** на литейном
печные трубы в доме на литейном
вновь воют на луну, на тучи в небе.
одни ошибки - ночь, другие - утро.
и пусть шальная скрипка за стеною
звучала страстно. я как будто умер.
мне быть бы смелым, но не быть собою.
сквозь блузку запах тела и желанья
пьянил сначала. то мерцанье в прошлом.
не поддавался грифель, откровенной
строке сонета, ласкам незнакомки.
теперь усталость слева, - сгусток венный
и мало света. тонет мир. в потёмках
на циферблате замирают стрелки...
зима во мне останется надолго.
*** повозка не спешит
"повозка не спешит... там где дорога
встречается..." с твоею книжной лавкой
ползут улитки с телом-оригами,
стоят цыганки в юбках. блеск пайеток
на белых листьях ветра не случаен.
молчанье скрасив лаем чёрных кошек
должны шуметь браслеты, ожерелья
на птичьих лапках и на тонких шеях
темницы татуана ждут прилива
укрась цветами волны новой ночи
их розовая песня будет долгой
должна остаться тыквенная маска
на молнией сожжённом обелиске -
на дереве священном поцелуя.
*** путаница
ты слышышь скрипы губ из цедры в окнах
открытых на алжир, на кофе в зёрнах,
на вёдра с пылью, с угольною крошкой.
набросишь плащ факира на окошко
проснётся кошка и задушит птицу.
в март возвратишься, чтобы удивиться
на белый лунный пепел сигареты
остатки снега с грустью ждут рассвета
тень режиссёра рыщет по неделям
находит кадры, староневский, доски.
сюжет случаен. чувства, встречный ветер
картинки свяжут, чтоб потом в полоски
порезать лабиринты и подмостки.
ты слышишь: скрипы губ из льдинок - вечер.
экспериментальная поэзия (сонетный верлибр, «сонетная матрёшка»)
Содержание
- соблазн
- стихи на стёклах
- безумство бессмертия
- прогулка в си-бемоль мажоре
- прежде, чем мы научились любить
- обратное
- ты спрашиваешь, как
- на литейном
- повозка не спешит
- путаница
*** соблазн
кораблики, солдатики, послушай
иглу кваренги опуская в тучи
гранит стал розов, он тебя научит
в последнее столетье штопать души.
напившись крови в невских повалушах
дворцовый ангел, выглядит чуть лучше.
крест поднимает выше белых ручек,
вороньих плясок, поцелуев душных.
качаются качели, с ними невский,
колонн ростральных два клыка-лопаты.
ссыпает берег в небо чёрный морок,
песок и гальку, зимние туманы...
мы поднимаем чьих-то крыльев ворох,
распихиваем в спешке по карманам.
*** стихи на стёклах
в окне нет солнца. шмель басит профундо.
под серым небом двор. цветы не ярки.
на яблоне засохшей дремлет птица.
и паутину треплет лёгкий ветер.
.
изломанные ветви так похожи
на тишину в моём холодном доме.
.
две наши жизни - пыль со следом пальцев
на полировке шкафа. голос ночи
на трещинки стекла набросил соло
шмеля, что улетел в мгновенье прошлом
в иную явь. прости моё молчанье.
.
ты мне поможешь только тем, что будешь
писать стихи на стёклах вязью трещин
искать со мной придуманное утро
*** безумство бессмертия
таксисты и бармены рассуждая
о нас, смеясь, втыкают зубочистки
в остатки хлеба. странные распятья.
нам не поверить в марте и в апреле.
слетайтесь птицы мы не носим платья.
расклюйте души до кривой постели,
крича над малой невкой в низком небе.
безмолвных сфинксов не пугает вечер
дочь фараона носит им недели.
платок из саржи прячет её смуглость.
и мягко её имя в нашей грусти.
и сладки губы в истонченном свете.
что-ж мы боимся привыкать к безумству,
к шагам кошачьим, к северному ветру.
*** прогулка в си-бемоль мажоре
начав с прогулки в си-бемоль мажоре
теряем город, летний сад, проспекты.
обман закатов связываем с тенью.
прикосновенье пальцев к пальцам - с бездной.
к губам засохшим ты приходишь с влагой
прозрачной кисти, снега, поцелуя.
обвалы комнат дарят взгляду небо,
мазки по стёклам - розовую пену.
зачем искать разлуку, верить слепо.
за чёрной дверью тот же серый невский
привыкнуть легче к клетке, к воскресеньям
к зиме, друг другу, к белым занавескам,
к тому, что в ритуале возвращенья
пальто и платье брошены на кресло
*** прежде, чем мы научились любить
примерно между осенью и домом
раскачивает детские качели
холодный ветер. падают с каштана
и веера, и звёзды в час вечерний.
сегодня лишни наши отраженья.
спасать не стоит город тёмных улиц,
потерянное имя несвободы,
мечты и листья, тени и сутулость.
о кофте белоснежной, бе-ло-снеж-ной
тебе в подарок говорило небо,
дрожа шептали ветви, плакал призрак
и я устало пел примерно между
засохшими цветами и стеною,
забыв о том, что это было прежде...
*** обратное
царапин свежесть на лице. случайность?
февральских веток иероглиф. немость?
обратным счётом очищаю небо
от птиц летящих к югу. дальше лето.
бреду за снами вымоленных чаек,
придумав сроки отраженьям в стёклах,
хождения по мукам, по иголкам,
по пыли сцены, по закатам долгим.
за ледяным дыханьем веет ветер.
прошедешей ночи лампы гаснут. вспыхнув.
касторовое масло, - маска вёсен
смегчает кожу, возвращая в зиму
ресницы на которых белый иней
глаза в которых бесконечна осень
*** ты спрашиваешь, как
"ты спрашиваешь, как я стал безумцем."
вчерашний сомелье теперь священник.
открыты двери в нечто, это нечто
холодный воздух ночи греет сердцем.
от снов излечит утреннее солнце.
возможность видеть снег - читать прощенье,
любить повадки кошки, воскресенье,
чай в белой чашке и вчерашний вечер,
глаза, в которых небо - откровенье.
за первой маской прятаться не легче.
флейтисты в переходах не влюбляясь,
играют это чувство, привыкая
к шуршащей мешковине постоянства.
сходя с ума, вскрывают рыбьи вены.
*** на литейном
печные трубы в доме на литейном
вновь воют на луну, на тучи в небе.
одни ошибки - ночь, другие - утро.
и пусть шальная скрипка за стеною
звучала страстно. я как будто умер.
мне быть бы смелым, но не быть собою.
сквозь блузку запах тела и желанья
пьянил сначала. то мерцанье в прошлом.
не поддавался грифель, откровенной
строке сонета, ласкам незнакомки.
теперь усталость слева, - сгусток венный
и мало света. тонет мир. в потёмках
на циферблате замирают стрелки...
зима во мне останется надолго.
*** повозка не спешит
"повозка не спешит... там где дорога
встречается..." с твоею книжной лавкой
ползут улитки с телом-оригами,
стоят цыганки в юбках. блеск пайеток
на белых листьях ветра не случаен.
молчанье скрасив лаем чёрных кошек
должны шуметь браслеты, ожерелья
на птичьих лапках и на тонких шеях
темницы татуана ждут прилива
укрась цветами волны новой ночи
их розовая песня будет долгой
должна остаться тыквенная маска
на молнией сожжённом обелиске -
на дереве священном поцелуя.
*** путаница
ты слышышь скрипы губ из цедры в окнах
открытых на алжир, на кофе в зёрнах,
на вёдра с пылью, с угольною крошкой.
набросишь плащ факира на окошко
проснётся кошка и задушит птицу.
в март возвратишься, чтобы удивиться
на белый лунный пепел сигареты
остатки снега с грустью ждут рассвета
тень режиссёра рыщет по неделям
находит кадры, староневский, доски.
сюжет случаен. чувства, встречный ветер
картинки свяжут, чтоб потом в полоски
порезать лабиринты и подмостки.
ты слышишь: скрипы губ из льдинок - вечер.
