Пленница

Мирную степь полонили джунгары,

Всюду разбои, убийства, пожары,

Но отступать не умеют казахи,

Пяди земли не уступят без драки.

 

Ненависть в душах не тает со снегом,

К ночи отряд возвратился с набега,

Все невредимы, с богатой добычей,

Око за око - старинный обычай.

 

Опытный воин командовал ими,

Дерзкий и хитрый - Тобет его имя.

В плен захватили табунщиков сонных,

Да молодую джунгарку - красотку.

 

Пленников участь проста и понятна,

Хочет Тобет расквитаться за брата -

Бедным табунщикам - казнь на рассвете,

Юной джунгарке - позор и бесчестье.

 

Ужин в котлах приготовится скоро,

Воины тихо ведут разговоры,

Только Тобет, заскучавший от лени,

Вдруг обратился к табунщикам пленным:

 

"Кто с инструментом знаком музыкальным,

Пусть отвлечёт нас от мыслей печальных,

Если искусством своим удивите -

Жизни никчемной минуты продлите."

 

***

Вышел один из табунщиков к свету:

"Я вам сыграю" - ответил Тобету,

Взял из-за пазухи старую флейту,

И зазвучала мелодия ветра.

 

К небу взлетали волшебные звуки,

Звуки прощания, грусти, разлуки,

Вторила степь голосами своими,

Нотами мяты и горькой полыни.

 

Песня ложилась бальзамом лечебным

И понимал её каждый кочевник,

Нет у мелодии племени, рода,

Ясен язык для любого народа.

 

Всё в этой музыке было знакомо -

Пела она о любимых и доме,

Люди на время забыли о бедах,

Но не понравилось это Тобету.

 

Грузно Тобет приподнялся с полена,

С едкой ухмылкой направился к пленным,

И указав на красавицу плетью,

Танец велел ей исполнить под флейту.

 

Гнев и презрение - вместо ответа,

Кровью налились глаза у Тобета,

Будто бы коршун над сусликом жалким

Высился мощный Тобет над джунгаркой.

 

Связанной пленнице некуда деться,

Только у суслика львинное сердце -

Смотрит в лицо великана без страха!

Руку Тобет оттянул для замаха...

 

Нежная песня, как птица в полёте,

Вдруг оборвалась на жалобной ноте,

Свистнула плётка со знанием дела,

В это мгновение флейта запела.

 

***

Флейта теперь зазвучала иначе,

Не было в ней обреченного плача,

Жаркая, быстрая, мощная, словно

Конной лавиной летела по склону!

 

Девушка вспыхнула ярким румянцем

И закружилась в воинственном танце,

В музыке - дробь барабанов и стрелы,

В такт извивается гибкое тело.

 

Платье трепещет, как грозное знамя,

В чёрных зрачках разгорается пламя,

Воины глаз с танцовщицы не сводят,

Пленники встали с колен поневоле.

 

Взглядом джунгарку Тобет пожирает,

Кружится девушка, флейта играет,

В каждом движении - гордость и сила,

Это Тобета ужасно бесило!

 

Чтобы позором её насладиться,

Крикнул: "Танцуй без одежды, блудница!"

Но в наступившем невольно молчании

Твёрдо джунгарки слова прозвучали:

 

"Чести своей я сама не нарушу,

Ты захватил моё тело, не душу,

Я над собой не позволю глумиться,

Можешь лишить меня жизни, убийца!"

 

И, в подтверждение речи, проворно

Вынула нож и приставила к горлу.

В эту минуту неслышно, нежданно,

Выехал конный отряд на поляну.

 

***

Люди Тобета поднялись тревогу,

Копьями вмиг преградили дорогу,

Но по доспехам тотчас догадались -

Не были поздние гости врагами.

 

То Кушикбай, одного с ними рода,

С войском своим возвращался с похода,

Лагерь проехать могли не заметив,

Если б не дивная музыка флейты.

 

Выехал в круг Кушикбай со словами:

"Братья, пусть духи отцов будут с вами!

Слышишь, Тобет, говорю тебе - здравствуй,

Я обращаюсь, как к старшему брату.

 

Разве пристало батыру, ответь мне,

Связанных пленных охаживать плетью?

Стоит ли чести убийство без боя?

Смерть пастухов не прославит героя.

 

Кровь беззащитных не лей понапрасну,

Будь милосерден - дай волю несчастным.

Вспыхнула искра надежды для пленных,

Но ненадолго - осыпалась тленом.

 

Словно пощёчину дали Тобету,

Волком оскаленным вышел он к свету:

-- Как ты посмел, желторотый мальчишка,

Жизни учить меня - это уж слишком!

 

Пленников ждёт надлежащая кара -

Брата родного убили джунгары,

Ты за врагов заступился проклятых,

Так что беги от меня без оглядки.

 

Брата убил Арнахой, а не эти,

Пал от руки он моей на рассвете,

Кто тут мальчишка - ещё поглядим мы,

Спор наш пускай разрешит поединок.

 

***

Чёрный, как смоль, иноходец Тобета

Грозно храпит, предвещая победу,

Встал на дыбы, честный бой принимая,

Пламенно-рыжий скакун Кушикбая.

 

В центре луной освещенного круга,

Воины ринулись в бой друг на друга!

Копья, щиты от удара разбиты -

Словно столкнулась волна с монолитом.

 

Копьям на смену мечи засверкали,

Степь зазвенела отточенной сталью,

Равных Тобету немного найдётся,

Но Кушикбай не из тех, кто сдаётся.

 

Знает батыра в селениях каждый,

Пусть молодой, но безмерно отважный,

Доблесть свою доказал он в сраженьях,

Чистой душой заслужил уважение.

 

С каждой минутой накал возрастает,

То Кушикбай, то Тобет побеждает,

В лицах у пленных не видно кровинки,

Жить или нет им - решат в поединке.

 

Девушка в страхе на битву взирает,

Сердце трепещет, дрожит, замирает,

И, не печалясь о собственной доле,

О Кушикбае Всевышнего молит.

 

Честно Тобету не выиграть схватки,

Хитрый удар он готовит украдкой,

Но заслонило луну облаками,

Конь вороной подскользнулся на камне.

 

Ждал Кушикбай для атаки момента,

Тигром набросился он на Тобета,

Горло руками сдавил, как клещами,

Тут же Тобет запросил о пощаде.

 

***

Степь кочевая вердикт огласила,

Правит умами жестокость и сила,

Но Кушикбая не тешит победа,

Руку свою протянул он Тобету:

 

-- Сердце твоё разрывает утрата -

Губит тоска по убитому брату,

И потому я обиду прощаю,

Меч твой упавший тебе возвращаю.

 

Воинам участь Тобета знакома -

Главный теперь - Кушикбай по закону.

Нет, не ответил Тобет Кушикбаю,

В утренних сумерках тенью растаял.

 

Вырвали пленных у волка из пасти,

Плачут, не верят табунщики счастью,

Дать лошадей Кушикбай повелел им

И проводить до джунгарских селений.

 

Девушку, словно прекрасную розу,

Сам на коня усадил осторожно,

Та напоследок, волненье скрывая,

Имя шепнула своё Кушикбаю.

 

Рысью размеренной тронулись кони,

Утро забрезжило на небосклоне,

Как ей хотелось вернуться обратно,

В крепких его оказаться объятьях!

 

Рыжий, поводья из рук вырывая,

Рвался вперёд, понимал Кушикбая,

Если б вражда не стояла стеною,

Может быть стала б джунгарка женою...

 

Вот уже еле видны силуэты

В розово-бледной полоске рассвета,

В это же время, Тобет одиноко

Ехал угрюмо своею дорогой.

 

Степь пробуждалась симфонией лета,

Только не трогало это Тобета,

Что же тебе, человек, не хватает?

Ненависть в душах со снегом не тает...