Двое в одной...

Двое в одной...
Снежинки падают наземь, души летят в созвездие северного полушария,
превращаются в бриллианты и украшают Волосы Вероники.
В истории останутся имена Ликурга, Македонского, Нерона, Дария,
а может и они покатятся в тартарары, как театр, картины, книги.
 
Кто ходит сейчас на премьеру, читает, часами простаивает перед полотнами?
Единицы...
Девайсы. Сети. Тик-токи. Молодёжь часами чатится.
А старшее поколение зависает в Одноклассниках. Потом разводы — сотнями.
Любовь, видишь ли, свою первую встретили где-то в миноре матрицы.
 
Не буду заморачиваться, мне это надо? И так слишком много съедено, выпито
пересказано, перевидано. Счастье Петухом Петера склёвано —
осталась только ноющая боль за грудиной. Плач — сухими глазами — забыт.
Рыбиной, медведицей, да не всё ли равно, лишь бы небесной стать мне, раскованной.
 
Из длинной плёнки вырезать все чёрные кадры детства и в костёр их — жаркий, пылающий.
Забыть воспоминания, которые душат /ночами особенно/.
Убедить, что ошибки совсем не пороки, их совершают многие. Согревающий,
родной голос. Огромное желание стать мамой — гордой, несломленной.
 
Любить деток так, как меня когда-то недолюбили. В детстве безрадостном хлястиком
по измазанной грязью мордашке нещадно били. Убили начисто
желание пускать в душу. Я рисовала дядю, нянечку, потом стирала ластиком.
 
А мамы не было. Осталась отказная, написанная размашисто.