Что же, Франи, время бывает сурово

Что же, Франи, время бывает сурово.

Я - отец из страны самых странных людей.

Зачастую, оттуда, откуда редеет свободное бремя,

Появляется поле, усыпанное сотню приталенных роз.

 

И из этих полей, приоткрытых настилом погибших,

Под созвучьем гласов многих тёмных иссякнувших дел,

Оправдаться придется и тем, безвозмездно почившим,

Кто молчал, извергая кристаллы всех пламенных слез.

 

Я не буду юлить, моя Франи, это слишком не честно.

Ты взрослее, поверь, даже в множестве всех моих лет.

И теперь, когда снова цикличным становится фабула стремя,

Производная жизни - последний горящий оплот.

 

Будет страшно, не скрою, отчего же теперь всё скрывать?

В затаенном дыхании прячется четкости вера,

Что желает свой страх поскорей обуздать,

Опрометчиво выждав изменчивость этой недели.

 

Помнишь Рим? Там опять слишком много частей,

Окропивших империю, что когда-то родила и веру в культуру.

Вот теперь, средь этих моих прорезаний, уверь,

Я старался кричать громче всех, даже в тоже своё печалью усевшее время.