Что же, Франи, время бывает сурово
Что же, Франи, время бывает сурово.
Я - отец из страны самых странных людей.
Зачастую, оттуда, откуда редеет свободное бремя,
Появляется поле, усыпанное сотню приталенных роз.
И из этих полей, приоткрытых настилом погибших,
Под созвучьем гласов многих тёмных иссякнувших дел,
Оправдаться придется и тем, безвозмездно почившим,
Кто молчал, извергая кристаллы всех пламенных слез.
Я не буду юлить, моя Франи, это слишком не честно.
Ты взрослее, поверь, даже в множестве всех моих лет.
И теперь, когда снова цикличным становится фабула стремя,
Производная жизни - последний горящий оплот.
Будет страшно, не скрою, отчего же теперь всё скрывать?
В затаенном дыхании прячется четкости вера,
Что желает свой страх поскорей обуздать,
Опрометчиво выждав изменчивость этой недели.
Помнишь Рим? Там опять слишком много частей,
Окропивших империю, что когда-то родила и веру в культуру.
Вот теперь, средь этих моих прорезаний, уверь,
Я старался кричать громче всех, даже в тоже своё печалью усевшее время.
