НА МОТИВ БАТЫРАЯ

Харис Ренат

Не бойся влюбиться на старости дней,

любовь – седине не помеха твоей.

Порой и на старую, мёртвую иву

садится, чтоб песни свистать, соловей.

Разносится грустная песнь над рекой,

в душе всколыхнув многолетний покой.

Но разве то – песнь соловья? Это ива

запела, терзаясь любовной тоской!

Скажи мне, родная, как боль мне стерпеть?

Как ревность твою невзначай не задеть?

Иль прежде, чем петь, я на голову должен

кастрюлю, в пример Батыраю, надеть?..

Когда б я однажды пришёл в этот свет

хотя бы за час до рожденья планет,

луну б я повесил хоть чуточку ниже –

чтоб ярче дарила влюблённым свой свет.

Когда б я Создателем был сотворён

хоть малость пораньше, чем весь небосклон,

я б звёзды повесил у окон любимой –

чтоб лился ей в душу серебряный звон.

Я просьбу горячую к Богу шепчу,

я ночь осветить для любимой хочу

и Бога прошу, чтоб меня, если надо,

зажёг Он для милой моей, как свечу.

Я косы твои на отлёте держу,

ищу седину в них и не нахожу,

когда обнаружу хотя бы сединку –

в своё оправдание что я скажу?

Проходят года. И хоть стан твой упруг,

в косе белый волос увидел я вдруг.

Ну чем искуплю я его появленье,

скажи, мой любимый и ласковый друг!

Ещё двадцать лет унеслось под откос.

Целуя в тиши серебро твоих кос,

молю я судьбу, чтобы смертный мой саван

был соткан из этих слепящих волос…

Желая нарушить согласия пир,

слова, точно гири, швыряешь ты в мир,

они пробивают скорлупку планеты –

и жар вулканический рвётся из дыр.

Вот с губ твоих слово слетело одно,

когда бы обрушилось в Волгу оно –

река бы мгновенно ушла в подземелье

сквозь словом упавшим пробитое дно.

Вот снова ты бросила слово, грубя,

стараясь попасть в моё сердце, губя.

Я выдержал. Я заживил эту рану.

Но кто же тебя защитит от тебя?..

Когда ты, другого коварно маня,

отдашь ему взгляд, что суждён для меня,

то этим – убьёшь свою бедную душу,

заставив её полыхать без огня.

Когда ты к другому прижмёшься, греша,

окно от людей занавесить спеша,

то, грех обличая, как дёгтем калитку ,

обмажет стыдом твои щёки душа.

Когда, наше счастье навеки губя,

отдашься другому, его не любя,

и вдруг далеко запоёшь мою песню –

то слово застрянет в груди у тебя.

Если скажет любимый с тоскою в очах,

что таскает он горы всю жизнь на плечах,

ты его не старайся в ином разуверить –

мы не знаем, где бродит он в сонных ночах.

Если скажет любимый, о чём-то грустя,

что два моря в глазах его вечно блестят,

ты не спорь с ним: моря – это родина наша,

а на суше земной – мы всего лишь в гостях.

Если ж он говорит, что два солнца сполна

в его сердце глядят, словно в дом из окна, –

ты не верь, потому что двух солнц не бывает,

и второе – всего лишь плутовка луна.

Как в свете солнца нежатся поля,

так я в любви купаюсь, как земля.

Я не таю свою любовь от мира.

Как в небесах упрятать журавля?

Как ветер гонит в небе облака,

так мимолётна и моя тоска.

Я своих чувств от мира не скрываю,

моя любовь крепка и глубока.

Когда в пожаре полыхает лес,

дым вьётся тучей прямо до небес.

Так и моя любовь открыта миру –

зачем мне прятать чудо из чудес?..

*Батырай (1831-1913) – даргинский поэт-сатирик, за каждую едкую песню которого богачи резали его быков. Страстно желая петь, но боясь быть услышанным своими недругами, Батырай засовывал голову в чан и так пел.

– В былые годы гулящим (или даже просто однажды согрешившим) девушкам в знак позора мазали дёгтем калитку.