Алешенька. Часть 1

 

Дом ее был на самом краю поселка. Дальше уж некуда, дальше лишь ели распушив колючие лапы преграждали дорогу неугомонным грибникам. Теперь самая грибная пора наступила, из под жёлтых и красных пятаков листьев осины вылезали на свет божий коричнево- красные шляпки подосиновиков. Наполнялись до краев корзинки, чтобы потом не милостиво оттягивать руки и стыдливо прятаться под тряпочками от любопытных взглядов любых прохожих. А поселок -то был совсем маленький, десять домов в нем всего. Вечером лаяли в нем ленивые, не помнившие чужаков, собаки, сторожа нехитрое добро, дедов холодильник, да приемник с разбитым корпусом из которого редко- редко узнаешь что путное.

Когда на улице кричат дети, бабушка уходит в глубину комнат и закрывает плотно каждую дверь. Тишина и неподвижный воздух окружают ее, непроницаемым пологом, окружают запахом лекарства и тряпок, выцветшая карточка на стене, приклеенная навсегда, напоминает об ушедшем.

Раньше, в далёком, почти недоступном ее памяти времени, звали ее Валька, потом, лет десять погодя, уже Валентиной...

Теперь соседский мальчишка, приставший к ней, кричал, стуча сухой палочкой в калитку:

-Баба Валя, баба Валя, пойдем за грибами! Соседи уж все вышли...

Она выглядывает во двор, машет ему старческой, с узловатыми пальцами рукой, боится, чтобы мальчишка не поломал калитку. Сил у того хватит, не смотри, что мал. А умом- то ещё не разжился. С матерью живёт. Без отца, а мать, что ни утро на ферму. На работу. Доярка она. Работа не слишком прибыльная, но и не вовсе плохая. От такой не всякий откажется. Конечно, если человек с норовом, как вот, ее сын. Такой вполне может отказаться, да уехать бог весть куда на заработки. Соседка вроде ничего, не плохая женщина. Здоровается, не забывает соседку и спросит иногда при встрече на улице:

-Как живёшь бабушка, дров- то хватает тебе, а то и поделюсь, чем могу...

Иногда молока принесет в банке, повязанной пакетиком чистым. По соседски живёт, просто.

-Сейчас я, погоди,- кричит бабушка нетерпеливому мальчишке и провозившись с минуту и взяв всегда готовую в прихожей корзинку, выходит во двор.

Потом они вместе идут и молча к совсем близкому лесу, только дорогу им перейти. Они как два заговорщика уж все обдумали хорошенько и оба точно знают, о чем думает спутник, и где он свернёт или пойдет прямо.

Путь у них знакомый каждому. Ели и березы кивают, будто давно знакомым, мокрыми от дождя кронами. Она вспоминает сына, теперь занятого в далёком, почти недоступном городе. Сын не приезжал никогда. Уехал два года назад и пропал, связи с ним нет никакой...

-Вань, глянь -ко, говорит она, отвлекаясь от невесёлых мыслей.- подберёзовик. Миленький какой...- И правда подберёзовик, вышел на опушку, спрятался в прядях травы, да шляпку прикрыл листиком.

-А там, ещё один... и ещё и ещё!

Ванька бросается к грибам, жадно собирая их в свою корзинку. Прохладные, остывшие за ночь тела, легко режутся выпачканном в глине ножом.

-Вань, я слева пойду, там посмотрю, а ты смотри не теряйся, если что кричи...-говорит она, сворачивая. Сырая с утра трава мочит подол платья, цепляется за ткань, оставляя на ней семена и сор всякий.

Они ходят так ещё часа два, или больше того, а корзинки понемногу наполняются. Иногда кричат они друг другу:

-Ауууу, где ты баба Валя, аууу!

-Да здесь я, Вань, здесь, за кустиком стала...

Корзинки почти полные, солнышко припекать стало. Выглянуло из за тучь и озирает подвластные ему просторы. Сирые пустыри, поросшие молодняком березы и ольхи, недвижные в августовском мареве малые перелески.

-Пора бы нам Ваня, домой сворачивать, тяжела корзинка стала, да и у тебя грибков в досталь ...

-Еще немного, баба Валя...

А у самого- то почти не валятся они с корзинки. И все грибки здоровенные, подберёзовики да белые.

-Ладно, ещё немного, вздыхает она. Сердце бьётся и хочется постоять на месте, отдышаться.

-Ваня, ты кругом походи, посмотри там, в кустиках, а я постою. Походи, немного ещё, потом пойдем. Пора уж.

Она ставит тяжёлую корзину на тропинку и смотрит по сторонам. Место здесь самое обычное, удивляться тут нечему. Травы наполовину высохшие и полные семени, свивают косички свои, август завершает полет в небе, осень скоро уже.

Ваня ушел дальше, покрикивая иногда и слышно, как шуршит он травой и сушняком, осматривая лес.

-Аууу, Вань, смотри не потеряйся у меня!- Кричит она и все смотрит по сторонам. Вот вдруг видит она что -то лишнее, брошенное кем то под деревцем берёзовым, будто игрушку какую.

-Аууу, Вань, где ты, возвращаться пора, - снова кричит она, разглядывая нехотя находку. Подумаешь, бросил кто игрушку старую. Наигрался и бросил. Раньше обнимал и к груди прижимал, но вырос и выбросил теперь. Вот лежит она, игрушка брошенная, любви теперь совсем лишённая, а солнце жжет ее и дождь мочит...

Но это была не кукла. Увидела она, что принятое ею за куклу, небольшое, не более полуметра ростом существо вдруг зашевелилось и глянуло на нее чем то похожим на глаз. Второй глаз был закрыт.

-Аууу, Вань, где ты, иди сюда скорее - закричала она, развязывая угол надоевшей косынки.