Когда замёрзнет ад
скажи мне, брат, беспечно своеволие?
и что есть беспредельное добро?
ты в божьем храме куришь благовония,
а я – в геенне огненной свой кров
снискал, пожав плоды неподчинения
небесной воле, что всегда права.
позволил прорасти внутри сомнению,
и оттого навечно виноват...
растает лёд в ладони, перемазанной
багряной кровью, пролитой в бою.
и то, чем с колыбели были связаны,
песком сквозь пальцы упустить боюсь,
но отступиться будет преступлением...
достань же всекарающий свой меч,
и, глядя с неусыпным сожалением,
ударить первым в этот раз сумей
под небом бесприютным и оскольчатым,
что с каждою секундой холодней.
а помнишь, как пестрели колокольчики
у дома на пригорке по весне?
мы рвали их среди травы некошеной,
как первое признание в любви,
не зная там, в беспечном юном прошлом,
что тот цветок безбожно ядовит.
но кто отравлен?
кто остался в здравии?
я верю только - смерти нет, мой брат:
навечно нам вертеться в адском пламени.
а боль пройдёт,
когда замёрзнет ад.
