Предзимье заменяется предмартьем

...тьфу!

Растянуло меня по шаблонам, цитатам.

Упёрся взглядом, как рогом,

в предзимье.

А в левом предмартье ноет что-то,

ноет.

 

Что?

 

Простите, это ноет не предмартье.

Это стенает нерасписанный поэт.

Ну что же, постенаем вместе.

В белый свет,

как в копеечку.

 

Кстати, о копеечках: -

Сошел снег с паперти. День стал шире.

Его раздвинули довольные улыбки,

подавать стали больше.

Тут ради рифмы просится Мойша,

но какая-такая Мойша на паперти?

А у храма белые скатерти.

Нехоженые.

Последним снежком ухоженные.

И снегири.

Рабиновичами грозными рассыпанные.

Все как один, Angry Birds.

Сердце бьётся в груди

восторженным звонарём.

Поют песни church girls

в платочках.

На головах, в руках.

Поют о нём,

да машут, аки матрёшки,

кокошниками.

 

Вокруг дамы гуляют с собачками/кошками.

Приключений ищут. Весна же!

 

И надо же,

никто о предзимье не вспоминает.

 

А зима всё стенает,

мечется

икрой красной, да заморской.

Манит санками, бабами пышными,

блинами да сеновалами.

 

И надо всем этим благолепием

крик тревожно-истошный витает.

Мечется от стволов до стен,

бьётся дятлом епископовым,

прячется в реках/буераках.

 

То воет вторые сутки

неписун чей-то.

Хозяина зовёт.

 

Что?

Это ваша табуретка?

Простите, простите, уже ухожу.

Где мой броневик?

Кепка?

Хочется вареников с вишней.

Наливаю воды в пароварку,

форму маслом смазать не лишне.

Включаю на десять минут.

Увлажняю воздух,

уважая ближних.

 

Открываю. Там пусто!

Вареники из морозилки скалят

вишнёвые зубы

из-за брюссельской капусты.

Спрятались, суки!

Сегодня они победили.

 

Предмартье сменилось

предзимьем

голодным...