Мир полыхает, спасайся
Он поливал отваром свой крепкий дубовый гроб:
щепь раскалённое солнце пила, как яд,
жадно, не прекращая. И будто запасшись впрок,
про́клятым пламенем жгла опустевший взгляд.
Он заливал отваром несбывшиеся мечты:
— Мир полыхает, спасайся! — шептала ложь.
Правда же в том, что в толще искристой морской воды
каждый сияющий гребень сверкал, как брошь.
Горло моё носило разбавленный солнцем ром,
в венах сгущалось коварство хмельных приправ,
волны казались медным расплавленным молоком…
Поздно одумался, понял, как был неправ.
Соль как хозяйка моря, растит на гнилых бортах,
скалах, утёсах; на мелком песчаном дне
белый кристалльный мир, порождая сама себя.
А на поверхности во́ды горят в огне.
Он разбавлял отваром солёность морских пучин:
— Думал, что пламя погаснет в моих руках,
че́рпал его в ладони — горел налитой рубин
крови в глубоких ранах: пряности, гниль, вода.
Бронзой вскипали волны, тепло целовало в лоб,
медь по лодыжкам стекала, как молоко…
Со стороны увидел вдруг: труп свой, душа и гроб,
прежде чем горло мне вывернуло клинком.
Помню, как в глотку хлынул кипящий кровавый сплав;
как наваждение спало повязкой с глаз.
И в отражении спокойном, очищенном от приправ,
Бликом пронёсся мой жизненный пересказ:
как заливал отваром веселье, укор, печаль,
дома, вдали ли от дома — да всё одно.
В мокром остатке тело, соленая кровь и сталь.
Выпила сталь всё, что было отведено.
Хрупкий убийца, плача, роняет кинжал в песок;
в море горит, расползаясь, багровый цвет.
Призрачно, благодарно целую её в висок,
в про́клятом пламени видя свою же смерть.
12.2015 — 03.2024
