Мир полыхает, спасайся

Он поливал отваром свой крепкий дубовый гроб:

щепь раскалённое солнце пила, как яд,

жадно, не прекращая. И будто запасшись впрок,

про́клятым пламенем жгла опустевший взгляд.

Он заливал отваром несбывшиеся мечты:

 

— Мир полыхает, спасайся! — шептала ложь.

Правда же в том, что в толще искристой морской воды

каждый сияющий гребень сверкал, как брошь.

Горло моё носило разбавленный солнцем ром,

в венах сгущалось коварство хмельных приправ,

волны казались медным расплавленным молоком…

Поздно одумался, понял, как был неправ.

 

Соль как хозяйка моря, растит на гнилых бортах,

скалах, утёсах; на мелком песчаном дне

белый кристалльный мир, порождая сама себя.

А на поверхности во́ды горят в огне.

Он разбавлял отваром солёность морских пучин:

 

— Думал, что пламя погаснет в моих руках,

че́рпал его в ладони — горел налитой рубин

крови в глубоких ранах: пряности, гниль, вода.

Бронзой вскипали волны, тепло целовало в лоб,

медь по лодыжкам стекала, как молоко…

Со стороны увидел вдруг: труп свой, душа и гроб,

прежде чем горло мне вывернуло клинком.

Помню, как в глотку хлынул кипящий кровавый сплав;

как наваждение спало повязкой с глаз.

И в отражении спокойном, очищенном от приправ,

Бликом пронёсся мой жизненный пересказ:

как заливал отваром веселье, укор, печаль,

дома, вдали ли от дома — да всё одно.

 

В мокром остатке тело, соленая кровь и сталь.

Выпила сталь всё, что было отведено.

Хрупкий убийца, плача, роняет кинжал в песок;

в море горит, расползаясь, багровый цвет.

 

Призрачно, благодарно целую её в висок,

в про́клятом пламени видя свою же смерть.

 

12.2015 — 03.2024