Рассвет, как пролёт окна.
Рассвет, как пролёт окна — такой же широкий,
такой же огромный и даже, наверно, больше.
Лучи, этот мир слепя, влезая мне в око
и веки мои закрывая, само затмевают Солнце.
Под полузакрытым веком — огонь краснеет, а снопки
по-зимнему белых искр, что не поместились
под слой моей кожи, пляшут по подбородку,
пока не стряхнёшь их наглость мазком мизинца.
Субботняя площадепустошь под домом — грязней, безмолвней
ещё чем обычно в “минус-пятнадцать”-утро.
Я героически покидаю этот свой подоконник,
чтобы на воздух выйти, чтобы, ну, вот как будто
я — и живу нормально: гуляю вот, славлю солнце,
(которое, если честно, похожее на издёвку
над правильным, летним — не братья даже — знакомцы),
но всё же иду к лучам его, слушая перемолвки
не особей человечьих — снегирьих, вороньих, прочих
пернатых — и так покой захватывает мне грудь,
что жить по-нормальному сразу не очень хочет-
ся, если в субботу утром нельзя вдохнуть —
и полное тело воздуха ледяного.
Не нужно делиться — просто дыши и паром
тумань сизость мира. Руки в карман пальто, а
морду под солнце выставь, чтоб не отдавало даром
побеленный свет, что избит снегопадом и холодом,
ведь кроме меня никого — холодная тишь гробовая.
Пока горизонт мне рассвет продолжает выплёвывать
из пасти своей бесконечной, я бликами согреваю
застывшее в инее сердце. Оно отмерзает
в чуть тёплом сиянии искр — их мне солнце даёт, и
внезапно так просто жить, что я открываю
глаза.
///
02.03.18.
