Знаешь, Роберт...

 

Знаешь, Роберт,

когда тебя отпустит океан

и ты снова прилетишь в мой город

(случится это ещё не скоро,

но случится ведь всё равно),

мы пойдем с тобой не в пафосный ресторан, –

а в уличное кафе под магнолией,

устроимся там за угловым столиком,

и ты заметишь, как необъятно пахнет весной.

 

Как прежде, ты привезёшь с собой море историй,

закажем кофе – густой и горький

(ты один из моих друзей любишь робусту),

помолчим…

О чём?

О погоде, любви, политике, чувствах.

Невесомым скольжением пальцев по моему запястью

ты невольно напомнишь о вспышке страсти

(счастья?),

и упавшем в небо рое цветных мотыльков.

И одернешь руку.

Не поймать уже.

Далеко.

 

Закуришь (перешел на айкос?), пока стынет кофе,

спросишь, как там Вика и Тайка, цел ли наш офис,

и, конечно, – как это всё мы здесь пережили…

Я махну рукой и переведу разговор на твою Ширли,

оказывается, она уже третий год болеет раком,

но вы научились с этим жить без страха,

ведь никто не уходит в никуда –

ты взглянешь на часы

и поднимешь воспаленный взгляд к солнцу:

жизнь, как большая вода, –

она тоже не уходит, разве что дробится на капли росы

и стекает в колодцы...

 

Знаешь, Роберт,

ты прав, - вежливо улыбнусь и вздохну.

Как там твоя Америка? –

я намеренно время тяну, потому что уверена:

сейчас ты попросишь меня рассказать про войну

(журналист в тебе вечно жив и чертовки молод).

Приготовишься слушать под виски с колой,

(ты ведь за этим приехал, понятно ежу…)

– А может, без колы? – спрошу.

И официант послушно нальет нам по полной.

 

Я задумаюсь, с чего бы начать, чтобы не быть голословной…

А через пару минут скажу:

– Знаешь, Роберт, прости,

но я

ничего

не помню.