Буквы?

...только скрылся из виду — и небо холодным дождём

опрокинулось мне на го́лову, мол, живи как хочешь:

в самоненависти топи непогодистый июльский ночер,

компульсивь в выключатели, думай над новым почерком,

возвращайся домой. Пусть хорошего там не ждёт,

 

но пустыня в душе спокойнее в знакомо-холодных стена́х:

ветер меня разбрасывает только в пределах комнат.

Шелест миллионов песчинок, приступ привычной паники, темнота,

кот шуршит под ладонями. Я это всё не вспомню —

в памяти только ты, неизвестность в твоих глазах,

 

нервный смех, — не волнуйся, пожалуйста, — солнечный блик,

гонки-сто-сорок в закат (из заката?) для (от?) бессонной жизни,

три недели от вдоха до выдоха, поиск спасительной истины,

выбор между губами и пальцами — что целовать отчаянней?

Вставший ребром вопрос: что понимать под близостью?

Я вернулась домой. Заперлась. Поняла — тупик.

 

Вспомнила, что тупик не вечный, между стаканом чая и

ежедневной грызней и привычной фоновой пропесочкой.

Я прекрасно знаю, как стать отвратительной дочерью,

но не знаю, как уместить всё, что хочу сказать, в строчках.

Скоро нас разорвут километры-недели молчания,

 

и все буквы, сухие, колючие, как саксаул,

обовьются твоим браслетом — звено как слово.

На запястье моём они отпечатываются кровью —

разомкну над тетрадью — и капать дождём на голову

будут пару раз в час, пока не возьмусь за ум.

Год в пустыне, как пять. Омут памяти. Поцелуй.

 

3.07.20.

Для Н.