Буквы?
...только скрылся из виду — и небо холодным дождём
опрокинулось мне на го́лову, мол, живи как хочешь:
в самоненависти топи непогодистый июльский ночер,
компульсивь в выключатели, думай над новым почерком,
возвращайся домой. Пусть хорошего там не ждёт,
но пустыня в душе спокойнее в знакомо-холодных стена́х:
ветер меня разбрасывает только в пределах комнат.
Шелест миллионов песчинок, приступ привычной паники, темнота,
кот шуршит под ладонями. Я это всё не вспомню —
в памяти только ты, неизвестность в твоих глазах,
нервный смех, — не волнуйся, пожалуйста, — солнечный блик,
гонки-сто-сорок в закат (из заката?) для (от?) бессонной жизни,
три недели от вдоха до выдоха, поиск спасительной истины,
выбор между губами и пальцами — что целовать отчаянней?
Вставший ребром вопрос: что понимать под близостью?
Я вернулась домой. Заперлась. Поняла — тупик.
Вспомнила, что тупик не вечный, между стаканом чая и
ежедневной грызней и привычной фоновой пропесочкой.
Я прекрасно знаю, как стать отвратительной дочерью,
но не знаю, как уместить всё, что хочу сказать, в строчках.
Скоро нас разорвут километры-недели молчания,
и все буквы, сухие, колючие, как саксаул,
обовьются твоим браслетом — звено как слово.
На запястье моём они отпечатываются кровью —
разомкну над тетрадью — и капать дождём на голову
будут пару раз в час, пока не возьмусь за ум.
Год в пустыне, как пять. Омут памяти. Поцелуй.
3.07.20.
Для Н.
