Наброски на грифельной доске. Семь стихотворений.
***
Словно слёзы: кап, кап, кап
с неба падают дождинки
на окошек половинки…
Паутины серый крап
виден возле потолка
в уголке у книжной полки…
Как иголки мысли колки,
над строкой дрожит рука.
Взад-вперёд, крутя зигзаги,
буквы пляшут,
но бумаге
к пляскам их не привыкать…
«Раз, два, три четыре, пять…» –
день считает помаленьку
за ступенькою, ступеньку.
Глаз зажёгся фонаря
и глядит в окно сквозь шторы,
как душа сдвигает горы
слов,
тропу свою торя.
***
Мысль в образ превращается и я
описываю то, что вижу ясно:
эскизы иль картины бытия
по мере сил – подённо, ежечасно.
В душевных эмпирических мирах –
виденьями становятся и чувства:
любовь, надежда, вера - даже страх
с неукротимым духом вольнодумства.
Маня, пугая, радуя, пьяня,
летают, никогда не уставая,
видения, о чём-то гомоня,
над головою, словно птичья стая.
***
Читать расхотелось.
Раскрытая книга
уткнулась обиженно в письменный стол.
Окрасился сумрак ночной в цвет индиго,
как будто надел свой парадный камзол.
Какая же, право, беда с рифмачами:
читателя снова пиит одолел,
о чём-то всё пишет и пишет ночами,
но проку в том нет для практических дел.
И всё же он символы чертит мелками
на грифельной, виды видавшей, доске,
которые станут, быть может, стихами
о вере, надежде, любви и тоске.
***
Ядовит
зимний ртутный свет,
пульс сбои́т,
виснет интернет.
Мушек рой
вьётся возле глаз,
день дурной
в темноте увяз.
Не могу
ничего прочесть.
На скаку
да в такую жесть!
Жизнь – вокзал
и сплошной сумбур.
Кто б сказал,
что за самодур
пеленой
мне застлал глаза
ледяной,
словно тень от зла?
– Что ж, изволь, –
отвечает день:
– Мыслей смоль
не рождает звень.
Глаз, едва,
не лишил Орфей
за слова
тяжелей камней.
***
Во всём виновата усталость.
У павшего духом поэта
нечаянно слово сорвалось –
больное, лишённое света.
С тяжёлым врождённым дефектом,
не слово – свинчатка кастета,
каким бы ни мерялось метром –
не может оно быть пропето.
Смысл слова бывает опасен,
когда в нём сплошные занозы.
Ужасен наш мир и прекрасен –
пропой его даже сквозь слёзы.
***
Твердит черепаха Тортилла
про юность, где не было проз,
что серые дни бы пустила
без жалости все под откос.
Но, если б она не хранила
в душе лет минувших сырьё,
давно бы засохли чернила
в чернильнице жизни её.
***
Не для славы мирской,
не для личного пошлого блага
был нам дан во владенье
живой поэтический дар.
Мы хранители слова,
нам вера нужна и отвага,
чтоб до капли отдали ему
мы сердечный свой жар.
Не печалься о том,
что подумают добрые люди,
разбирая его по частям,
как стенные часы.
Ты хранитель божественной тайны
в небесном сосуде,
что измерить не смогут вовек
все земные весы.
