Все реки
Дома - запах прелой стружки, отдаёт дождём и пылью,
В окнах волны клёклой ваты меж потрескавшихся рам.
Знает дом свою ненужность, неустроенность бобылью
И вздыхает виновато, как пристало старикам.
За окном гуляют ивы, разбрелись по косогору,
Через речку криво-косо переброшен хлипкий мост.
На Купалу дни дождливы, разнотравье входит в пору.
Но уснули на погостах те, кто правил сенокос.
У оврага школьный остов, поросли ольхой каркасы.
Здесь наставничал суровый старый физик с кличкой Шип.
Он в голодных девяностых из лесного Арзамаса,
Ныне города Сарова, к нам прибился. Тем и жил.
В безнадёге и разрухе, тяжело, ожесточённо,
Забивал азы, как гвозди, в наши сельские мозги.
Из малявок лопоухих накроил-таки учёных.
В школе всяк его чихвостил, от вершков до мелюзги.
Дальше было полосато: мы, лихие «понаехи»
Из донских и обских далей, от берёзок и ракит,
Обучались и ковали, кто в МИФИ, кто на Физтехе,
Достославный мирный атом, незабвенный звёздный щит…
Нас ломали об колено, мы брели, не зная брода,
Притирались и врастали в обиходы новых стай.
Выцветали постепенно до картинки, эпизода,
Стали прежними местами наши отчие места.
Так из талей родниковых воды стягивались в реки,
Оставляя в дальних створах запустение и прах.
Добровольные оковы, озарения, прорехи
Разметал державный морок на семи златых холмах.
В доме тихо. С пыльных фото смотрят родственники грустно.
На окне, у переплёта, - слюдяной улиткин трек.
Вроде без толку ползёт, а… нет, прокладывает русло.
Навсегда. Бесповоротно. Таково проклятье рек.
