Все реки

Дома - запах прелой стружки, отдаёт дождём и пылью,

В окнах волны клёклой ваты меж потрескавшихся рам.

Знает дом свою ненужность, неустроенность бобылью

И вздыхает виновато, как пристало старикам.

 

За окном гуляют ивы, разбрелись по косогору,

Через речку криво-косо переброшен хлипкий мост.

На Купалу дни дождливы, разнотравье входит в пору.

Но уснули на погостах те, кто правил сенокос.

 

У оврага школьный остов, поросли ольхой каркасы.

Здесь наставничал суровый старый физик с кличкой Шип.

Он в голодных девяностых из лесного Арзамаса,

Ныне города Сарова, к нам прибился. Тем и жил.

 

В безнадёге и разрухе, тяжело, ожесточённо,

Забивал азы, как гвозди, в наши сельские мозги.

Из малявок лопоухих накроил-таки учёных.

В школе всяк его чихвостил, от вершков до мелюзги.

 

Дальше было полосато: мы, лихие «понаехи»

Из донских и обских далей, от берёзок и ракит,

Обучались и ковали, кто в МИФИ, кто на Физтехе,

Достославный мирный атом, незабвенный звёздный щит…

 

Нас ломали об колено, мы брели, не зная брода,

Притирались и врастали в обиходы новых стай.

Выцветали постепенно до картинки, эпизода,

Стали прежними местами наши отчие места.

 

Так из талей родниковых воды стягивались в реки,

Оставляя в дальних створах запустение и прах.

Добровольные оковы, озарения, прорехи

Разметал державный морок на семи златых холмах.

 

В доме тихо. С пыльных фото смотрят родственники грустно.

На окне, у переплёта, - слюдяной улиткин трек.

Вроде без толку ползёт, а… нет, прокладывает русло.

Навсегда. Бесповоротно. Таково проклятье рек.