ЛЕРМОНТОВ И ПУШКИН

ЛЕРМОНТОВ И ПУШКИН

 

Борис Ихлов

 

По легенде – а легенд у русских поэтов была прорва – род Лермонтовых якобы происходил из Шотландии и восходил к полумифическому барду-пророку Томасу Лермонту. В 1613-м представитель этого рода, поручик польской армии Георг Лермонт, был взят в плен войсками князя Дмитрия Пожарского при капитуляции польско-литовского гарнизона крепости Белая и в числе прочих т.н. «бельских немцев» поступил на службу к царю Михаилу Федоровичу. Лермонт перешёл в православие и стал под именем Юрия Андреевича родоначальником русской дворянской фамилии Лермонтовых. Британская компания Oxford Ancestors, составляющая генеалогические древа, сделала анализ ДНК, обнаружить родство между современными британскими Лермонтами и потомками Михаила Лермонтова не удалось. Еще Лермонтов в юности ассоциировал свою фамилию с испанским государственным деятелем начала XVII века Франсиско Лермой. Позже русским поэтам надоест мифология, Маяковский напишет: «В небе моего Вифлеема не горело никаких знаков…»

По матери Михаил Лермонтов – типичный русак, его мама - Мария Михайловна Арсеньева, из семьи Михаила Васильевича Арсеньева. Дед поэта по материнской линии Михаил Васильевич, отставной гвардии поручик, женился в Москве н Елизавете Алексеевне Столыпиной, родившейся в Пензенской губернии в семье Алексея Емельяновича Столыпина. Отец Михаила, Юрий Петрович Лермонтов – участник Отечественной войны 1812 года, сын русской Анны Васильевны Рыкачёвой.

Таким образом, по генетике Михаил Лермонтов – не шотландец, а русский. Однако национальность определяется не по генетике, а по культуре: по языку, по национальному менталитету. Так, Пушкин – семит, но русский, фамилия Аксаковы – татарская, но писатель Аксаков – тоже русский. С другой стороны, ненавистные саксы – это древнегерманское племя.

 

В период перестройки, когда вылезла всякая нечисть, сталинисты типа Бушина, имперцы, государственники и прочие бастарды стали уверять, что патриот Лермонтов не мог написать строки

Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ,

И вы, мундиры голубые,

И ты им преданный народ.

Быть может, за стеной Кавказа

Сокроюсь от твоих пашей,

От их всевидящего глаза,

От их всеслышащих ушей.

 

К великому сожалению патриотов анализ указывает на авторство Лермонтова, см. мою статью «Патриотизм в русской литературе». Патриотам типа сталиниста Бушина и пр. отвечает Ленин в статье «О национальной гордости великороссов»: «… великорусский демократ Чернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: «жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы». Откровенные и прикровенные рабы-великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих словах. А, по-нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения».

Больше того, именно это стихотворение связывает Лермонтова с Пушкиным и декабристами.

Первая ссылка на Кавказ – за дуэль с сыном французского посла Брабантом. По решению суда Лермонтов был переведён обратно на Кавказ, на передовую Кавказской войны. Такой приговор он получил не столько за дуэль, сколько за свои показания. Лермонтовская версия дуэли выставляла сына посла в дурном свете, а слухи о ней дошли до французского посольства в Берлине и до Парижа. Свою роль сыграла и личная неприязнь Николая I к поэту. Суд был вынужден по указу сверху вынести суровое решение: послать Лермонтова в одно из самых опасных мест войны.

Вторая ссылка на Кавказ отличалась от первой, по личному приказу императора Лермонтова не отпускали поэта с первой линии. Прибыв на Кавказ, Лермонтов на первых же порах отличился, согласно официальному донесению, «мужеством и хладнокровием». В стихотворении «Валерик» и в письме к Лопухину Лермонтов ни слова не говорит о своих подвигах.

В отличие от Пушкина, ничто не толкало Лермонтова к революционным мыслям – кроме самого царя. Откуда ж у царя неприятие Лермонтова? Дальше нужно дать слово Зигмунду Фрейду.

 

Разница

 

Мать Михаила умерла в 21 год - Мише было два. Отца, с которым он виделся сознательно лишь однажды, не стало, когда мальчику было 17, дед покончил с собой от несчастной любви ещё до его рождения. Михаила воспитывала бабушка, обладавшая властным характером и любившая его безумно.

 

Мартынов хотя и с юности писал стихи, делал это редко, еще реже заканчивал написанное. Он не претендовал на звание поэта, потому его стихи и проза непритязательны, в них мартынов просто описывает те события, которые с ним происходили во время сражений. Возможно, именно это стало причиной написания Лермонтовым поэмы «Бородино». Кроме того, Лермонтов позаимствовал у Мартынова сюжет для рассказа «Бэла».

Поэтому если бы кто захотел насмехаться над его стихами, это выглядело бы довольно глупо.

Мартынов носил черкесский костюм. Почему эта мелочь стала предметом насмешек Мартынова?

Но были и другие причины.

 

Николай получил прекрасное образование, был весьма начитан. В 1837-м отправился добровольцем на Кавказ, участвовал в экспедиции кавказского отряда за Кубань. Награждён орденом Св. Анны 3-й степени с бантом. К моменту ссоры с Лермонтовым имел чин майора в отставке.

Одни современники описывают Лермонтова веселым и живым, другие скучным. угрюмым, одним он казался «преприятным собеседником с доброй душой», другим - «высокомерным, неприятным, злым на язык, с несносным характером».

 

Однако все сходятся в том, что «Лермонтов был удивительно некрасив, обладал маленьким ростом, большой головой и был дурно сложен. В раннем детстве он перенес рахит, золотуху и корь, лицо имел желтоватое с неправильными чертами. В довершение ко всему в 1832 году в манеже лошадь ударила юнкера Лермонтова в правую ногу, расшибив её до кости. Нога срослась плохо, осталась деформированной, и Михаил заметно хромал».

Мартынов же был красавцем, в военном плане выгодно отличался от Лермонтова.

«В 1841 году Мартынова описывают как статного блондина, высокого роста, выделявшего из круга молодежи выразительностью холеного лица и манерой оригинально и разнообразно одеваться».

Одни пишут, что Мартынов был никудышным стрелком, а Лермонтов, наоборот, стрелял метко. Другие пишут, что Мартынов был отличным стрелком и боевым офицером, который не раз оказывался под огнем противника. Несмотря на все военные подвиги Лермонтова Мартынов не считал его воином В отместку Лермонтов называл Николая «Мартыш».

 

Дуэль

 

Зачем Лермонтову и Мартынову нужно было стреляться, если они, как пишут, были дружны ещё с юнкерской школы в Петербурге? Кроме того, прототипом княжны Мери была Наталья Соломоновна — сестра Мартынова. Стихи Мартынова непритязательны, он описывает, что видит вокруг себя во время военных действий. В стихах он корит Лермонтова, что тот не воин, даже на линии фронта мечтает о мазурке. Лермонтов мог издеваться над его неказистыми стихами, Но вряд ли Мартынов считал себя поэтом, это не могло быть предметом ссоры. Могла ли быть причиной насмешек Лермонтова его некрасивость, в качестве гиперкомпенсации его комплекса неполноценности, по Фрейду?

 

В интернете пишут: «К дуэли привела ссора 13.7.1841 в доме Верзилиных. Лермонтов сидел на диване с дочерью хозяйки Эмилией Александровной. В другом конце залы на фортепиано играл князь Трубецкой. Рядом разговаривали Мартынов и Надежда Петровна Верзилина.

Михаил Юрьевич сказал своей собеседнице шутливо, кивнув в сторону Мартынова, чтобы она проявляла осторожность при общении с этим страшным горцем. В этот момент Трубецкой перестал играть, и слова поэта отчётливо прозвучали в зале. Присутствующие рассмеялись.

Дело усугубило то, что в зале находилась дама, к которой Мартынов испытывал определённые чувства. Он резко сказал, что больше не намерен терпеть издёвки господина Лермонтова, хотя терпел их долго. Однако Михаил Юрьевич не воспринял это высказывание всерьёз. Он повернулся к своей собеседнице и заметил: «Такое бывает. Завтра мы помиримся и станем добрыми друзьями».

Однако после вечера, когда приятели вышли из дома Верзилина, между ними состоялся разговор на повышенных тонах. Лермонтов не старался сгладить конфликт. Мартынов вызвал его на поединок.

Князь Васильчиков пишет: «Он (Мартынов) был ревнив, в основном из-за того, что Лермонтов переходил ему дорогу, вызывая в нём ревность нарочитым флиртом с каждой девицей, которую Мартынов ненароком замечал, и прибавлял что-нибудь обидное, чтобы задеть его, и с этими же девицами отпускал шутки на счёт Мартынова и его ревности… Какое-то время Мартынов сдерживался. Он не только не «способствовал ссоре», но даже друзья Лермонтова, включая моего прадядюшку, удивлялись, сколь долго он будет всё это терпеть… И терпение Мартынова окончательно иссякло…»

 

Н. И Лорер в своих «Записках декабриста» пишет: «Мартынов… был очень хорош собой и с блестящим светским образованием. Нося по удобству и привычке черкесский костюм, он утрировал вкусы горцев и, само собой разумеется, тем самым навлекал на себя насмешки товарищей, между которыми Лермонтов по складу ума своего был неумолимее всех. Пока шутки эти были в границах приличия, всё шло хорошо, но вода и камень точит, и, когда Лермонтов позволил себе неуместные шутки в обществе дам…, шутки эти показались обидны самолюбию Мартынова, и он скромно заметил Лермонтову всю неуместность их. Но жёлчный и наскучивший жизнью человек не оставлял своей жертвы, и, когда они однажды сошлись в доме Верзилиных, Лермонтов продолжал острить и насмехаться над Мартыновым, который, наконец, выведенный из терпения, сказал, что найдёт средство заставить молчать обидчика. Избалованный общим вниманием, Лермонтов не мог уступить и отвечал, что угроз ничьих не боится, а поведения своего не переменит».

«Мартынов, подойдя к барьеру и видя, что Лермонтов опустил свой пистолет и не хочет стрелять, закричал ему:

— Стреляй, а не то убью!

— Я не имею обыкновения стреляться из-за пустяков, — отвечал Лермонтов.

— А я имею обыкновение, — возразил Мартынов и стал целиться.

Он так долго целился в Лермонтова, не поднимавшего пистолет, что свидетели закричали ему: «Стреляйте же, или мы вас разведём!»»

В оправдание Мартынова стрелять в воздух тот, кто бросил вызов на дуэль, не имел права. Мартынов потом писал: он просто вскинул руку с пистолетом, не глядя на друга, и выстрелил в надежде, что промахнется. Коме того, Мартынов понимал, что в случае его победы над ним будет суд.

«Комиссия военного суд была сформирована из строевых офицеров под председательством командира Кавказского линейного №2 батальона подполковника Василия Монаенко. В рассмотрении дела принимал участие также аудитор (военный юрист) Александр Ефремов, который являлся советником членов комиссии по юридическим вопросам. На основании Свода военных постановлений части 5-й устава военно-уголовного, книги 1-й статей 376, 395 и 398 приговорил Мартынова, Глебова и князя Васильчикова к лишению чинов и прав состояния, не найдя оснований для "отсылки в каторжные работы".» Мартынов был в курсе, что п закону он как участник дуэли лишается собственности.

По окончательному приговору, конфирмованному Николаем I, Мартынов был приговорён к трёхмесячному аресту на гауптвахте и церковному покаянию и в течение нескольких лет отбывал епитимью в Киеве.

 

Есть версия, что Лермонтова и Мартынова специально стравливали, например, на Лермонтова науськивал еще и некого Лисаневича. В книге о Лермонтове П.А. Висковатый пишет: «Как в подобных случаях это бывало не раз, искали ка¬кое-либо подставное лицо, которое, само того не подозре¬вая, явилось бы исполнителем задуманной интриги. Так, узнав о выходках и полных юмора проделках Лермонтова над Лисаневичем, одним из поклонников Надежды Петровны Верзилиной, ему через некоторых услужливых лиц было сказано, что терпеть насмешки Михаила Юрьевича не согласуется с честью офицера. Лисаневич указывал, что Лермонтов расположен к нему дружественно и в случаях, когда увлекался и заходил в шутках слишком далеко, сам первый извинялся перед ним и ста-рался исправить свою неловкость. К Лисаневичу приставали, уговаривали вызвать Лермонтова на дуэль – проучить. «Что вы?! – возражал Лисаневич, – чтобы у меня поднялась рука на такого человека!»

Иные лермонтоведы полагают даже, что в кустах был наёмник-убийца, который в случае неудачного выстрела дуэлянта всё равно пристрелил Лермонтова – якобы это подтверждают банные баллистики.

 

В 1837 году Лермонтова в первый раз сослали на Кавказ, Мартынов последовал за ним. Сёстры Мартынова, жившие в Пятигорске, радушно приняли Михаила Юрьевича. С одной из них – Натальей – у Лермонтова, возник роман.

Когда Лермонтов возвращался из кавказской ссылки, Наталья Мартынова попросила его передать брату запечатанный пакет. Лермонтов не знал об его содержании, но побоялся, что оно может как-то скомпрометировать его. Он вскрыл его. В пакете находились дневник Натальи и триста рублей денег. Лермонтов прочёл дневник и уничтожил его. Николаю Мартынову он передал деньги, заявив, будто в дороге его ограбили и отняли пакет, а триста рублей он отдаёт Мартынову из своих собственных средств. Мартынов отказался их принять. Все бы ничего, но отец Мартынова отписал сыну: «Я думаю, что если Лермонтов узнал, что в письме было вложено триста рублей, то он либо ясновидец, либо письмо это вскрыл». Кроме того, «уж слишком часто перекликались с его содержимым едкие остроты Лермонтова». Вот это и стало серьезным поводом для дуэли. А причина?

 

Со слов Мартынова

 

Из показаний Н. С. Мартынова 17.7.1841 на следствии по делу о дуэли: «С самого приезда своего в Пятигорск, Лермонтов не пропускал ни одного случая, где бы мог он сказать мне что-нибудь неприятное. Остроты, колкости, насмешки на мой счёт одним словом, всё чем только можно досадить человеку, не касаясь до его чести. Я показывал ему, как умел, что не намерен служить мишенью для его ума, но он делал как будто не замечает, как я принимаю его шутки. Недели три тому назад, во время его болезни, я говорил с ним об этом откровенно; просил его перестать, и хотя он не обещал мне ничего, отшучиваясь и предлагая мне, в свою очередь, смеяться над ним, но действительно перестал на несколько дней. Потом, взялся опять за прежнее. На вечере в одном частном доме, за два дня до дуели, он вызвал меня из терпения, привязываясь к каждому моему слову, на каждом шагу показывая явное желание мне досадить. Я решился положить этому конец. При выходе из этого дома, я удержал его за руку чтобы он шёл рядом со мной; остальные все уже были впереди. Тут, я сказал ему, что я прежде просил его, прекратить эти несносные для меня шутки, но что теперь предупреждаю, что если он ещё раз вздумает выбрать меня предметом для своей остроты, то я заставлю его перестать. Он не давал мне кончить и повторял раз сряду: — что ему тон моей проповеди не нравится; что я не могу запретить ему говорить про меня, то что он хочет, и в довершение сказал мне: «Вместо пустых угроз, ты гораздо бы лучше сделал, если бы действовал. Ты знаешь что я от дуэлей никогда не отказываюсь, следовательно ты никого этим не испугаешь»… Я сказал ему, что в таком случае пришлю к нему своего Секунданта, - и возвратился к себе. Раздеваясь, я велел человеку, попросить ко мне Глебова, когда он приедет домой. Через четверть часа вошёл ко мне в комнату Глебов я объяснил ему в чём дело; просил его быть моим Секундантом и по получении от него согласия, сказал ему чтобы он на другой же день с рассветом, отправился к Лермонтову. Глебов, попробовал было меня уговаривать, но я решительно объявил ему, что он из слов самого же Лермонтова увидит, что в сущности, не я вызываю, но меня вызывают, - и что потому, мне не возможно сделать первому, шаг к примирению».

 

Из мемуаров Николая Мартынова «Моя исповедь»: «… он был очень умен, а многие видят в нем даже гениального человека. Как писатель, действительно, он весьма высоко стоит… я полагаю, что он был добрый человек от природы, но свет его окончательно испортил… все хорошие движения сердца, всякий порыв нежного чувства он старался так же тщательно в себе заглушать и скрывать от других, как другие стараются скрывать свои гнусные пороки… Он считал постыдным признаться, что любил какую-нибудь женщину, что приносил какие-нибудь жертвы для этой любви, что сохранил уважение к любимой женщине: в его глазах все это было романтизм, напускная экзальтация, которая не выдерживает ни малейшего анализа…По существовавшему положению в юнкерскую школу поступали молодые люди не моложе 16 лет и 8 месяцев и в большей части случаев прямо из дому; исключения бывали, но редко… По этой причине школьничество и детские шалости не могли быть в большом ходу между нами. У нас держали себя более серьезно. Молодые люди в 17 лет и старше этого возраста, поступая в юнкера, уже понимали, что они не дети… В юнкерской школе эти испытания ограничивались одним: новичку не дозволялось в первый год поступления курить… Лермонтов, как истый школьник, не довольствовался этим, любил помучить их способами более чувствительными и выходящими из ряда обыкновенно налагаемых испытаний. Проделки эти производились обыкновенно ночью. Легкокавалерийская камера была отдельная комната, в которой мы, кирасиры, не спали (у нас были свои две комнаты).. расскажу один случай, который происходил у меня на глазах, в нашей камере, с двумя вновь поступившими юнкерами в кавалергарды. Это были Эмануил Нарышкин… и Уваров… Нарышкин по-русски почти не умел говорить, Уваров тоже весьма плохо изъяснялся. Нарышкина Лермонтов прозвал «французом» и не давал ему житья… Как скоро наступало время ложиться спать, Лермонтов собирал товарищей в своей камере; один на другого садились верхом; сидящий кавалерист покрывал и себя и лошадь своею простыней, а в руке каждый всадник держал по стакану воды… Выжидали время, когда обреченные жертвы заснут, по данному сигналу эскадрон трогался с места в глубокой тишине, окружал постель несчастного и, внезапно сорвав с него одеяло, каждый выливал на него свой стакан воды. Вслед за этим действием кавалерия трогалась с правой ноги в галоп обратно в свою камеру. Можно себе представить испуг и неприятное положение страдальца, вымоченного с головы до ног и не имеющего под рукой белья для перемены».

 

Согласитесь, довольно подлая забава: все на одного (вспомните фильм «Побег из Шоушенка»)

«… Нарышкин был очень добрый малый, и мы все его полюбили, так что эта жестокость не имела даже никакого основательного повода, за исключением разве того, что он был француз. Наша камера пришла в негодование от набегов «кавалерии», и в следующую ночь несколько человек из нас уговорились блистательно отомстить за нападение. Для этого мы притворились все спящими, и когда ничего не знавшие об этом заговоре нумидийцы собрались в комплект в нашу комнату, мы разом вскочили с кроватей и бросились на них. Кавалеристы принуждены были соскочить со своих лошадей, причем от быстроты этого драгунского маневра и себя и лошадей препорядочно облили водой, затем легкая кавалерия была изгнана со стыдом из нашей камеры. Попытки обливать наших новичков уже после этого не возобновлялись…»

 

Неужели Лермонтов как человек – пакостник? Кому из интеллигентов не доводилось в детстве сталкиваться с гнидами, которые к тебе цепляются, стараются извести тебя мелкими тычками, щипками, насмешками? Ты ничего им не сделал, нельзя сказать даже, что они чувствуют в тебе врага или просто чужого – они всего лишь по душе гниды. Потом они взрослеют, матереют, становятся более адекватными – но гнида в его душе никуда не девается, наступает миг, когда она прорывается наружу. Неужели Лермонтов – гнида?

Мы знаем, что талант и глупость с мерзостью - вполне совместимы, Ахеджакова, Каспаров, Никита Михалков – талантливые люди. Совместимы ли гений и злодейство? Вполне, примеры – Оппенгеймер, эсэсовец Вернер фон Браун, коллаборационист Кнут Камсун. Но неужели человек, написавший «Демона» и «Мцыри», может быть подонком?

 

Белинский восхищался Лермонтовым, называл его «дьявольским талантом», «поэтом с колокольню Ивана Великого», «человеком умнейшим» и говорил: «Какая нежная и тонкая поэтическая душа!» Тем не менее, при первых встречах Лермонтов насмехался и над ним и довел его до полнейшего конфуза.

Почему Лермонтова раздражало всё, буквально всё в Мартынове?

Предоставим слово Карлу Марксу.

 

Причина смерти

 

Ответ ищем в воспоминаниях князя Васильчикова, очевидца событий, присутствовавшего на дуэли в качестве секунданта, он пишет, что в Лермонтове было два человека: один — добродушный, для небольшого кружка ближайших друзей и для тех немногих лиц, к которым он имел особенное уважение; другой — заносчивый и задорный, для всех прочих знакомых (Лермонтовская энциклопедия / Главный редактор В. А. Мануйлов. — М.: Советская энциклопедия, 1981. 784 с. В надзаг.: Институт русской литературы АН СССР (Пушкинский дом). Научно-редакционный совет издательства. С. 152).

Это похоже на правду – но неужели Лермонтов был шизофреником с раздвоением личности?

 

Суть в том, что такое событие, как дуэль Лермонтова, представляется единичным, вырванным из истории империи. На самом же деле дуэль Лермонтова – не просто подобие дуэли Пушкина, она закономерна. Гоббс говорил, что ум слабый не может пройти за факт, ум сильный видит за фактом, за деревьями различает лес. История Лермонтова – не вырвана из истории страны, ее нельзя рассматривать отдельно от истории Пушкина (см. мою статью «Пушкин и монархия»). В то же время мы с вами ищем не фатализм, но закономерность случайности:

Убивает не власть. Убивает плюгавая мелочь.

Твой сосед, хам, прохожий, чужой, клеветник…

 

Немаловажный момент: «… отец Лермонтова Юрий Петрович родился в семье небогатых помещиков Тульской губернии вышел в отставку капитаном и стал мелким помещиком. Заключил неравный брак с Арсеньевой, быстро охладел к ней, а после смерти жены оставил сына на попечение бабушке…»

 

Николай Мартынов - представитель богатого рода Мартыновых, владевшего подмосковной усадьбой Мартыново-Знаменское. Сын статского советника Соломона Михайловича и Елизаветы Михайловны, урождённой Тарновской» (Википедия). Лермонтов и Мартынов видели жизнь с разных сторон. Но было еще кое-что, формировавшее мировоззрение Лермонтова, и это мировоззрение выражено в его стихах:

Не вынесла душа поэта

Позора мелочных обид,

Восстал он против мнений света

Один, как прежде… и убит!

 

Лермонтов пишет и о Дантесе – но в сообщники убийце он назначает весь высший свет:

… Не вы ль сперва так злобно гнали

Его свободный, смелый дар

И для потехи раздували

Чуть затаившийся пожар?

Что ж? веселитесь…

 

А дальше поэт обвиняет уже всю дворянскую элиту:

А вы, надменные потомки

Известной подлостью прославленных отцов,

Пятою рабскою поправшие обломки

Игрою счастия обиженных родов!

Вы, жадною толпой стоящие у трона,

Свободы, Гения и Славы палачи!

Таитесь вы под сению закона,

Пред вами суд и правда — всё молчи!..

 

Откуда? Ведь при Лермонтове уже не было ни революций в Европе, ни декабристов.

Я не собираюсь лепить из Лермонтова стихийного большевика, но для разъяснения отношений Лермонтова к Мартынову стоит понять, что в генетике белой кости русских поэтов это ощущение человеком из общественных низов элитарного человека, и в целом мироощущение, ненависть к истеблишменту, чуть ли не классовая, передается по наследству.

Александр Блок в дневнике пишет: «Я живу в квартире, а за тонкой перегородкой находится другая квартира, где живет буржуа с семейством… Он обстрижен ежиком, расторопен, пробыв всю жизнь важным чиновником; под глазами – мешки, под брюшком тоже, от него пахнет чистым мужским бельем, его дочь играет на рояле, его голос – теноришка – раздается за стеной и на лестнице, во дворе, у отхожего места, где он распоряжается, и пр. Везде он... Господи Боже! Дай мне силу освободиться от ненависти к нему, которая мешает мне жить в квартире, душит злобой, перебивает мысли. Он такое же плотоядное двуногое, как я. Он лично мне еще не делал зла. Но я задыхаюсь от ненависти, которая доходит до какого-то патологического омерзения, мешает жить. Отойди от меня, сатана, отойди от меня, буржуа, только так, чтобы не соприкасаться, не видеть, не слышать, лучше я или еще хуже его, не знаю, но гнусно мне, рвотно мне, отойди, сатана».

Теперь понятно, почему любые мелочи, и неказистый стих, и черкесский костюм, всё, всё в Мартынове, который лично Лермонтову не делал зла, раздражало Лермонтова?

 

31.12.2023