Колея

…вот я себе бегаю:

слева — пруд, справа — леса, леса.

Спасибо родителям, я наконец-то в трусах!

Не то, что тогда — в предыдущие голые пять:

панама на голову — «Всё, сынок, можешь бежать!»

В крапиву ли влезу, ужалит ли метко пчела,

воскликнет ли тётенька:

— Чёрт возьми, чё за дела? Я тут загораю вообще-то…

[типичная важность овцы]

— … пожалуйста, можно прикрыть шпингалету его бубенцы?

 

Всё это пустое,

но чётко ведёт в колею.

 

Спасибо родителям, более я не звеню!

Слегка приглушённый знакомлюсь с эффектом людей:

в защите от солнца — в защиту от всяких… [от них]

Как скажет папаня: «Хорошие, всё ж, труселя!»

 

Вот я снова бегаю: слева и справа — поля.

Картофельный бум, то ли сдвиг — я уже не пойму:

кто пашет, кто пляшет, кто ложкой стучит по ведру —

 

Петру и не снилось.

[Как много не снилось Петру!]

 

— вот я, как хэдлайнер всей той истерии, истошно ору.

 

— Антошка! Твою же проклятую мать! —

горланит моя же проклятая мать

и розгой по жёпе, по жёпе — по ней:

знакомство с эффектом святых матерей.

 

Дурацкая память — проспамить да спать!

И в тягость оставить, и в тягость отдать…

 

Я больше не бегаю.

Слева — пруд, справа — кресты, кресты:

большая трясина из боли и горести на полверсты,

где были леса… в предыдущие годы мои,

прошедшие поодаль дома и здешней земли —

полынью поросшей, не знавшей иного «люблю»,

чем всё то пустое, топтавшее в ней колею.