Ужасы мистической лирики
В неведомом краю
То озеро увидел я
в глухом неведомом краю.
Там нет людей и нет жилья,
нет места даже и зверью.
И никого в том месте нет,
лишь мрак в ночи и пустота,
и только смерти смутный след,
и скал отвесных чернота.
Там из глубин застойных вод
печально-мрачный тёмный дух,
витая в воздухе, встаёт –
невидим, тяжек, нем и глух.
А раньше было всё не так:
крикливых птиц и шум, и гам.
И всяких тварей полн овраг,
камыш шумел по берегам…
Куда-то делся тот пейзаж…
Но я, придя ночной порой,
увидел дьявольский шабАш
с жестокой бешеной игрой
чудовищ страшных средь болот.
Свивались змеи там в клубок,
свирепых монстров хоровод
вогнал меня в тяжёлый шок.
Сверкнула из-за туч луна,
и засветилась вдруг вода.
И предо мной на лоне дна
открылась странная среда:
кривые улицы, дома
и опустевший древний храм,
пустая старая корчма
с железной вывеской Welcome.
колонны мертвенных теней
шли мимо брошенных могил,
шли мимо памятных камней,
шли шагом медленным, без сил.
И вдруг из озера вода
ушла в отверстия пещер.
Вода исчезла без следа,
пропала в дебрях геосфер.
Разверзлись зевы всех могил
и монстры вылезли из них
по воле тёмных адских сил,
и пели в сумерках ночных...
...Рассказывал вам эту жуть
с надеждой иллюзорной я –
чтоб долго не могли уснуть
вы, прочитав мой стих, друзья.
Тайный город
Тот лес далёкий страшен и дремуч.
Он тёмен, островерх и необъятен.
Он первобытен, вечен и могуч.
Безрадостен, тревожен, непонятен.
Есть город тайный в дальнем том лесу.
Развалин много в нём и стен разбитых.
До вас, друзья, секрет я донесу:
там плесень ядовитая на плитах
огнём смертельным медленно чадит.
Там паутины нить химер связала.
Наносят привидения визит
и ходят-бродят в белых покрывалах.
Там мерзко-отвратительная гниль
течёт потоком мутным из пещеры
и заливает мусор и утиль,
преодолев препоны и барьеры.
Безумие, страдание и крик
молящихся всю ночь пред дверью храма.
И вереницы нищих и калик,
не имущих ни ужаса, ни срама.
Там запах мерзостный везде разлит,
и грязных кошек всюду видны орды.
И гарпия над городом парит
с отвратною остервенелой мордой.
При свете бледно-матовой луны
из зарослей игольчатой крапивы
на улицы выходят трясуны –
движения их странно-суетливы.
Затоплен город сточною водой.
Она давно цветёт болотным цветом.
И пахнет воздух смертною враждой,
идущей вечно вопреки запретам...
Сегодня мне приснился этот сон
про город, спрятанный от глаз живущих.
Я встал с кровати, вышел на балкон
и размышлял о временах грядущих.
Погибший город
В бледном свете луны чуть заметно видны
очертания старых домов.
В гробовой тишине чуть заметно слышны
лишь обрывки бессвязные слов.
Воздух сыростью взбух и царит мрачный дух
в этих странных и сонных местах.
Не кричит по утрам беспокойный петух –
только жуткий мистический страх
расстилается веером по-над землёй
и туман над рекою висит
мутно-белой промозглой гнилой кисеёй,
да сверкнёт в чёрном небе болид.
Я сидел одиноко над тихой водой
и смотрел, как средь гиблых болот,
угрожающих каждому лютой бедой,
тварей странных кружит хоровод.
Вдруг разверзлась вода и открылось мне дно,
и увидел я там, в глубине,
древний город, погибший, наверно, давно –
он лежал на болотистом дне.
Стаи призрачных псов там по кладбищу шли
мимо брошенных старых могил,
и ворчали о чём-то своём кобели,
запах смерти был смраден и гнил.
Между склепов-гробниц круговерть началась:
вереница лиловых теней
в хороводе сумбурном змеёй завилась
средь замшелых надгробных камней.
Лихорадочный взгляд свой не мог отвернуть
от погибшего города я.
И решился я вам описать эту жуть.
Не судите же строго, друзья…
