62 Montpelier Square, London
Большой Бен чеканит надменно:
лоннн
доннн
лоннн
доннн...
Из прошитого снегом бархата сумерек
появляется он –
высокомерный, прямой,
безукоризненно одинокий.
Он хотел бы идти домой –
туда, где ждала жена,
для которой он – видит бог – не жалел
ни денег, ни почти бесконечных сил.
А взамен разве много просил?
Всего-то – всего-то! – взаимности.
Прости, прости –
слово неска́занное раскачивается на волоске.
Он снова и снова приходит на Монпелье-сквер.
Он снова и снова спрашивает: почему?
почему она не любила его?
Ничего,
ничего...
Чувствуешь, как неожиданно навесом
вечер?
Возьми себя в руки, Сомс.
Ступай к своей послушной Аннет.
И – хочешь ли, нет –
забывай
волосы цвета опавшей листвы,
глаза цвета каштанов,
дышать не дающий туман и
то, что даже над Лондоном
небо могло быть синим,
если бы
если бы
если бы
не Босини.
Твой дом, так и не ставший домом,
продан
за хорошую цену.
Окна пусты, молчаливы стены.
Глотай предательский жалкий стон.
Уходи, не стой.
Время пройдёт – станет ещё больней.
Запрети себе думать о ней.
И возвращатьсяй сюда бросай.
Ты же – чёрт бы тебя побрал – Форсайт.
