Ворон и писатель
В окне тоскливо выла ночь,
А я склонялся столом,
Пером пытаясь превозмочь
Весь груз нависший над челом...
По капле душу выжав всю,
Её в чернила обернул,
И повесть грешную свою
Доверил белому листу...
А дождь хлестал, хлестал в стекло,
Порывом распахнули дверь,
Свеча потухла от него
И надо мной мелькнула тень...
Мелькнула тень, явилось мне ль:
Что кружит надо мною ворон.
То вестник горя и потерь...
"Всю чушь! Я сплю... А может, болен!"
Глаза сомкнул, и ветер стих:
Закрыта дверь, горит свеча...
"То сон..." — но страх в глазах моих,
Вновь над листом склоняюсь я.
Но не связав и пары слов,
Я слышу шелест за спиной,
Он будто шепчет: " Брось его...
Чудной рассказ. Пойдём со мной... "
Откуда голос тот звучал?
Я оглянулся: я один.
И снова шорох, у огня
Чернильно-черный он сидит...
— О, ворон, как сюда проник? —
Я бросился к нему с мольбой.
Камин лишь жаром опалил,
А ворон вновь над головой.
Кружит, к мольбам остался глух,
Кружит, крылом задев глаза...
Я жмурюсь: вот я за столом,
Перо, свеча уж оплыла...
А на листе весь мой рассказ —
Немая исповедь и крик.
Немеют пальцы: я писал,
Писал, не замер ни на миг...
— Ах, ворон, ворон, кто же ты?
За что ты послан был сюда?
Уж не склонить ли головы,
Пред той, что в дом ко мне пришла? —
Кричу надсадно в пустоту.
Я здесь один, а тень всё ближе,
Мой ворон движется к листу,
Я замер: скован, обездвижен.
"О ворон, мудрости твоей
Не буду нынче восхвалять...
Я вижу ты сегодня с ней!
Ты не учёный, ты палач...
О, ворон, ты меня оставь!
Закончить много ль? Десять строк... "
И тень под потолок взвилась,
Мне вслед хрипя: "твой вышел срок...
Он не даёт мне дописать:
То заслонит свечу, то лист,
То по глазам пером опять
А то слетит к камину вниз...
Опять мелькнет под потолком,
Я сжал бумагу в кулаке
И зашвырнул её комком
В камин. "Гори, гори в огне!
Прочь! Прочь! Оставь!" — Надсадный крик.
И тень руками отогнав
Упал я в кресло и притих...
И хриплый шёпот: "ты не прав... ".
Огонь взметнулся на листом.
Прощай, мой труд, моя тоска,
А ворон, где ж он? Пуст мой дом
И перьев чёрных ни следа...
То я шептал в глухом бреду,
Рукой к огню тянулся слепо
И понимал всю боль мою,
Всю душу выпил до рассвета
Тот лист, смешавшиеся с золой.
Он мёртв... А с ним и разум мой.
