ТРИ СТАЛИНА
Раз, два, три — пионеры мы
Первый.
Это был журнал «Огонёк»
в пугающей чёрно-красной обложке.
Я был ещё мал, и понять не мог,
но тоже волновался немножко.
Тогда же,
когда болел с высокой температурой,
будто поднимался вверх по ярко-жёлтому канату.
Не только видел его слепящую желтизну,
но ощущал его странный металлический вкус
и слышал его тревожную звенящую музыку.
Doleo ergo sum
— Болею, следовательно, существую.
Так гораздо точнее, думал я много позже.
Теперь уж не вижу, не ощущаю, не слышу.
Наверное, из-за недостатка температуры.
Сочетание чёрного с жёлтым
заново открыл в 80-х годах в акварели.
Не смешанные, а рядом контрастно положенные,
яркие, опасные, глубокие, древние и тревожные.
Особенно, на фоне красного.
«Красный фон убивает» — сказала мне искусствоведша,
глядя на мои акварели
на выставочной стене, в яркий красный окрашенной.
Второй.
«С картинки в твоём букваре».
Картинка была цветная.
Когда я был в мавзолее,
не помню, сколько там было: двое или уже один?
Когда перед мавзолеем,
принимали в пионеры,
не помню, сколько там было слов: два или уже одно?
Третий.
Мой дом нависал над школьным садом
красной кирпичной стеной без окон.
Яблони в школьном саду.
Белые лепестки.
Красная стена смотрит в школьный сад.
Она смотрит, как в окружении цветущих яблонь и груш
на высоком постаменте красуется строгий серебряный бюст.
Когда умирает, падает с постамента и остаётся лежать на клумбе.
Лежит,
уткнувшись носом
в чёрную землю школьного сада.
Мало кто заходит в школьный сад,
а за ветвями цветущих яблонь и груш
постамент не виден.
Дети забираются на постамент
и стоят там вместо.
Красная стена смотрит на это
в начале лета года Красной обезьяны.
Красной стены больше нет,
школьного сада больше нет,
яблонь больше нет,
бюста больше нет,
постамента нет и подавно.
А всё остальное:
литература,
речи вождей
и средства массовой информации.
Тут ведь главное что?
Правильно расположить
чёрное, красное, жёлтое,
не смешивая.
20231126
