Обухово (вариант 2)

Промзоны подле петербургских меж

глядятся в сны, чей свет почти забыт.

Обухово над пропастью ромашковых надежд

моей кудлатой юности задумчиво висит.

Друзья! Мы расползлись по городам,

забывчиво, как воробьи, остались не у дел,

а кто-то, как Садыг Бабаев, прочно вдавлен в никогда,

как Макс Матковский, в жерле воровской войны сгорел.

 

Я голове своей давно не люб,

как будто обшмонал мой разум тать.

Зубами горячо, конфетно, щедро я скриплю,

желая Смерть-старуху небрезгливо потоптать.

Отравленный мой крик вразброд целу-

ет холода, хоть лето бледно корчится вдали,

и вскоре мне на непроглядном нескончаемом балу

сболтнут, что нет в моей вселенной девочки и лип.

 

Я знаю: я однажды замолчу

в обманчивых барханах бытия.

Виновны в том дворцы, заводы, фильмы в сто причуд,

совок, капитализм, но не Ронявка и не я.

Промзоны подле петербургских меж

твердят, что царский гнёт над племенами не зарыт.

Как бред, Обухово над пропастью потрёпанных надежд

моей пугливой юности рассеянно висит.