Голытьба
Вот здесь был дом, вон там была казарма,
а между ними пара пустырей.
И нас манило сладостное завтра,
как насекомых розовый кипрей.
Ах, это завтра, чем оно манило
детей не комиссаров, не дворян?
Казалось кто-то медленно, но с силой
поочерёдно двери затворял.
И девушки выщипывали брови,
и парни не готовились в отцы.
Мы умывались солнечною кровью,
нам август в уши сыпал бубенцы.
Как хорошо, что мы к своей отчизне
остались и останемся нежны,
хоть, по большому счёту, в этой жизни
мы никогда и не были нужны.
И всё же, нам, творцам или вандалам,
совсем простым и сделанным хитро,
чего жалеть, когда всего хватало:
любви взахлёб и «пики» под ребро.
Я местный, боль от боли, кость от кости,
поджигу прятал в свой ребячий схрон,
ходил к сидельцу, дяде Паше в гости,
ловил уклейку и жевал гудрон.
Мне по сердцу советские «нетленки»:
сгущёнка, шпроты, чёрная икра.
Но главный вкус – от поцелуя Ленки,
весной, у той казармы, в семь утра.
