Голытьба

Вот здесь был дом, вон там была казарма,

а между ними пара пустырей.

И нас манило сладостное завтра,

как насекомых розовый кипрей.

 

Ах, это завтра, чем оно манило

детей не комиссаров, не дворян?

Казалось кто-то медленно, но с силой

поочерёдно двери затворял.

 

И девушки выщипывали брови,

и парни не готовились в отцы.

Мы умывались солнечною кровью,

нам август в уши сыпал бубенцы.

 

Как хорошо, что мы к своей отчизне

остались и останемся нежны,

хоть, по большому счёту, в этой жизни

мы никогда и не были нужны.

 

И всё же, нам, творцам или вандалам,

совсем простым и сделанным хитро,

чего жалеть, когда всего хватало:

любви взахлёб и «пики» под ребро.

 

Я местный, боль от боли, кость от кости,

поджигу прятал в свой ребячий схрон,

ходил к сидельцу, дяде Паше в гости,

ловил уклейку и жевал гудрон.

 

Мне по сердцу советские «нетленки»:

сгущёнка, шпроты, чёрная икра.

Но главный вкус – от поцелуя Ленки,

весной, у той казармы, в семь утра.