Он погрузился метров до десяти. Живая туша моря сдавила его, на миг потемнело в глазах, в висках застучало. Паря над волнистым дном в густой зелени воды и света, ловил крабов, собирал рапаны, потом поплыл к поросшей водорослями и мидиями скале и осторожно, боясь порезаться, отрывал от скользкого камня темные, намертво приросшие к нему раковины.

 

Жирные зеленушки группами барражировали возле валунов, рыли носом ил, ища лакомых моллюсков. Из расщелин высовывали клешни пучеглазые каменные крабы. Самые бесшабашные вылезали из нор и боязливо брели бочком по мелким подводным дюнам. Жутковатая скорпена, притаившись в колышущихся водорослях, занялась утренней охотой. Ершу-чудовищу нипочём мощные клешни, не успеет ракообразный моргнуть, как превратится в донный ил. На боку скалы замер, прижавшись к голому камню брюшком, большеголовый морской дракон. Заметив приближение человека, он растопырился и поднял ядовитый гребень.

 

Море жило своей жизнью, ныряльщик чувствовал себя почти его частью, а где-то рядом как тысячу, как миллион лет назад упрямые прибойные волны набегали на безучастный берег нескончаемой бирюзовой чередой...