Родник памяти
Над водами тёмного моря
Во взоре бушует гроза.
Хоть губы поджаты в укоре,
Но светят упрямством глаза
Не юного мужа по виду,
Седого на оба виска,
Что морю не выдаст обиду
За то, что кончина близка.
Драккар раскололся о скалы,
Что скрыли себя под водой.
Ни руки, ни опыт бывалый
Не справились с этой бедой.
Лежит подле берега гордый
Терзаемый волнами борт,
Который родился на норде,
И в море был крепче чем форт.
Лежит и уже не восстанет,
Не вскинет свои паруса,
Луч солнца его не застанет –
Рвут волны и бьют небеса.
Взирая погибели волю,
Лежащий на камнях изгой,
Пропитанный кровью и солью
Воскликнул: «Мгновенье, постой!»
И вскинув в прощании руку,
Обломков коснуться стремясь:
«Мы верными были друг другу
И вместе уйдём, не стыдясь!
Я шрамов своих не считаю
И раны, что ныне на мне,
Что так изнутри пожирают,
Сжигая в предсмертном огне,
Меня не настоль ужасают
И душу не ранят мою,
Как волны, что борт твой терзают,
Торопят погибель твою».
Кулак опустился жестоко
На каменный берег сырой:
«Мы жили с тобой не убого
И встанем пред смертью горой!
Когда бы она не явилась
С собой унеся в никуда,
С тобою судьба полюбилась
И будет со мной навсегда».
Сомкнулись усталые веки,
Но губы твердили в ночи:
«Морского разбоя набеги,
Стихия, твои горячи.
И даже когда ты беснуешь
Водой и небесным огнём,
Меня ты всё также волнуешь,
Ликует всё в сердце моём!
Пусть бой, что вели, за тобою
Сегодня, мне завтра не жить.
Но я унесу за собою
Туда, где случится мне быть,
Недели, мгновения, годы
Где ветру послушна волна –
Твои бесконечные воды,
Что ты мне дарила сполна.
Твои безграничные дали,
Холодную синь глубины
И ветры, что парус трепали,
Не ведая в этом вины.
И волны, что брызги бросая
В мою распростёртую грудь,
Драккар мой любовно лобзали
Не ставя препятствий на путь.
Весь путь, что прошёл – небезвинный,
Быть может проложен судьбой,
Кровавых сражений былины…
Я тоже возьму за собой.
Мой друг, мой драккар, мой товарищ
Он был мне мечом и щитом.
Пройдя с ним набегов пожарищ
Забыть не смогу ни по чём.
И женщин, в сраженьях пленённых,
Рождая желание в них,
Любил я, тобой покорённый,
В прекрасных закатах твоих.
И их заберу, но прославлю
В том месте, где вскоре мне быть
Тебя лишь одну. Не оставлю
И мига с тобой позабыть».
Открылись в прощании веки,
Скатилась солёная грусть
И шепот последний на бреге:
«… я если сумею, вернусь…»
Последних намерений шепот
Слетел, не тревожа прилив,
Но кто-то, не ведая ропот,
Услышал знакомый призыв.
На берег ступив безразлично
Костлявой ступнёю босой
Фигура в одежде привычной,
Готовая к жатве косой
Взглянула на еле живую
Могучую стать моряка,
Чьи раны, возьми хоть любую,
Кровавые льют берега.
Не долго осталось – мгновенье
И руку к нему протянув,
Фигура застыла в волненье,
Свои же порывы спугнув:
Бывало, встречались ей души
Морскою стихией больны,
Но все они, в сущности лужи,
В сравнении с этой, бледны.
Такую, при всём уваженье,
Любовь к просолённым ветрам
В беспамятстве тьмы, к сожаленью,
Не вытравить сотне векам.
Но, как бы оно не случилось…
Костлявой и сильной рукой
Фигура за дух ухватилась:
«Ты мой, этой жизни изгой.
Тебя забираю в объятья
Безвременья-небытия.
Пусть это противоядье
В чертогах не жития
Тебя облобызает забвеньем,
Пронзит и сжимая тиски,
Со свойственным там вдохновеньем,
Избавит тебя от тоски.
И быть тебе в вечном покое,
Покуда стихия морей
Тебя повергает в такое,
Покуда ты помнишь о ней».
Косой разрезая пространство,
С душой устремилась в проём,
Оставив и берега рванство,
И мёртвое тело на нём.
Промчались десятками годы,
Столетия канули в быль.
Раздолья степного свободы
Качает под ветром ковыль.
Дороги, пути, магистрали
В степи расчертили узор.
Но это испортит едва ли
Её безграничный простор.
Её травяные покровы,
Бурлящую жизнь родников,
Что травы раздвинув махрово,
Сбегают тропой ручейков.
Несутся машины по трассам
В закат и встречают рассвет,
Где в полдень, слепящим алмазом
Им солнце дарует привет.
Несутся вперёд безразлично –
Дела пролагают пути.
Не всех очарует – привычна,
Великая пустошь степи.
Но вот у обочины скромно
Одна из машин замерла.
Затихла в волнении томном,
Отсрочив другие дела.
Мужчина, чей облик типичен
Десятку четвёртому лет,
Маршрутом, что стал уж привычен
В глубь трав направляет свой след.
От города, тесного плена,
Где стены бетонных домов,
Душою подняться с колена
Чуть больше двух сотен шагов.
Подальше от серой дороги
Есть место - знакомый родник,
Хоть воды его не глубоки,
Но дух окрыляют за миг.
Таким, что подобно магниту,
Назад пробивая века,
Тянуло, как солнце к зениту,
В суровую жизнь моряка.
Морского матёрого волка,
Чья жизнь не бывала легка.
Из памяти? Сна? Ненадолго
Являлась с водой родника.
Казалось, что прошлого воды,
Сметая плотины веков,
Войдя в современные годы,
Срывают забвенья покров.
В такое душой окунуться
На фоне ковыльной волны,
Былого на время коснуться –
Желаний сосуды полны.
И встав у воды на колени,
Её набирая в ладонь,
Лицо освежить и в мгновенье
Пронзается времени бронь.
Раздольного ветра набеги
Лицо обдувают и в грудь
Толкают, смыкаются веки
И образов видится путь:
Широкое тёмное море
Волнами по берегу бьёт.
В бушующем этом укоре
То ль ищет, то ль просит, то ль ждёт.
Кого неизвестно, но видно
Душа его болью кипит
По ком-то тоскуя солидно…
Но вскоре меняет свой вид:
Явив синеокие дали,
За грань горизонта маня.
Закатов прекрасные шали,
Алмазы ночного огня;
Ветра, что волну поднимают
Взбивая короны из пен.
Всем видом своим призывая
В просторный и сладостный плен;
Над парусом кружатся птицы.
Драккар разрезая волну
Стремится в закате укрыться
Подобном волшебному сну;
Мелькают суровые лица,
Знакомые прошлым, былым,
Готовые боем напиться,
Дать волю рукам молодым;
И женщины видом богини
Во взоре их гордость… но вскрик
Взлетев на мгновение, сгинет
Сорвавшись в волнительный миг;
В разрывах седого тумана
Обманчиво берег мелькнёт
Где отдых накопленным ранам
В родном поселении придёт;
И снова дорога по волнам
С рассвета и прямо в закат
По морю волнением полном.
И лучше не надо наград!
Открылись сомкнутые веки –
С лица ветер влагу слизал.
Родник в ручейковом побеге
Свой путь по степи указал.
Испив родниковой прохлады,
Степенно поднявшись с колен
Мужчина, подобно солдату,
В объятия каменных стен
Вернётся. Но выйдет печально
Дорогой солёная грусть
И память прошепчет прощально:
«… я если сумею, вернусь…»
Машина, дорога и вскоре
За окнами город бежит.
Душа, опьянённая морем,
С родными обняться спешит.
В уюте домашнего блага
Из будней и праздничных дней
Однажды напишется сага
О море, средь гордых степей,
Что выльет в чернильном узоре,
Черпая из памяти рек,
С душой покорённою морем
Рождённый в степи человек.
05.03.2019
