Письмо дочери

Моей любимой Оленьке

 

Как много времени и радости ушло,

Как много радости и времени осталось?

Гляжу в заиндевевшее стекло,

В неведомое будущее, старость.

 

Но страха нет, я вовсе не боюсь.

Почесывая бороду седую

Я раньше срока сдаться не стремлюсь.

Я мыслю, я живу - не существую!

 

Течение дней не повернуть назад.

Но искушение не могу оставить,

Украдкой бросить потаённый взгляд,

Туда, где ничего нельзя исправить.

 

В ту череду неимоверных дней,

Сердечной дружбы и любви без фальши.

Где голоса и смех моих друзей,

Не прерывали траурные марши.

 

Где было много счастья и вина,

И свет любви, не мрак душевной муки.

Но нас несла могучая волна,

На берега печали и разлуки...

 

Всё было отдано на суд огню и ветру,

Обещанные встречи не спасли.

По дюйму, по вершку, по сантиметру,

Ушли в пучину наши корабли...

 

Я был готов простить, забыть, вернуть,

Святую ложь и мятые постели.

Вы выбрали "обетованный путь",

А я побрёл куда глаза глядели...

 

Года прошли и в тихих уголках,

Укрылись мы и свили наши гнёзда,

Мы больше не витали в облаках,

И полночь не для нас роняла звёзды.

 

С другими мы встречались под луной,

Переплетаясь клеточно и генно.

И исцелившись приливной волной

Любовь в нас возродилась постепенно.

 

Осталось просто научится жить.

Жить без обид, без зависти, без грусти.

И не стыдясь прощение просить.

И верить что Всевышний нам отпустит.

 

Даст стойкость - неизбежное принять,

Отвагу - смять привычные границы.

И наделит умением замечать,

В делах обычных Божию десницу...

 

Пускай не вместе мы, но я всегда с тобой,

Покуда жив, покуда бьётся сердце.

В него всегда стучаться мог любой,

Стучи и ты, всегда открыта дверца...

 

Гляжу на лист бумаги на столе,

Мое, чистосердечное признание.

Нет горестней удела на Земле,

Любить своих детей на расстоянии.