От биллиарда пахнет шарами с кием
на "Катится яблочко на интерактивном блюдце"
(Купреянов Иван)
Катится яблочко на интерактивном блюдце.
Варится-варится каша из топорища.
Знаешь, Луиза, русские не сдаются,
не превозносятся и своего не ищут.
…где-то в тридцатых ещё ни войны, ни мира
дача в Малаховке пахнет сосной и краской
с бантиком белым условная баба Ира
пальчиком ковыряет в окне замазку
хрящики в чашке фарфоровой, мёд и млеко,
зелень размытая, солнечная штриховка
греческий бог запрессованный в человека
что кукуруза в вакуумную упаковку
старые шрамы белёсые гиперссылки
кто-то дойдёт до белки, другой до ёлки…
Ты говоришь, у медведя внутри опилки,
я говорю — у медведя внутри осколки.
Всё переносят, и верят всему как дети.
Нет ничего, одна самобранка-скатерть.
Знаешь, Луиза, империя на рассвете
пахнет похоже на яблоню на закате.
______________________________________
______________________________________
От биллиарда пахнет шарами с кием,
бризами пахнут утренние муссоны.
Пальцы вставляю в лузы; смотрю – никакие,
даже ветра перемен, как по мне, условны.
На безкобылье – и воз ямщика не ищет,
сосны вгоняют в краску топор стыдливый.
Если полезешь в бутылку – познаешь днище;
это естественно, коль ты фанатик сливы.
Тёмная ночь активирует степь и пули,
нищие духом смотрят на мир по-детски.
Шарик мой всё-таки лопнул: его надули
вакуум потерявшие цацки-пецки.
Мы выбираем, и нас выбирает кто-то.
Мы убиваем, и нас убивает нечто.
Семеро нянек не знают седьмого пота;
их подопечный себе предоставлен вечно.
Я не замерзну, с тобой или без: в меху я.
Скатертью мне – дорога, и вся картина
здесь нарисована. Сам заштрихуй, штрихуя
то, что, по мнению блюдца, – не интерактивно.
