От биллиарда пахнет шарами с кием

на "Катится яблочко на интерактивном блюдце"

(Купреянов Иван)

 

Катится яблочко на интерактивном блюдце.

Варится-варится каша из топорища.

Знаешь, Луиза, русские не сдаются,

не превозносятся и своего не ищут.

 

…где-то в тридцатых ещё ни войны, ни мира

дача в Малаховке пахнет сосной и краской

с бантиком белым условная баба Ира

пальчиком ковыряет в окне замазку

 

хрящики в чашке фарфоровой, мёд и млеко,

зелень размытая, солнечная штриховка

греческий бог запрессованный в человека

что кукуруза в вакуумную упаковку

 

старые шрамы белёсые гиперссылки

кто-то дойдёт до белки, другой до ёлки…

Ты говоришь, у медведя внутри опилки,

я говорю — у медведя внутри осколки.

 

Всё переносят, и верят всему как дети.

Нет ничего, одна самобранка-скатерть.

Знаешь, Луиза, империя на рассвете

пахнет похоже на яблоню на закате.

 

______________________________________

______________________________________

 

От биллиарда пахнет шарами с кием,

бризами пахнут утренние муссоны.

Пальцы вставляю в лузы; смотрю – никакие,

даже ветра перемен, как по мне, условны.

 

На безкобылье – и воз ямщика не ищет,

сосны вгоняют в краску топор стыдливый.

Если полезешь в бутылку – познаешь днище;

это естественно, коль ты фанатик сливы.

 

Тёмная ночь активирует степь и пули,

нищие духом смотрят на мир по-детски.

Шарик мой всё-таки лопнул: его надули

вакуум потерявшие цацки-пецки.

 

Мы выбираем, и нас выбирает кто-то.

Мы убиваем, и нас убивает нечто.

Семеро нянек не знают седьмого пота;

их подопечный себе предоставлен вечно.

 

Я не замерзну, с тобой или без: в меху я.

Скатертью мне – дорога, и вся картина

здесь нарисована. Сам заштрихуй, штрихуя

то, что, по мнению блюдца, – не интерактивно.