о цветах и шальной пуле
Между Эллисон Крауз и Ян Роуз Кашмир
ошеломительный жест, шальная пуля,
несколько слов,
котёнком идущий на дно мир,
культовый снимок и два с половиной года.
Утро, октябрь шестьдесят седьмого.
Француз Марк Рибу в западном полушарии
опять занимался любовью
с объективом своей ненаглядной камеры,
наблюдая, как хиппи с цветами и танцами -
партизаны луны на полном серьёзе
двинулись на абордаж Пентагона
силами мантр и левитации.
И видит Марк, как Роуз семнадцати лет
подходит к парню в гвардейской форме,
смотрит ему в глаза, через прицел
парень смотрит на Роуз,
на цыпочки задирая брови,
она шлет поцелуй - цветок в черную дыру дула,
говорит: - лучше займись любовью, а не войной.
Парень думает: какая дура.
Ян Роуз Кашмир остаётся живой.
Фото Рибу становится культовым.
В мае семидесятого
у Эллисон за спиной девятнадцать крыльев,
она из Огайо, учится в Кенте,
у нее есть милый.
Если спросят, сколько тебе лет,
кому должна,
отвечай, что ты - сумасшедшая,
что тебе девятнадцать,
что ты - не жилец.
В Кенте демонстрации.
Эллисон - такая луна,
она берет на прицел
парня в гвардейской форме,
вставляет сирень в дуло,
парня зовут Майерс, он смущается,
Эллисон спрашивает: - Кто тебя надул?
Кто твоя цель? Кто ты в этой цепи?
Но тут появляется офицер.
Слово ждут в самом начале,
слово будет в конце ветра.
Солдат - беглая тень человека.
Между ними
равнодушная сотня метров.
Она говорит: - Кто утопил котенка?
Куда катится мир?
Кричит: - Цветы лучше пуль!
Под приказом солдат такой страшный нуль,
никто не успевает ахнуть:
шальная дура насмерть влетает в Эллисон.
И совсем не факт, что это стрелял Майерс,
но с кем бы голодным он потом ни остался,
с кем бы не занимался любовью -
нёбо сдирала луна Эллисон и ее голос.
Слово ставит войну на паузу -
в семьдесят третьем следует вывод войск.
На радостях мои папа и мама...
