«ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ»

Когда он из дома уйдёт далеко и надолго,

внезапно уйдёт, улетит далеко, насовсем,

тогда в его дом вдруг заявится кто-то за долгом,

но зря - все долги в этой жизни он выплатил всем.

 

Проверят шкафы, антресоли, прошарят все книги,

вдруг где-то заначку на чёрные дни отложил,

там даже из сложенных пальцев не встретится фиги,

которые он для себя у судьбы одолжил.

 

Он счастья хотел, как и все, не без вкуса подлога,

а так, чтоб взглянуть на него, ну, хотя бы глазком,

и чтобы душа не страдала потом от ожога,

от тех, кто считал свои чувства смешным пустяком.

 

Да, грешен он был и влюблялся, что было, то было,

не ради утех, доверялся он чувствам душой,

хотел, чтоб она в поднебесье, как ласточка взмыла,

но небо всегда было тучей закрыто сплошной.

 

А если любил, то любил до конца, без притворства,

доверчиво верил лукавым признаньям людей,

но совесть свою не топил в молчаливом потворстве,

тому, чтобы кто-то подумал, что он прохиндей.

 

За пазухой камни обид не держал, как другие,

которые прячут успешно в себе подлецов,

кто с лёгкостью ложь может выдать за действа благие,

а он не ловчил – говорил то, что думал в лицо.

 

Не нравилось это... Кому же понравится правда,

которая режет, как дымом полынным, глаза,

ненужная вещь, для живущих законом ломбарда,

кто любит держать в рукаве козырно'го туза.

 

Жизнь прожил наивно, чтоб только судьба не скучала,

на гуще кофейной, на картах, гадай – не гадай,

что было бы, если всю жизнь мог начать он сначала,

да жил бы, как прежде, с душою своей не враздрай.

 

Финал всем известен - ни что в этой жизни не вечно

и даже надеждам приходит когда-то конец,

ведь время, как пуля, которая движется встречно,

находит всегда свою цель, будь хоть трижды храбрец.

 

Так пусть же оркестр, свои трубы начистив до блеска,

«Прощанье славянки» сыграет, как пропуск в Эдем,

так будто бы свыше велели прибыть по повестке,

а значит так надо – из дома уйти насовсем.....