Про любовь

На бульвар брызнул кислотно-оранжевый свет. Одинокий шахматист призывно посмотрел в толпу людей, но тщетно. С ним играть никто не возжелал. Часы застыли с двумя пятерками по обеим сторонам. Блиц откладывается.

Я шёл куда-то, в целом понимая направление. Но не имея огромного интереса к предстоящему.

Вглядывался в названия вывесок, барельефы зданий, каких-то бичей, спящих на лужайках и скамейках, миловидных физиономий женщин, проезжающих трамваев. разбитые части фасадов зданий, трещины в стенах.

Смотрел на себя в отражении огромных стёкол. Смотрел внутрь себя.

Проваливался в одиночество. вновь.

Ну что я могу сделать?

В библиотеке, куда я зашёл излить свои естественные физические потребности, сидели какие-то парни и пара девушек. Я, между прочим, подмечая девушек, миленькие ли они или так себе, листал неспешно томик поэзии Гумилёва.

Одна из девушек показалась мне весьма приятной наружности. Что-то читала, не смог разобрать. Я только собрался подойти к ней, но меня отвлекли.

Какая-то женщина сильно за сорок, не моего типажа. спрашивая. Отдел религиозной литературы.

Я огляделся по сторонам зачем-то. Потом понял, что я хочу в туалет и хочу при этом познакомиться вон с той милашкой. Ответил: Я здесь не работаю.

Эта женщина сильно за сорок. Извинилась, сказав при этом, что больно уж похож на работника библиотеки. мол, взгляд интеллектуала.

Ага. Вот тебе улыбка в подарок. Потребность физиологическая усилилась, и я, бросив Гумилёва, поспешил в комнату облегчения.

Насвистывая песенку Гриана Чаттена, я вернулся в читательский зал. Но. Моей милашки уже не было. Были абсолютно все, кого я приметил ранее. В том числе и женщина сильно за сорок, карабкающаяся по стремянке за книгами религиозной тематики.

Где-то в глубине зала раздавался смех. Было слышно слово битники. Опять смех, какая-то болтовня. Затем я услышал голос Аллена Гинзберга, читающего своё.

Очень интересно. Подумалось в тот момент. Подойдя поближе в поисках девушки, я заглянул в эту глубину. Украдкой. Не хотелось проявляться. Но там ее не было.

Поиски в стенах библиотеки повсюду не увенчались успехом. Она испарилась. Исчезла. Покинула здание.

Я огорчился. И пошёл к выходу. Женщина не моего типажа посмотрела на меня сверху, заулыбалась, держа в руках какую-то книгу. Пришлось улыбнуться ей в ответ.

Вот же дьявол! Быть может, это была моя судьба. А теперь не судьба. А может, так и должно было случиться? Ну, типа, это меня сберёг кто-то. От несчастья.

Философия неудачника. Аутотренинг.

Ну и пошло оно.

Я взял раф апельсин с корицей в кофейне библиотеки и вышел на улицу. Особо уже не питая надежды, что могу ее где-то встретить. Но может. Всё таки. Не?

Не. Опять движение. Иду вот туда.

Разномастные лица идут мне на встречу, обгоняют меня. Девушки виляют соблазнительно бедрами, парни раскачиваются в такт беззвучной музыке. Вывески баров и ресторанов зазывают своими огнями и причудливыми названиями всех и вся. Меня тоже. Но я не зазываюсь.

Я одинок. И моё одиночество перманентно. Я хочу, что бы меня любили. Но меня не любят. Я никому не нужен.

Всё ближе и ближе слышна мелодия классической музыки. Я пришёл.

Уселся перед амфитеатром, посмотрел на сцену, посмотрел вокруг, посмотрел вдаль, посмотрел на небо. Я всё ещё жив. Я всё ещё одинок. Меня всё ещё никто не любит.

Совсем не Внезапно музыка завершилась, аплодисменты громыхнули по пространству.

Я посмотрел внутрь себя.

И заплакал.

От счастья, что я люблю сам себя. И от печали, что только один лишь я.