На балконе
На балконах последних этажей,
Под небом от заката желтым.
Я без сознания и простых идей.
Глупо притворяться не влюбленным.
Глупо будет если я скажу, что - нет!
Я не мечтаю о твоих тоненьких пальцах.
Я без сознания ловлю заката свет,
И слушаю разговоры квартир постояльцев.
Будет ложью, то, что не помню цвет.
Хоть глаза уже прожжены дымом,
Глупо то, что я курю и жду рассвет.
Надо бросать, пока есть еще силы.
Пока без сознания на балконах телом
Лежу, и впитываю время как губка.
Окурок чертит вниз, мне бы следом,
Вот только, повисну в невесомости глупой.
Глупо будет то, что я не люблю эти линии,
Под ребрами и на косточках живота.
Все мое и даже я в беспамятстве сгинули,
Когда коснулась щеки твоя рука.
Все как у грустного Бродского - в бездну,
Осталось только тело без сознания.
Ему в нем было неудобно и ужасно тесно,
И ринулось вниз, с балкона, без прощания.
Оставила две тонкие дымные линии -
Взор пустой в закатное небо желтое.
Я без сознания, но зато с именем.
Именем - Тело, тобой сотворенное.
Под небом от заката желтым.
Я без сознания и простых идей.
Глупо притворяться не влюбленным.
Глупо будет если я скажу, что - нет!
Я не мечтаю о твоих тоненьких пальцах.
Я без сознания ловлю заката свет,
И слушаю разговоры квартир постояльцев.
Будет ложью, то, что не помню цвет.
Хоть глаза уже прожжены дымом,
Глупо то, что я курю и жду рассвет.
Надо бросать, пока есть еще силы.
Пока без сознания на балконах телом
Лежу, и впитываю время как губка.
Окурок чертит вниз, мне бы следом,
Вот только, повисну в невесомости глупой.
Глупо будет то, что я не люблю эти линии,
Под ребрами и на косточках живота.
Все мое и даже я в беспамятстве сгинули,
Когда коснулась щеки твоя рука.
Все как у грустного Бродского - в бездну,
Осталось только тело без сознания.
Ему в нем было неудобно и ужасно тесно,
И ринулось вниз, с балкона, без прощания.
Оставила две тонкие дымные линии -
Взор пустой в закатное небо желтое.
Я без сознания, но зато с именем.
Именем - Тело, тобой сотворенное.