ВЕЛИКИЙ НАМЕСТНИК… ЧЕРЕЗ ФРОНТ К ГОСПОДУ
Посвящается Великому Наместнику Псково-Печерского монастыря, отцу Алипию (Ивану Воронову), фронтовику и монаху-воину, мужеством и волей которого ни на один день не был закрыт монастырь.
Батальон истекает кровью.
Хрипы, всюду предсмертный стон.
Сталь безжалостно землю роет.
Снова танки! ... Со всех сторон!
Потеряли мы счет атакам…
Каждый метр земли обагрен.
И крушат гусеничные траки
Наши кости и мерзлый дерн.
***
А до этого шло «веселье».
Чуть развеялась в небе мгла,
«Мессер» дьявольской «каруселью»
Диким воем сводил с ума.
Мы, впитавшие злость и копоть,
Сжав до боли свои виски,
Грызли землю на дне окопов,
Разрываемые на куски.
***
«Дегтярев» обжигает пальцы,
Перегревшись, змеей шипит.
«Целься в баки точнее, Мальцев …
Замените его! … Убит».
«Ваня… Воронов, бей братишка!
А иначе нам всем хана» …
Точный выстрел… Дымится… Крышка.
«Танки сзади обходят нас!»
Комиссар с побледневшей кожей,
Что «уставом» бойцам грозил,
Плачет рядом: «Помилуй, Боже!
Умоляю Тебя, спаси!»*
Я не жив и не мертв… Такое
Не привидится и во сне:
Он, дрожащей крестясь рукою,
Бросил свой партбилет на снег.
Мысль, разрезала в миг сознанье,
Обозначив: «Коль буду жив,
То клянусь пред Небом и Знаменем –
Путь мой к Господу в храм лежит!»
Мы от самой Москвы к Берлину,
Стиснув зубы, сквозь жуть и гарь
Кровь месили с песком и глиной,
Разукрашивали снега.
Через бойню земного ада,
Хороня боевых друзей,
Я к Великой пришел отраде
Вдоль по огненной полосе.
***
Паства: фронт повидавшие люди,
И прошедшие лагеря.
Путь былой и суров, и труден.
К Богу ныне сердца горят!
Монастырь… Здесь иная битва.
Путь к Спасителю не пресечь!
Души здесь во едино свиты.
Боже Правый – наш щит и меч!
Атеизм – молох бездны черной,
Всех святынь растоптав места,
Посрамлён на земле Печеры.**
Не замолкнут Её уста!
____________________________________
* «Представьте себе: идет жестокий бой, на нашу передовую лезут, сминая все на своем пути, немецкие танки, и вот в этом кромешном аду я вдруг вижу, как наш батальонный комиссар сорвал с головы каску, рухнул на колени и стал… молиться. Да-да, плача, он бормотал полузабытые с детства слова молитвы, прося у Всевышнего, Которого он еще вчера третировал, пощады и спасения. И понял я тогда: у каждого человека в душе Бог, к Которому он когда-нибудь да придет…”»
** « … были взорваны, закрыты, переоборудованы под склады и машинно-тракторные станции тысячи соборов и храмов. Упразднена большая часть высших духовных учебных заведений. Разогнаны почти все монастыри. Множество священников оказались в тюрьмах. На территории России действующими оставались лишь две обители — Троице-Сергиева лавра, вынужденно сохраняемая властями как церковная резервация для показа иностранцам, и провинциальный Псково-Печерский монастырь. Здесь против могущественной силы атеистического государства выступил Великий Наместник. И, что самое прекрасное, он победил!
В те годы вся гонимая Русская Церковь следила за исходом этого неравного поединка. Вести из Печор передавались из уст в уста, а позже участники и очевидцы тех событий записали свои свидетельства.
Вот лишь некоторые хроники этих, давних уже, сражений.
Зимним вечером в кабинет отца Алипия вошли несколько человек в штатском и вручили официальное постановление: Псково-Печерский монастырь объявлялся закрытым. Наместнику предписывалось уведомить об этом братию. Ознакомившись с документом, отец Алипий на глазах у чиновников бросил бумаги в жарко пылающий камин. Остолбеневшим посетителям он спокойно пояснил:
— Лучше я приму мученическую смерть, но монастырь не закрою.
К слову сказать, сожженный документ являлся постановлением Правительства СССР и под ним стояла подпись Н. С. Хрущева.» Из книги архим. Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые и другие рассказы».
