Я всё же решилась. Послушай, а я расскажу не быль и не сказку, а то, что, бывает, помню.

 

Так вот, это было в пресамом далёком году. Пошла я до булочной, шмыгнула в подворотню и – на бульвар, назывался он Три Моста. Прогулку мою обусловил мороз и ветер, и снег разошёлся как будто на утро весна, и это порыв умирающего поэта.

 

Навстречу шёл тигр, и был он совсем седой. Ближайший фонарь танцевал перед нами танго, я нерешительно встала и потянулась рукой, и даже снежинки забыли, что необходимо падать. Сначала подумала, тигр не туда попал, такой он был белый и чистый, такой огромный. Он пасмурным взглядом, в котором живут облака, меня оглядел, и мой дух оказался сломлен.

 

Прогулку запомню, но мне бы дойти до конца бульвара, до булочной. Что мне седые тигры. Но ветер играет, в лицо – снежная пыльца, нацелил мороз на меня ледяные иглы. И будто подвластна стихия, ему, божеству, – стихает. И тёплое чувство взросло молодым побегом. Я ускоряюсь, я путь свой держу к мосту, и тигр развернулся и мягко ступает следом. Идёт, а над ним равномерно искрится снег. Мне не было холодно, разве что поначалу. Я привыкала к божественной сущности – он для всех – дольше, чем он к моему задумчивому молчанью.

 

Неторопливо дошли мы до трёх мостов, и в булочную, конечно же, я опоздала. И чтоб не нарушить нечаянное волшебство, я, потянувшись к нему, ничего не сказала. Взошёл он на мост, разделяющий навсегда, и стал растворяться в искристом туманном свете. Окликнула я:

- Подожди, ты теперь куда?

И он ответил:

- Седые тигры идут на север.

 

Не помню, как шла обратно, бульвар был пуст, снежинки кружились в танго, и ветер молча кружил, запутывался в ногах, разделяя грусть.

 

Теперь я знаю, седые тигры уходят ночью.