19 ОКТЯБРЯ
Скорей не в лицее,
а новом ковчеге в Россию –
да при лицедее,
запятнанном кровью – ввозили мессию.
И возле не челядь –
другие птенцы благородного часа,
питать и лелеять,
и позже не очень поодаль держаться.
Не только в лицее,
а в лицах – да, в лицах! – всё дело.
Мы были б целей и цельнее,
когда не стирали бы их то и дело,
когда бы ценили
высокого лба золотую начинку –
голов не казнили
или не сдавали насильно в починку.
По памяти – с плаца,
муштрой от свободы теснимы,
обучены так покоряться,
что лица несут непогоду и зимы.
Где выпелась «Вольность»,
судьба безземельных тем паче сурова –
за волостью волость
понуро стоят и стоят подле гроба.
...Кто в обществе худшем,
тому перемолвиться не с кем,
да хоть бы за пуншем,
или отдаваться мечтам царскосельским.
На тёплое дует,
своё отдавая указам сермяжным,
хотя не бунтует –
но занят и он правдорубством бумажным.
Стращает подкорка:
всегда тут есть цензор и цезарь,
субботняя порка...
Где равно болтливы профессор и слесарь –
уже заграница;
за крик журавлей, за обиду их слова
ответит синица,
оставшись по сути в руках птицелова.
