Под бурьянами...

На пожарище ни души живой, вся деревня спит в забытьи немом -

Налетел Батый дикою Ордой и уснули русичи наши вечным сном.

Только Ворон, старый и верный страж, пока жив ещё, сторожит покой.

Проржавел засов у ворот давно, да останки их поросли травой.

 

Крепко держит сеть из ползучих трав, и не встать над ней, ни слезу пролить,

Вырвал дитятко из остылых рук, тать-монгол, что посмел ту стрелу пустить.

И стрела-то в груди уж истлела вся, наконечник лишь давит сердце мне,

Не оплакана я, не схоронена, так и маяться век на сырой земле.

 

Где-то дитятко в стороне степной… Жив соколик, иль вовсе уж нет его?

Сиротинушке горек хлеб чужой, пусть молитвы мои обоймут чело -

Ветерком коснусь, тёплым дождиком, лаской неба синего, как мои глаза,

Вспомнит матушки руки тёплые, как молилась о нём, глядя в образа.

 

Заволок туман все пути сюда - ни прохожего, ни лихих людей -

Заросло бурьяном здесь наше прошлое злою волею погубителей.

Бесполезно кликать живых в тиши - не откликнутся, не подарят кров,

Не нальют вина, не растопят печь, не укроют путника от ветров…

............................................

Птице Гамаюн плач души донёс из высоких трав ветер суховей

И пропела та песню горькую на помин души павших матерей.