заповедник нового ангела
в том ларьке
продавалось счастье,
а я не знал.
на той улице
был парад,
ну а я шел мимо.
в чемодане — веревка,
учебник, родной закат.
я собрался
и экстренно выехал
в личный ад:
мне казалось,
что дьявол сед,
его ужас — мнимый.
милый друг, ну куда же
собрался ты,
на простор реки,
на нахзац судьбины?
в заповедных лесах потоптавшись час,
ты решил, что вернёшься
другим в Канзас?
как наивно,
смешно ведь было.
ты увяз в снегу
колченогим псом.
ты забыл приказ
сторожить свой дом
а вернешься — его уж нету.
засыпать — так здесь,
беспробудным сном,
разноцветным, блестящим во тьме песком,
чтоб назначить свидание с летом.
вышло солнце, и жаль, что то был февраль.
затяжной февраль. бесконечно жаль.
в твоем лае, глухом и хриплом
лес услышал родную свою печаль.
что ж, фиксируем фотоснимком
этот крик,
прорубивший окно во двор.
но промолвил «цыц!»
бедный ангел-вор.
он смеялся, плюясь елеем.
всё, приехали,
это — ночной дозор.
правда, поздно проснулся.
бреем
и вручаем забытое здесь ружьё.
убивай людей!
собирай ворьё
— поглумиться всегда успеем.
но смотри-ка — ты, что ли, совсем не рад?
в голове что-то жжёт. крапива?
в животе
ненавистный, невкусный яд,
что зачем-то зовется пивом.
это берег, рубеж. уберег себя?
ты спасешься, узнав, что где-то
продавал восторг вечно грустный я,
твой злодей, оборот портрета?
ты не знаешь, что будет, настанет мир
или миру настанет финиш,
ты остался там, в глубине лесной,
в феврале, что теперь навсегда с тобой
— и поныне в сугробе стынешь.
