заповедник нового ангела

в том ларьке

продавалось счастье,

а я не знал.

на той улице

был парад,

ну а я шел мимо.

в чемодане — веревка,

учебник, родной закат.

я собрался

и экстренно выехал

в личный ад:

мне казалось,

что дьявол сед,

его ужас — мнимый.

милый друг, ну куда же

собрался ты,

на простор реки,

на нахзац судьбины?

в заповедных лесах потоптавшись час,

ты решил, что вернёшься

другим в Канзас?

как наивно,

смешно ведь было.

ты увяз в снегу

колченогим псом.

ты забыл приказ

сторожить свой дом

а вернешься — его уж нету.

засыпать — так здесь,

беспробудным сном,

разноцветным, блестящим во тьме песком,

чтоб назначить свидание с летом.

вышло солнце, и жаль, что то был февраль.

затяжной февраль. бесконечно жаль.

в твоем лае, глухом и хриплом

лес услышал родную свою печаль.

что ж, фиксируем фотоснимком

этот крик,

прорубивший окно во двор.

но промолвил «цыц!»

бедный ангел-вор.

он смеялся, плюясь елеем.

всё, приехали,

это — ночной дозор.

правда, поздно проснулся.

бреем

и вручаем забытое здесь ружьё.

убивай людей!

собирай ворьё

— поглумиться всегда успеем.

но смотри-ка — ты, что ли, совсем не рад?

в голове что-то жжёт. крапива?

в животе

ненавистный, невкусный яд,

что зачем-то зовется пивом.

это берег, рубеж. уберег себя?

ты спасешься, узнав, что где-то

продавал восторг вечно грустный я,

твой злодей, оборот портрета?

ты не знаешь, что будет, настанет мир

или миру настанет финиш,

ты остался там, в глубине лесной,

в феврале, что теперь навсегда с тобой

— и поныне в сугробе стынешь.