ПОСЛЕДНЯЯ МИСТИФИКАЦИЯ

ОДЕССКИЕ ЗАРИСОВКИ

 

 

 

 

Шли годы. Олег стал начальником следственного отдела. Так как была очень большая нагрузка на каждого следователя по расследованию уголовных дел, он не только руководил личным составом, осуществляя контроль за работой каждого следователя, но и сам, как подчинённые, проводил расследование. Расследовал иногда дела, по которым в качестве обвиняемых проходили его знакомые, и даже друзья детства и юности, выбравших в жизни преступный путь.

Работать приходилось по 10-12 часов в сутки, без выходных и праздничных дней. Не каждый год уходил в отпуск. Мог взять несколько дней, чтобы дать организму передышку. Разумеется, не было смысла куда-либо выезжать. Потому несколько лет не был в Одессе, отчего скучал по чудесному городу, где прошло несколько лет молодости. С родственниками – одесситами, Олег и жена, общались по телефону.

Свояк Юра, как-то поведал Олегу, что перевёлся из ОБХСС в следственное управление УВД Одессы. Захотелось ему в полном объёме использовать юридические знания. Проводил расследование по наиболее сложным уголовным делам. По голосу чувствовал, что ему нравилась эта работа.

Прошло какое-то время, и он заговорил, что надоело заниматься мелочёвкой, и что хочется себя попробовать на расследовании более сложных делах, по которым ведут расследование следователи прокуратуры, согласно закону о подследственности. Олег отлично понимал его, так как в те годы уголовные дела, возбуждённые по особо тяжким преступлениям, например, убийствам, расследование проводили следователи надзорного органа.

Юра неоднократно подавал рапорт о его переводе из органов милиции в прокуратуру. Каждый раз ему отказывали. Тогда такие рокировки личного состава не допускались ни при каких обстоятельствах. К тому же, Юрий хорошо проявил себя на следственной работе в милиции, всё время ходил в передовиках. Какой начальник захочет терять толкового работягу- сотрудника. На все его доводы у руководства был один ответ: «ты коммунист, будь добр, работай там, куда тебя поставила партия». При такой позиции милицейского начальства нет смысла спорить, так как это можно было расценить, как несогласие коммуниста с работой, проводимой партией по кадровому вопросу в правоохранительных органах Страны Советов. Практически, грамотному толковому сотруднику, являющимся коммунистом, невозможно было не только перевестись в другой правоохранительный орган, но и уволиться по собственному желанию. По этому поводу менты шутили, что уволиться можно лишь одним путём - выносом тела вперёд ногами. Приходилось свояку - коммунисту подчиниться воле партии. Настроение у него было совсем не таким, каково было, когда работал в ОБХСС, где вместе со своим другом, начальником отдела Семёном, успешно проводили всевозможные операции по розыгрышу коллег по службе.

Однажды позвонила сестра жены Олега, и со слезами рассказала, что с Юрой что-то происходит странное и необъяснимое. В настоящее время находится в областной психиатрической больнице, где проходит серьёзное обследование по состоянию его психики. В больницу был помещён по ходатайству милицейского руководства. К удивлению, родственница нисколько не возмущалась, что Юра попал в психушку. Сказала, что в последнее время обратила внимание на странности своего любимого мужа. Всегда весёлый и жизнерадостный, стал молчаливым и угрюмым. Печальным было, что порой вообще не отвечал на вопрос, или говорил невпопад какую-то бредятину. Ему стало казаться, что за ним следят везде, на работе и дома. Жена Юры по простоте душевной его поведение сначала объясняла его усталостью. Но, когда странное поведение стало всё чаще повторяться, очень обрадовалась, что его поместили в больницу, где врачи поставят диагноз. Это даст возможность начать своевременно лечить от психического расстройства. Эскулапы - психиатры её приглашали в больницу и долго беседовали по поводу поведения мужа в домашней обстановке. Она не стала ничего скрывать и рассказала всю правду. Врачи пообещали провести обследование за месяц, но не раньше. Юра в распоряжении психиатров находился уже две недели.

Услышав неприятную информацию о своём родственнике - друге, Олег уговорил своё начальство дать незапланированный отпуск. Назвал причину. Ему пошли навстречу. В то время из города в Одессу летал самолёт ЯК-40. Заплатив 17 рублей 50 копеек, и сев в самолёт, через час шагал по одесскому аэродрому.

Олега встретила жена Юрия. В разговоре проговорили весь вечер до глубокой ночи. Убивало, что у Юры фундаментально поехала крыша. Не могли представить, чем закончится его болезнь, связанная с нервной системой, устойчивости которой когда-то завидовали его коллеги.

Так как к Юрию в больницу никого не пускают, утром следующего дня Олег пошёл на встречу с его начальником, встретившего тепло и приветливо.

Борис Львович был гораздо старше Олега. Он давно мог уйти на пенсию, но его, как профессионала, милицейское руководство уговорило ещё поработать. Начальник отдела был выше среднего роста с небольшим животиком. Собеседника располагали его добрые внимательные глаза, которыми внимательно смотрел через очки с толстенными линзами. У него были совершенно белыми от седины виски, а коротенький чёрный чубчик, закрывающий верхнюю часть лба справа, не имел ни одного седого волоска. Отличительной частью лица были маленькие короткие "ефрейторские" усики. Олегу показалось, что тот слегка их подкрашивал. В душе подумал, что если Бориса Львовича немного загримировать, он будет похож на небезызвестного Гитлера. Олег быстро отбросил эту кощунственную мысль.

Начальник подробно рассказал о последних днях работы Юрия перед помещением в больницу. Знал, что когда Юра последний раз принёс рапорт генералу на увольнение, у них произошёл очень неприятный разговор не в пользу Юры. После этого он окончательно замкнулся. А потом с ним начали происходить непонятные вещи. Приносил дело для консультации, а сам начинал рассказывать, как он недавно возвратился с Марса, где проводил расследование. Иногда подскакивал со стула, и хлопая ладошами и бегая по кабинету, утверждал, что убивает вражеских мух, которых налетело полный кабинет, чтобы следить за ним. При этом он подозрительно поглядывал на дверь, шепча, что за ним в замочную скважину следят защитники насекомых. Пришлось Борису Львовичу о странном поведении Юрия доложить руководству управления. Так Юра попал в психушку. Олег с искренней благодарностью пожал руку Борису Львовичу, и они расстались.

Олег продолжал находиться в Одессе, надеясь увидеть Юру, выпущенным из психушки. Он появился неожиданно, похудевшим и побледневшим, но весёлым и жизнерадостным. С порога сказал, что он больной чудак, и потому может вытворять всё, что взбредёт в больную на всю катушку голову. Торжественно показал заключение обследования, в котором было указано, что Юра страдает приступообразной формой шизофрении, проявляющейся бредовыми и галлюционарными расстройствами. Ему было противопоказано работать в органах милиции.

Никак не могли понять, чему радуется Юра. И тогда он рассказал о последнем разговоре с генералом, заявившим, что Юра до чёртиков надоел ему своими рапортами. Теперь из-за принципа сделает всё возможное, что пока сам не уйдёт на пенсию, Юра не сможет уволиться или перевестись в прокуратуру, которую генерал почему-то откровенно не любил. Юра, набравшись наглости, предложил поспорить на ящик коньяка за то, что сам генерал подпишет приказ о его увольнении. Юра сказал, что игра в психически больного едва не провалилась. Во время консилиума врачей - психиатров некоторые светила науки вслух говорили, что Юра умело валяет дурака. И тут Юра стал кричать, чтобы его, психически здорового сотрудника, немедленно отпустили, так как он должен выполнить великую миссию: застрелить чудом выжившего Гитлера, сумевшего внедриться в органы милиции и возглавить следственное управление. Заявил, что он один в Борисе Львовиче узнал Гитлера, сделавшего пластическую операцию лица, но допустившего роковую ошибку, забыв сбрить знаменитые «ефрейторские усики». Как только он получит табельное оружие, прямо в кабинете выпустит всю обойму в ненавистного фюрера. Услышав такое, члены медицинской комиссии дружно проголосовали за то, что Юра психически тяжело больной человек, которому опасно выдавать оружие, а, значит, служить в милиции.

Юра выиграл пари у генерала, после этого начавшего гордиться, что милиция воспитала умного, толкового сотрудника, добившегося поставленной цели, сумев облапошить светил медицины. Честный генерал в кабинете распил на прощанье с Юрой бутылку коньяка.

Успокоившись, Олег улетел домой. Ему было известно, что когда Юра начал работать в прокуратуре, у него с пенсионером генералом милиции сложились тёплые, дружеские отношения.

После распада Советского Союза Юра неожиданно уволился из органов прокуратуры и стал на своей машине заниматься извозом граждан. Был доволен принятым решением. Олегу не пришлось узнать, почему Юра не захотел работать дальше в прокуратуре самостийной Украины.

Он вскоре нелепо погиб. Как-то, уходя в гараж за машиной, захлопнул дверь, оставив ключи в квартире. Это произошло в конце декабря, когда в Одессе ещё не было снега, но стояли сильные морозы, отчего на улице, на всём окружающем, образовывались тонкие ледяные корки. Юра попытался через балкон соседа перелезть на свой балкон и проникнуть в квартиру через дверь, которую никогда изнутри не закрывали. Когда он встал на перила балкона, ноги соскользнули, и он сорвался камнем вниз с четвёртого этажа. К удивлению, все кости были целы, но из-за повреждения внутренних органов было сильное кровотечение. Давление из-за этого быстро падало, дойдя до нуля. Умер в полном сознании на руках жены.

Два раза в году, на день рождения и день смерти Юры на его могиле собираются его товарищи и друзья по работе. Кое-кого уже нет в живых, а кто-то, как Моня, над которым наиболее часто подшучивали, уехал на постоянное жительство в Израиль. Некоторые не могут прийти и помянуть Юру из-за болезни.

Олег один раз был на кладбище, на день смерти Юры. Первым пришёл Кузьма, с которым Олег вместе с Юрой когда-то собирал тюльпаны под Одессой. Кузьма постарел, и потому Олег его с трудом узнал. Пришёл, тяжело опираясь на палку, в сопровождении солидного внука, престарелый генерал. Были ещё какие-то мужчины, которых Олег видел впервые. Когда выпили по второй поминальной рюмке, появился совершенно лысый, с глубокими морщинами на лице, Семён. Он подошёл к памятнику Юры, поцеловал выбитый на граните портрет, и попросил прощения у друга за опоздание. Он задержался, так как по телефону разговаривал с Тель-Авивом, в котором Моня живёт и здравствует. Моня просил передать Юре, чтобы его душа далеко не улетала от земли, так как он обязательно на его день рождения приедет из Израиля, чтобы поговорить по душам.

Когда выпили по третьей стопке, пришедшие, перебивая друг друга, стали вспоминать все розыгрыши, в которых Юра всегда был активным участником. Забыв, что находятся на кладбище, его друзья иногда не сдерживались, и начинали дружно смеяться. Жизнь брала своё.