Ордена
Надо мной деревьев купола
Ласково качает тёплый ветер.
Как прекрасно жить на белом свете!
В пользу операция пошла.
Вновь живу!.. Среди живых людей!
Боже, как тебе я благодарен!
Обещаю, — спас меня недаром!
Мчусь на электричку поскорей!
Мама ждёт, волнуется, небось,
Ей не говорил — хочу сюрпризом!
В жизни вновь ремиссия — реприза,
Я опять в ней ощущаю ось.
В переход зашёл — сидит старик,
Кажется, торгует орденами:
«Дед, скажи, зачем, ведь это память?!.»
Он тотчас в безмолвии поник.
А в морщинах прячется слеза,
В бороде трясутся мелко губы,
Мне ответил коротко и грубо:
«Коммунальник пенсию слизал!
А ещё скрутил вчера артрит.
На лекарства не осталось денег!»
«Что же происходит в мире бренном?!» —
Возмущение в виски стучит.
«*ять такая, ну куда пошёл?!» —
Слышу окрик злой мамаши сыну,
А тому лишь два-два с половиной,
Я глаза, поёжившись, отвёл.
Рядом с дедом встал какой-то кент,
Плюнув на асфальт себе под ноги,
Сигарету курит, дышит смогом,
А окурок в урну бросить лень.
Бабка тачку катит и кряхтит,
Продавать собралась лук с петрушкой,
А ещё достала бусы сушек,
На меня с надеждою глядит.
Тут откуда только ни возьмись
Появился очень шустрый малый:
Он схватил у деда ордена и
Скрыться постарался в тот же миг.
Но не тут-то было, сорванца
Я схватил — сработали рефлексы,
Сделать бы шпанёнка враз бифштексом,
У того вся кровь ушла с лица.
Ну ещё бы: дядька-каланча
Как в тисках зажал ворюги руку:
«Тварь, пусти, пусти, мне больно, с*ка!»
Я пустил, и тот дал стрекача.
А у ног лежат и ордена,
И петрушка, лук, упали сушки,
Помогаю всё поднять старушке,
На глаза находит пелена.
Достаю позорные гроши —
Пара пенсий немощного деда.
Разве он не заслужил победой?!
«На, возьми!» — Его рука дрожит.
