Ордена

Надо мной деревьев купола

Ласково качает тёплый ветер.

Как прекрасно жить на белом свете!

В пользу операция пошла.

 

Вновь живу!.. Среди живых людей!

Боже, как тебе я благодарен!

Обещаю, — спас меня недаром!

Мчусь на электричку поскорей!

 

Мама ждёт, волнуется, небось,

Ей не говорил — хочу сюрпризом!

В жизни вновь ремиссия — реприза,

Я опять в ней ощущаю ось.

 

В переход зашёл — сидит старик,

Кажется, торгует орденами:

«Дед, скажи, зачем, ведь это память?!.»

Он тотчас в безмолвии поник.

 

А в морщинах прячется слеза,

В бороде трясутся мелко губы,

Мне ответил коротко и грубо:

«Коммунальник пенсию слизал!

 

А ещё скрутил вчера артрит.

На лекарства не осталось денег!»

«Что же происходит в мире бренном?!» —

Возмущение в виски стучит.

 

«*ять такая, ну куда пошёл?!» —

Слышу окрик злой мамаши сыну,

А тому лишь два-два с половиной,

Я глаза, поёжившись, отвёл.

 

Рядом с дедом встал какой-то кент,

Плюнув на асфальт себе под ноги,

Сигарету курит, дышит смогом,

А окурок в урну бросить лень.

 

Бабка тачку катит и кряхтит,

Продавать собралась лук с петрушкой,

А ещё достала бусы сушек,

На меня с надеждою глядит.

 

Тут откуда только ни возьмись

Появился очень шустрый малый:

Он схватил у деда ордена и

Скрыться постарался в тот же миг.

 

Но не тут-то было, сорванца

Я схватил — сработали рефлексы,

Сделать бы шпанёнка враз бифштексом,

У того вся кровь ушла с лица.

 

Ну ещё бы: дядька-каланча

Как в тисках зажал ворюги руку:

«Тварь, пусти, пусти, мне больно, с*ка!»

Я пустил, и тот дал стрекача.

 

А у ног лежат и ордена,

И петрушка, лук, упали сушки,

Помогаю всё поднять старушке,

На глаза находит пелена.

 

Достаю позорные гроши —

Пара пенсий немощного деда.

Разве он не заслужил победой?!

«На, возьми!» — Его рука дрожит.