Красная скрипка
...есть легенда о том, как скрипичных дел мастер после смерти беременной жены, почти обезумев от горя, добавил её кровь в лак, которым покрыл новое изделие. Скрипка получилась ярко-красной, удивительно красивой и гармоничной. В неё вселилась душа до срока умершей женщины, которая стала высасывать жизненные силы у музыкантов — заворожённые красотой инструмента, они рвались испробовать его звучание. Звук тоже был выше всяких похвал... но, начиная играть, скрипачи не могли остановиться и погибали, выпитые досуха про́клятым инструментом. Несчастная заточённая душа не могла не страдать от этого, её мучения заставляли скрипку плакать кровавыми слезами...
Что же ты, мастер, замер, едва дыша?
У диссонанса слишком знакомый звук?
Лаковый гриф погладил и в пальцах сжал,
струны не рвутся — время на части рвут.
Заворожённо водишь смычком.
И вот
тени повсюду:
пялятся из щелей,
кружат безумный маревый хоровод.
Чуть прикасаясь
к шее,
плечу,
скуле,
пьют ненасытно — жадные до тепла —
боль и усталость,
тяжесть скупой слезы.
Дьявольский мастер…
если б она жила,
если бы в первом крике зашёлся сын —
вряд ли сумел бы душу, что смерть взяла,
жутким подарком —
в прочность овечьих жил,
в корпус еловый.
Горечь, тоска… талант
стали почти умением ворожить.
Пусто,
угрюмо,
вечер промозгло-сер.
Киноварь деки в свете свечном слепи́т.
Мастер играет,
слушает Люцифер.
Алые капли падают на пюпитр.
