ОСВОБОЖДЕНИЕ ИЗ НЕМЕЦКОЙ ОККУПАЦИИ
(Война глазами ребёнка)
Немцы стали угрюмыми и злыми. О новостях люди узнавали друг от друга по «сарафанному» радио. Появлялись разные домыслы и догадки. По поведению немецких вояк видно, что дела у них плохи. Фронт неумолимо приближался к Крыму. В немецком штабе, расположенном в Олежкином дворе, наблюдается постоянная суматоха. Солдаты что-то выносят из здания и грузят в машины под бдительным присмотром офицеров. Но жизнь оккупированных граждан от этого не становится лучше. Наоборот, в душе стало тревожней. Участились облавы для направления задержанных в Германию. Это происходит и на Кубани. Оттуда через Керченский пролив в город доставляют в основном крепких и здоровых женщин. Многие имеют детей. Их грузят в товарные вагоны и куда-то везут. Никто не знает конечный пункт назначения. Считают, что это очередная рабсила для Германии. В родне Олежки тоже есть потери. При облаве в городе была задержана его тётя по маме, и отправлена в Германию. Она жила одна. Детей у неё не было. Муж находился на войне.
Жена маминого родного брата, воевавшего на фронте, жила на Кубани вместе с четырёхлетним сыном и пятнадцатилетней дочерью. Никакой связи с ними не было. Не знали, живы ли они вообще.
Как-то в дневное время прибежала плачущая незнакомая девочка. Она оказалась двоюродной сестрой Олежки. Плача¸ сказала, что её мама с братом находятся вместе с другими людьми в товарняке, который скоро отправится в путь, но куда, неизвестно. Ей мама дала адрес родственников. Незамеченной выбралась из вагона, благополучно миновала охрану, состоящую в основном из полицаев, и успешно разыскала семью Олежки.
До войны мама Олежки с отцом несколько лет находились на заработках в Монголии. Мама там вела хозяйство, а отец работал шофёром. С собой привезли много носильных вещей, постельных принадлежностей, разных отрезов на платья, костюмы и пальто. Эти вещи помогли выжить, так как мама отрезы меняла в городе и в деревнях Крыма на продукты питания.
Схватив отрезы, мама вместе с прибежавшей сестричкой Олежки помчалась на железнодорожную станцию. Домой возвратилась поздно вечером. С мамой была тётя со своими детьми. До этого Олежка их никогда не видел. Маме удалось с помощью отрезов договориться с полицаем, и он, когда стемнело, и поезд уже должен был тронуться в путь, выпустил из вагона родственников. Так неожиданно пополнилась семья Олежки. Стало семеро человек. Кроме того, к ним перешёл жить шестнадцатилетний парень Володя, ухаживавший за молодой тётей Олежки. Она была родной сестрой мамы. В семье явно не хватало мужских рук. Поэтому мама была очень рада приходу Володи. У него были, как говорят, золотые руки. Он мог многое делать и даже управлять машиной. Его маме предлагали так же перейти в семью Олежки, но она категорически отказалась. Поэтому Володе приходилось выполнять разную мужскую работу и у мамы.
Семью Олежки в полном составе после одной из облав включили в колонну, состоящую из жителей города. Немцы гнали людей куда-то за город. Разрешили с собой взять кое-какие вещи. Куда гнали длинную колонну, никто не знал.
В распоряжении семьи была двухколёсная большая тачка, всегда стоявшая во дворе, рядом с квартирой. Теперь она пригодилась. Тачка была устроена просто. Большая деревянная площадка и два громадных колеса. Вспомогательное средство загрузили разными торбами и мешками с необходимым домашним скарбом. Тачка имела две жердины, с помощью которых Володя её толкал, а остальные ему помогали. Колонна людей с тачками разных размеров и без них, растянулась на несколько сотен метров. Одиночки несли в руках мешки или чемоданы. Некоторые, катили старые велосипеды, загруженные мешками с вещами. Много было детей. Колонну охраняли с собаками немцы, вооружённые автоматами. Много было полицаев, идущих с обеих сторон колонны. Они следили за тем, чтобы никто не удрал из колонны.
Володя, по-мужски, твёрдо сказал, что надо попытаться бежать, так как неизвестно, куда немцы приведут, и чем всё закончится. Страшное было, что гнали в сторону Багеровского рва, расположенного в нескольких километрах от города. В нём немцами было расстреляно несколько тысяч евреев и военнопленных.
Беглецы стали потихоньку отставать от колонны, делая вид, что ремонтируют колеса тачки. Всё время подходил полицай и подгонял с ремонтом, угрожая, что если очень отстанут, немцы расстреляют. Дело шло к вечеру. Закончились домостроения по обеим сторонам дороги. Слева и справа от дороги потянулись поля. Когда полицай побежал догонять далеко ушедшую колонну, по команде Володи все рванули в поле с громадными стогами соломы. Бежали очень быстро, толкая перед собой тачку. Даже дети понимали, что немцы, заметив бегство, расстреляют без предупреждения. Старались убежать, как можно дальше от дороги. Остановились, когда полностью выбились из сил.
Наступила тёмная ночь. Все принялись быстро делать большую нору в стоге. Из него до тех пор вытаскивали солому, пока ни получилось убежище для них и тачки. Снаружи оставлять её побоялись, так как она выдала бы присутствие людей. Когда влезли в нору, загнав в неё тачку, Володя забросал снаружи лаз соломой, а потом осторожно пробрался к остальным. Были уверены, что немцы искать будут обязательно, и что с собаками найдут всё равно, и расстреляют. Но другого выхода не было. От этого было очень страшно. Прислушивались к каждому шороху. Постоянно чудились немецкие голоса и лай собак. В стоге оказалось много мышей. Они так осмелели, что стали бегать по ногам. Их не отгоняли, боясь лишний раз издать какой-нибудь звук.
Никто до самого утра не заснул. Как только едва рассвело, осторожно вылезли из укрытия и осмотрелись по сторонам. Стояла мёртвая тишина. Решили идти дальше, но только полями. Двигались в основном ночью, чтобы не нарваться на немцев. Никакого ориентира и разработанного маршрута не было. Когда на пути встречалась очередная деревня, старались войти в неё ночью. Просились на ночлег. Некоторые сердобольные колхозники пускали во двор, и разрешали переночевать в сарае, где находилась разная живность: коровы, овцы и свиньи. Хотя стояла страшная вонь, беглецы ложились на землю и от усталости сразу засыпали. Хозяева кормили и давали кое-что из продуктов на дорогу. Взрослые почему-то нигде не хотели останавливаться, так как их что-то не устраивало. Так дошли до деревни Токмак бывшего Сейтлерского района Крыма. Здесь остановились. В деревне была школа, но занятия в ней не проводились. Родители, как могли, сами обучали детей грамоте и арифметике на дому. Школа стояла на отшибе села, в нескольких сотнях метров от центральной улицы. Здание пустовало. Жители деревни разрешили в нём поселиться.
Часть 2-я
Началась новая жизнь, к которой вскоре приспособились. Все, кроме Олежки с братом, помогали местным жителям по хозяйству. Они рассчитывались за работу продуктами питания. Володя в соседней деревне работал на маслобойке водителем старенькой машины. Он иногда приносил подсолнечное масло. Начинался пир. Несколько дней объедались тюрёй. В тарелку крошили чёрный хлеб, заливали водой, добавляли соль и подсолнечное масло. А потом ложкой кушали эту вкуснятину. Деликатесом было другое блюдо. В небольшую посудинку наливалось неразбавленное масло, добавлялась соль, после чего оставалось макать хлеб и наслаждаться едой. Но это блюдо готовилось только для детей, так как масла было немного.
В деревне жизнь текла спокойно. Ею руководил пожилой дядька-староста. Семью Олежки посетил всего один раз. Поговорил со взрослыми, и ушёл. Немецкую власть в деревне представлял единственный немец средних лет. Он жил у кого-то из сельчан на квартире. Он не был офицером. Но и не рядовым. Наверное, на уровне сержанта или старшины. Чем занимался целый день, не знали. На главной улице деревни появлялся редко. Пройдёт по ней из конца в конец, и возвращается домой. Наезжали иногда на мотоциклах и машинах немецкие вояки. Их приезд был связан с отовариванием продуктами. Ходили по домам и брали всё, что им было нужно. В семью Олежки тоже пытались наведаться. Но взрослые к такому визиту всегда были готовы. Голову тёти Олежки побрили наголо. Когда кто-либо из нежелательных гостей появлялся на пороге, тётя быстро бросалась в кровать, закрывала глаза и начинала громко стонать. Остальные принимали скорбный вид. Печальным голосом произносили одно слово -"тиф." Немцы, хорошо знавшие это слово, очень его боялись. Никто из незваных гостей не решался переступить порог квартиры. Вообще-то, очень рисковали, так как немцы из-за заразной болезни могли перестрелять. Взрослые это отлично понимали и часто говорили на эту тему. Но продолжали рисковать.
С деревенскими ребятами никаких отношений Олежка с братом не имели. Они считали братьев чужими, городскими, и потому не хотели с ними дружить. Братья, как могли, развлекались сами.
Но однажды дети деревни встретились с братьями на Новый год у бывшего директора школы по его приглашению. У него было двое детей на год старше шестилетнего Олежки. Было очень весело. По тем временам ребят ждало хорошее угощение. Дети хозяев большой квартиры с нарядной ёлкой, всем приглашённым ребятам приготовили самодельные подарки.
Дома братья подробно, взахлёб, рассказали, как веселились вокруг живой ёлки. Взрослые этому очень радовались. А через несколько дней от жителей деревни стало известно, что приезжали немцы, нашедшие в огороде директора школы закопанный бюст Ленина. Они забрали вместе с бюстом директора. Жители шёпотом говорили, что в деревне есть предатель. Этим были очень удивлены. Ведь в деревне все хорошо знали друг друга, а большинство являлись родственниками. От жены директора школы стало известно, что фашисты его расстреляли. В деревне все близко к сердцу приняли эту тяжёлую весть, сочувствуя женщине, потерявшей мужа в трудные дни. Дети деревни были подавлены. Все очень любили своего учителя.
Володя не находил себе места, так как ничего не знал о своей маме. Он ушёл вместе с семьёй Олежки из-за его тёти, которую очень любил. Она не захотела покидать город. Что с нею стало, не знали. Володя решил пробираться в город, чтобы встретиться с мамой. Все члены семьи возражали против рискованного шага. Боялись, что он может попасть в лапы немцев. Он сказал, что будет очень осторожным. Бабушка Олежки поддержала Володю, сказав, что ради родной матери надо идти на всё. Володя взял в торбочку еду и пустился в путь. А путь был очень далёким и опасным.
Семье Олежки продолжал помогать по - хозяйству парень из деревни. Все его звали Ваней, и взрослые и дети. Был он чуть выше среднего роста, очень сильным. Олежка им любовался, когда тот рубил на дрова здоровенные чурбаны. От его удара куски древесины со свистом разлетались в разные стороны. У него была красивая добрая улыбка, показывающая все тридцать два белоснежные зуба, украшавших улыбку. Что руки у него были очень сильными мальчишкам доказывал тем, что запросто гнул любые железки. У него была мощная, широкая грудь. Зимой и летом ходил с расстёгнутым воротником одежды, чтобы видели, какая у него красивая грудь. Двоюродная сестра Олежки, за которой Ваня отчаянно ухаживал, говорила, что в деревне парней, красивее Вани, нет.
После освобождения деревни от немцев Ваню призвали на войну. Попал он на подводную лодку. Прислал письмо и фотографию, запечатлевшей его улыбку и грудь, обтянутую тельняшкой, видневшейся из-под морской рубашки с расстёгнутым воротником. Рубашка моряка так пошита, чтобы была видна тельняшка. Сестра ответила, что очень любит его и будет ждать его возвращения. В письме Ваня сообщил, что они уходят топить фашистов. Напишет, когда лодка возвратится к родным берегам. Семья Олежки не успела уехать из приютившей их деревни, как от командования морской части, в которой служил Ваня, пришло сообщение, что он вместе с боевыми товарищами погиб смертью храбрых. Мама Вани, обняв сестру Олежки, горько проплакала с ней весь вечер. Сестра с той поры будто онемела. Она ушла вся в себя, и ни с кем не разговаривала.
Так как Володи очень долго не было, все стали переживать, и строить разные догадки. Предполагали самое худшее, что он попал в руки фашистов. Володя появился неожиданно вместе со своей мамой глубокой ночью. Принёс два огромных узла. В них были самые необходимые для его мамы вещи. Наконец Олежка смог рассмотреть маму Володи. Это была молодая высокая женщина, и на его детский взгляд, красивая. На ней было новое платье голубого цвета. Такого же цвета были её глаза. Длинные, крупными кольцами, чёрные волосы доходили до плеч. Она была молчаливой, неразговорчивой. На все вопросы отвечала короткими фразами.
Рассказал Володя, как и что им пришлось пережить за время всего пути в деревню, а ему в оба конца. Мама Володи прожила в семье Олежки двое суток. За это время нашла съёмное жилище, и сразу ушла жить отдельно. Володе приходилось разрываться на два дома. Взрослые между собой говорили, что мама Володю ревнует к семье Олежки. Он был у неё единственным, любимым сыном. Не хотела, чтобы он встречался с тётей Олежки. Считала, что та увела от неё сына. Отец Володи погиб в самом начале войны. Можно было понять, почему мама так любила своего сына, и почему не горела желанием видеться с семьёй Олежки.
Через какое-то время по деревни в отношении мамы Володи пошли нехорошие слухи. Дошли и до семьи Олежки. Жители деревни заметили, что к маме Володи по ночам приходит немец, живший в деревне. Некоторые угрожали, что с приходом Красной Армии маму Володи повесят за ноги, а то раздерут на две части. За маму Володи было страшно. Олежка представлял, как красивая женщина висит на дереве вниз головой, а ноги связаны верёвкой, перекинутой через сук дерева. Он уже видел повешенных в городе партизан, и потому хорошо представлял страшную картину.
Этого не произошло. Когда немцы стали отступать, мама Володи тайно ночью ушла из деревни, и благополучно дошла до города, где нормально жила до прихода Красной Армии. А в городе только Олежки семья знала, что к маме Володи похаживал немец. Олежка переживал, чтобы кто-нибудь из членов семьи её нечаянно не выдал. Боялся увидеть её повешенной за ноги. Бог миловал, она дожила до глубокой старости и умерла в одиночестве.
Володя возвращения всеми в город был призван в армию. Через несколько месяцев его маме пришло извещение, что сын считается без вести пропавшим. Молодая женщина продолжала жить одна. Она не захотела общаться с семьёй Олежки, особенно после того, как сын пропал на войне. Маму Володи хоронила семья Олежки. Очень долго надеялись, что Володя окажется живым, и он придёт домой. Родной брат мамы Олежки возвратился с войны, хотя, также считавшимся без вести пропавшим. Но чуда не случилось.
Тётя Олежки всю жизнь вспоминала Володю, свою первую любовь, возникшую в страшные годы войны. Когда, много лет спустя, Олежка с ней встречался, часто вспоминали, как выживали во время войны. Она, женщина в летах, имевшая внуков, обязательно вспоминала Володю. Говорила, что он был красивым, добрым парнем. Для неё остался навсегда безусым мальчишкой.
Часть 3-я
Война продолжалась. По поведению немцев люди чувствовали, что, происходящее на фронте, не в их пользу. Очень часто в небе появлялись самолёты-истребители, гнавшиеся за немецкими бомбардировщиками, возвращавшимся на аэродром за городом. Над головой завязывались воздушные бои. Родители Олежку и двоюродного брата загоняли домой. Говорили, что какой-нибудь самолёт стрельнёт вниз, и пуля попадёт в них. Но ребята до конца досматривали бой. Когда видели, как загоревшийся немецкий самолёт, охваченный пламенем, стремится дотянуть до своего аэродрома, кричали "ура," и подпрыгивая, хлопали в ладоши. Хотелось, чтобы самолёт не долетел до земли.
Как-то с работы пришёл Володя и сказал, что немцы срочно собирают свои манатки, грузят на машины и куда-то увозят. Среди них царит паника. Военных водителей на все отъезжающие машины не хватало. Немцы сказали Володе, чтобы он никуда не отлучался, так как должен будет управлять машиной с грузом. Куда надо будет ехать, ему не сказали. Он понял, что надо будет отступать вместе с немцами. Как только выдался случай, он удрал домой. Очень боялись, что немцы будут его разыскивать. Мама Олежки его увела к знакомой деревенской женщине, спрятавшей у себя Володю.
Ночью на мотоцикле приехали немцы с переводчиком. Стали грозно спрашивать, где шофёр Володя. Мама сказала, что он утром, как всегда, ушёл на маслобойку и ещё не возвращался. Она с наигранными слезами на глазах предположила, что его схватили партизаны за то, что он работал на их врагов. Немцы очень разозлились. Не найдя Володю, умчались назад. Больше не видели ни одного немецкого солдата. Потом встречали только пленных. Они выполняли в городе разную тяжёлую работу и, в первую очередь, по разборке разрушенных зданий.
Володя безбоязненно вернулся домой, так как было ясно, что немцы удрали навсегда. Незаметно исчез единственный немец, проживавший в деревне. Но не знали, освобожден ли город, и можно ли возвращаться домой. Наступила гнетущая тишина. Люди перестали выходить лишний раз на улицу. Все сидели по домам. Задумывались, что ждёт впереди. Полнейшая неизвестность. Уже были научены горьким опытом, и потому допускали, что немцы могут вернуться, как это один раз уже было. Неизвестность пугала и угнетала
Однажды днём кто-то сильно и настойчиво постучал в окно. А потом раздался требовательный голос на русском языке, чтобы к окну подошли хозяева. Понимали, что этот человек не был жителем деревни. Явно какой-то чужак. Охватили страх и паника. Все забились в дальний угол комнаты и старались не шевелиться, будто в доме никого нет. Чувствовалось, что человек от окна не отходит. К тому же слышалось ржание коня. Это окончательно привело в замешательство. Стало ясно, что незваный гость в покое не оставит.
Тогда бабушка, как самая пожилая, которой, как она сказала, терять было нечего, вышла из закутка и глянула в окно. Крестясь и трясясь, бабушка сказала, что возле окна на коне сидит офицер - белогвардеец. Продолжая креститься, тихо проговорила, что кроме немцев не хватало ещё белогвардейцев. И тут "белогвардеец" задорно закричал, что если только хозяева сейчас же не покажутся, он на коне въедет в хоромы. Мама Олежки, поняв, что может случится большая неприятность, перепуганной подошла к окну. Возле окна игривый конь неспокойно перебирал передними ногами и прял ушами, от незнакомых звуков и запахов. Седок скалил зубы и легонько постукивал каблуками по бокам жеребца. На коне красовался крепыш с шевелюрой цвета соломы. В руках держал плётку с короткой, деревянной рукояткой, стуча ею по раме окна. На нём была чисто постиранная гимнастёрка, на которой красовались какие-то ордена и медали. Но самое главное, на плечах были офицерские погоны с двумя звёздочками. Бабушка правильно сориентировалась по погонам, с кем имеет дело. А мама, как потом объяснила, поняла, что немцы привлекли на свою сторону недобитых белогвардейцев. Как можно приветливее обратилась к офицеру: "Господин белогвардеец, в доме одни только женщины и дети. Они очень напуганы. Никто от вас не прячется." Хотела ещё разжалобить белогвардейца, но тот её прервал молодым весёлым смехом, сквозь который можно было разобрать, что тётка объелась блинами, так как поблизости лично он не видит даже духа и тени белого офицера. Перед нею боевой офицер Красной Армии, от которой немцы драпанули из Крыма.
После этого все члены семьи вышли из укрытия. Мама Олежки открыла окно, чтобы лучше было слышать друг друга. Офицер сказал, что в армии давно введены погоны, а люди, будучи под немецким игом, об этом не знали. Поверили полностью, когда он с гордостью показал на орден Красной звезды, красовавшийся на груди. Мигом все вылетели во двор. Подбежав к верховому, стащили с коня. От поцелуев он не отбивался, только весело хохотал и подмигивал тёте и двоюродной сестре Олежки, бывших чуть моложе бравого парня. Когда немного успокоились, офицер попросил пойти в деревню и сообщить радостную весть. А он поскачет в другие деревни с этой целью.
Перегоняя друг друга, помчались на ближайшую улицу с криками: "Ура! Победа! Свобода!" Некоторые жители деревни засекли незнакомого военного всадника, и потому шли навстречу для расспросов. Все надеялись, что раз немцы удрали, то должны вот-вот появиться воины Красной Армии. Только не знали, когда это случиться. И вот случилось!
Трудно передать радость людей, освобождённых из оккупации. Даже малознакомые, обнимались и целовались. Где-то залихватски взыграла гармошка, кто-то пустился в пляс, а кто-то затянул советские песни, по которым соскучились люди. Их они не могли петь под страхом смерти.
Так в России зарождался новый праздник. Потом он станет национальным праздником, Днём Победы. Его люди будут отмечать со слезами на глазах, вспоминая тех, кто за Великую Победу отдал свою жизнь. А таких оказались миллионы. Могилы многих остаются безымянными.
