Телетесто для курабье

Перевалов Андрей

1.

Всего лишь в нескольких шагах

до просветления Жан-Клода,

моётысолнышко садится на шпагат,

и начинается... истерико-закат

под пара ходом.

Эй-эй! Что за невзгоды?

Что ты мелешь

зёрна сквозняка,

снегами перекручивая город, –

попутав берега, несёшь пургу

на эти дни сурковы.

– Привстань водой, просыпь муку,

не ной так скоро!..

Устала – больше не могу, –

ни грамма скорби...

2.

Восток снесёт весеннюю погоду,

обмазав мир люминесценцией желтка.

– Не ты ли эту птицу начиркал?

Прощай, пока! –

свободная на все четыре.

3.

Полнейший блед несёт распутница луна,

такой же сдержанный, как в силуэтах Мунка.

– Твоя соседка людовитая больна!

И гиппократерно клянётся первой лункой,

что не останется на тёмной стороне,

не ограничится приливками от штилей.

Вишь, ничего не остаётся мне.

Да чтоб так жили...

4.

(Под фонарём или в прищуре, исподлобья –

смотреть на всё, что заварили – обе.)

5.

Малина золотеет вдоль карьеры.

Злодеи фильмоделы – брако[в]ньеры.

Из кринжовника ли, клуба нищих

ситхо-варенье полилось на Землю –

(Заполнить голубую нишу – время?)

из бесконечных звёздных войн

я жну посевы:

злость и серость, соль и произвол.

6.

Шалый вздор апреля,

чаийный сор Ахмата –

взорван мир и пробурчала вата.

Вернулся к молодой, да за тарелой.

(Эк зажуём же мы однажды с курабье?)

Чего молчишь?

Давно уж не мальчиш – проверь.

7.

Сдобрена ознобами, припетлина,

снедается от-чая-нная жизнь.

Пусть маясолнышко вернётся за основу.

Помашут нам просроченными лентами.

Так что же медлим мы, –

готовые однажды сокрошить,

распустятся песочные календулы.