По следам Вечности...

Do you remember? You told me, 'I'll never hurt you. I promise '.

But once upon a time you walked away and didn't let me follow you...and eternity didn't let you come back to me...

It's so hard for me... I'm still waiting for you...

Tu es ma vie... et mon éternité...

à mon amour éternel...

 

— Уверены, мадам? – спросил Маркус.

— Повторяешься! — главный редактор Оливия Моро глянула исподлобья.

— Вы верите, что в отставке крутой нрав Фурнье смягчился? Может, затея с интервью – шутка? Моя Люс месяц назад блистала в белых кружевах, не рано ей наряд вдовы примерять? — он натянуто улыбнулся.

— Да ну тебя! – отмахнулась она. – Майор хочет рассказать о деле двадцатилетней давности для рубрики «По следам Вечности». Немыслимо, но тогда пресса об этом умолчала. Видимо, новые волнения в Алжире побудили его заговорить.

— И «немыслимое» реальностью должен сделать я, – обречённо произнёс Маркус. – Мадам, гильотину упразднили, а у меня чувство, будто добровольно иду на эшафот.

— Шут! – бросила Оливия вослед.

 

— Мсьё, редакция журнала «Et à ce moment» признательна вам за доверие! — Маркус выключил диктофон и вышел. На улице он, оглянувшись, застыл в нерешительности. Вдруг телефон в кармане зазвонил.

— Мари, — оживился Маркус. – Как ты?

— Нормально, — тихо ответила Мари.

— Почему шёпотом? Ты где? – обеспокоился он.

— В пансионате. Репетируем «Ричарда III», Марк. Старички очень активны, костюмы одолжил «Tète d’or», на премьеру ждём зрителей. Попроси своего друга художника нарисовать нам афишу, – затараторила она.

— И не подумаю! Твои старички милые монстры! – беззлобно съязвил Маркус.

— А ты злопамятный! – рассмеялась Мари. – Нечего лихачить на байке! Хотел злость на наказавшего тебя судью сорвать на старичках?! Вот они и решили для тебя подвал превратить в карцер. Мои старички – бывшие вояки, привыкшие отдавать приказы, а не подчиняться. Диктовать им нельзя, договориться – можно!

— Ну-ну! – буркнул Марк. – Хотя, честно, не подоспей ты вовремя, мне пришлось бы тогда туго. Благодетельница!

— Что-то случилось? – встревожилась она.

— Спокойно! – весело ответил он. – Предки Люс нагрянули, и она, бедная, как меж двух огней. Они желали зятя – хирурга от Бога, а достался терапевт с «непотребным хобби – писать статейки», как выражается тёща.

— Твоя звезда ещё воссияет на небосклоне Гиппократа! – вставила Мари.

— Как поэтично! – усмехнулся Маркус. – Мне статью сдавать. Впустишь поработать?

— Ты знаешь, где запасной ключ. Иди домой, — проговорила она.

— Мари, дождь собирается, заехать за тобой? – предложил он.

— Я успею к последней электричке, Марк. Трудись! – отказалась она.

 

Мари потянула за ручку – дверь открылась. Она собралась выговорить Марка, как знакомый голос, доносившийся из кухни, парализовал её:

«— Господин майор, благодарю за предоставленные материалы! Последнее: не раз упоминая о подруге погибшего, вы намеренно не назвали её имени?

— Вы знаете о «красных беретах»? В трудных ситуациях они действуют порой вопреки логике, но свой кодекс чести соблюдают твёрдо. Упомянутый в деле Франсуа Нерак – полковник в отставке, в прошлом был командиром «красных беретов». Я служил под его началом. Полковника уважали за честность и безудержную смелость. Казалось, он, глядя в лицо смерти, сознательно продлевал страшный миг, словно это свидание. Нерак, как частное лицо, помогал следствию. Он вырос в Алжире, любил людей…»

Маркус нажал на «паузу» и стал печатать на компьютере, затем снова хотел включить диктофон, но кнопку заклинило, и, пытаясь запустить запись, услышал за спиной:

— Людей, скрашивающих его вынужденное одиночество, потому как отец – посол всегда был занят, а мама умерла сразу после родов, — завершила Мари.

Марк вздрогнул:

— Не слышал, как ты вошла.

— Но ждал. Дверь не заперта, — она подошла к столу и посмотрела на разбросанные фото. —Мишель редко хмурился, а когда улыбался, морщинки смешно разбегались вокруг глаз.

— Я не ошибся, – сокрушённо вздохнул Марк.

Мари кивнула:

— В моей спальне и у тебя на столе фото Мишеля Гроссо.

— Ты? – замялся он.

— «Подруга погибшего», — печально улыбнулась она и начала. — Чтобы получить должность в дипкорпусе, Мишель три года работал журналистом и вскоре стал пресс-атташе в посольстве в Алжире. Он не любил гостиницы и снимал квартиру в Тиарете, своим магнетическим обаянием завоевав доверие местных. Когда в торговом центре людей взяли в заложники, Мишель там делал покупки. Видеокамеры были разбиты, а очевидцы-алжирцы утверждали, что их «добрый сосед», назвав одного из преступников по имени, подошёл к нему. Тут раздался взрыв в припаркованной вблизи машине, затем через выбитые стёкла вовнутрь полетели бутылки с пирогелем. Мишель выводил людей, пока очередная бутылка не загорелась у его ног. А его собеседник исчез. Расследование велось префектурой шестнадцатого округа, где мы с Мишелем снимали квартиру на ruе Аgar, 14. Фурнье терялся: если Гроссо – соучастник, то зачем спасать своих жертв?

— Он думал, что ты ответишь на этот вопрос? – предположил Марк.

— «Подруга погибшего» же, — с лёгкой иронией повторила она. – По описаниям очевидцев фоторобот составил рисунки, на одном из которых я узнала журналиста-стингера из Италии. Мишель подтрунивал, заставая меня за просмотром «Римских каникул», но сделал сюрприз, предложив побыть беглянкой-принцессой в поездке в Болонью, куда его командировали. Там мы и встретили Луку, стингера, преступника из торгового центра. Я ухаживала за Нераком в пансионате. Заметив моё отсутствие, он всё выпытал у Этель. Она подменяла меня. Впервые за долгие годы мсьё Нерак нарушил своё уединение, предложив помощь Фурнье в обмен на то, что пресса останется в неведении. Майор дал слово «красного берета». В любом акте насилия есть пострадавшие, но жертва всегда одна.

— То есть? – опешил Марк.

— У таких, как Лука, нет лица. Единственное удостоверение личности – чек на предъявителя. Нерак сказал Фурнье взять под наблюдение неприметные банки. В одном из них старый счёт с незначительным активом за месяц до события в Тиарете оказался пополнен большой суммой. Вкладчик испарился, а получатель явился спустя полгода. До Тиарета были Белград, Прага…Неизменный охотник и разные жертвы…Псевдожурналист Лука набивался в друзья к своим жертвам. Марк, стоит миру коснуться неба, как подобные Луке нагоняют тучи вражды, – у Мари глаза наполнились слезами. – Как-то он приехал в Париж, на конференцию, где был и Мишель. Мишель пригласил его к нам домой. Встречи участились. Мишель относился к нему как к доброму коллеге, а Лука искусно загонял свою жертву в ловушку, которая захлопнулась в Тиарете. Они долго присматриваются, чтобы исключить даже вероятность ошибки.

— Они? – озадачился Марк.

— Они – кто на руинах покоя устраивают фиесту, — она до боли сжала руку в кулак. – Невидимым хозяевам мира нужны войны, иначе праздник не состоится. Натравить страны друг на друга – нехитрое дело, достаточно доверчивого простака выставить циничным злодеем в глазах тех, кто ему верит, затем, питая ненависть, разжигать её и наживаться. Луку задержали у банка, но у Фурнье были связаны руки при допросе иностранного подданного. Адвокат напустил такой туман, что Дьявол обзавидовался бы. Луку депортировали.

— По словам Фурнье, позже он попался в Стамбуле и не спасся во время пожара в тюрьме. Божья кара, — он осторожно взглянул на неё.

— Если только хозяева примерили маску Бога, ведь горстку праха развеял вечно немой ветер… — Мари подошла к окну.

– В Алжире снова взрывы, сейчас подставляют секретаря посла, – добавил Марк.

Она прошептала:

— Прав был Нерак: «Время меняет исполнителей, оставляя персонажей и сценарий неизменными».

— Нерак пытался спрятать тебя от времени? – он почувствовал вибрацию телефона в кармане.

— От временной слепой ярости, что однажды в облике разгневанной толпы расправилась с его женой-алжиркой. – Мари открыла окно. – Марк, я слышу, ответь на звонок.

— Мадам, статья готова. – Он сказал в трубку. – На ruе Аgar? Был, но там никто не помнит Гроссо и его невесту.

Марк выключил телефон. Она, не оборачиваясь, спросила:

— Почему солгал?

— Дружба, как любовь, не терпит оправданий, Мари.

— Я бы не упрекнула тебя.

— Знаю, — он обнял её за плечи и нарочито обиженно добавил, — но ты меня со свету сживёшь, если не будет афиши. В постановке ты играешь мать наследников?

— Я – сценарист.

— Эти зануды приняли твой сценарий! Какое великодушие! – усмехнулся он.

— Приняли с третьего раза, — без тени улыбки произнесла Мари. – А сценарий Мишеля о нашей с ним забавной старости Небеса отклонили без права повторной подачи.

— Прости! – Марк мягко коснулся её руки.

Дождь усиливался. Даже он давно отчаялся, пытаясь смыть с души Мари глубокие следы Вечности…

/Конкурс "Чемпионат по прозе"/